Читаем Марево полностью

— Слышали новость? Въ Ильцы молодой графъ пріѣхалъ, сказалъ Ишимовъ, закуривая сигару.

— Какже! Вотъ веселье-то пойдетъ! Совсѣмъ жизнь перемѣнится? Богатѣйшій, вѣдь, аристократъ; балы станетъ давать, пикники, катанья…

— А я слышалъ, Бронскій гордецъ; до сихъ поръ носу ни къ кому не показываетъ, перебилъ Ишимовъ.

— Бронскій? Владиславъ? спросилъ Русановъ. — А я и не звалъ, что у него и въ этихъ краяхъ имѣнье; мы вмѣстѣ кончили курсъ въ университетѣ…

— А вы надолго въ ваши палестины?

— Не знаю, право; дядя уговариваетъ остаться съ нимъ… А кстати, Анна Михайловна: онъ поручилъ мнѣ попросить у васъ розановъ для варенья…

— Да кто жь у него варитъ? Неужто самъ? Это вѣдь надо умѣючи…

— Вонъ непосѣда-то идетъ! объявила Юленька.

Изъ саду шла высокая, стройная дѣвушка въ черномъ платьѣ и мускетеркѣ, бравурно надвинутой на задумчивое, немного блѣдное лицо. Черные глаза смѣло глядѣли изъ-подъ рѣзко очерченныхъ бровей, черные волосы густыми локонами разсыпались по плечамъ. Рядомъ съ ней громадный черный водолазъ, величаво выступая, несъ во рту корзинку съ цвѣтами….

— Вотъ онъ, Аня! Наконецъ-то нашла! крикнула она, обращаясь къ Авениру и показывая ему какой-то цвѣтокъ; но вдругъ словно осѣклась, сухо поклонилась собесѣдникамъ и прошла въ комнату.

— Кладъ нашла, усмѣхнулась Анна Михайловна, — только и дѣда. Словно принцесса какая, и словечка не кинула!

Собесѣдники продолжали заниматься чаемъ, только Русановъ началъ выказывать признаки безпокойства, повертывался на стулѣ, поправлялъ воротнички, безъ всякой надобности глядѣлъ въ сторону, и наконецъ всталъ.

— Я тутъ… привезъ книги Иннѣ Николавнѣ, проговорилъ онъ торопливо и, не докончивъ, отворилъ дверь въ домъ. Онъ проворно прошелъ залу съ круглымъ столомъ, фортепіано и плетеными стульями, гостиную съ мягкою мебелью, картинами, кивотомъ до потолка, полнымъ образомъ, и остановился у боковой двери.

— Можно войдти?

— Это что за китайскія церемоніи? отвѣтили извнутри.

Русановъ вступилъ въ маленькую комнатку, рѣзко отличавшуюся отъ прочихъ. Обоевъ не было; надъ желѣзною кроватью висѣли портреты Жоржа Санда и Женни д'Эрикуръ; надъ ними старинная сабля, отдѣланная золотомъ и каменьями. Письменный столъ, комодъ, на которомъ стояли книги, два стула и стѣнные часы составляли все убранство.

— Ну, здравствуйте, сказала Инна, надѣвая голубую туфлю вмѣсто промоченныхъ насквозь ботинокъ. — Какъ въ васъ столичныя-то замашки въѣлись!

— Развѣ и пуритане сердятся, шутливо спросилъ Русановъ.

— Еще бы! Ужь если докладывать, такъ впередъ извольте такъ: sa majesté la reine des fleurs veut-elle recevoir son humble serviteur? Въ городъ ѣздили? Въ библіотекѣ были? Регó привезли?

— И Регó привезъ, и, кромѣ того, два новые романа…

— Ну, вотъ это напрасно! Я не стану читать…

— Отчего?

— Да я никогда ихъ не читаю; зачѣмъ? Смотрите по сторонамъ, вотъ вамъ и романы!

— И никакихъ?

— Диккенса кое-какъ осиливаю на сонъ грядущій… Да вы, кажется, сибаритничать тутъ располагаетесь? спросила она, замѣтивъ, что Русановъ, закуривъ папироску, съ наслажденіемъ потянулся на стулѣ.

— А что?

— А что? Хорошъ! Вопервыхъ, я буду переодѣваться; пожалуй оставайтесь, если вамъ это занятно… Вовторыхъ, что скажетъ княгиня Анна Михайловна? Ну положимъ и это вздоръ. Втретьихъ, втретьихъ… Неужели надо сказать правду?…

— Валяйте!

— Вѣдь вы у насъ вовсе не такое рѣдкое явленіе, чтобы занять меня больше Регó. Я его ждала цѣлый мѣсяцъ…

— Покоряюсь, сказалъ Русановъ, смѣясь и отвѣшивая ей поклонъ…

Онъ пошелъ въ заду. Тамъ Юленька пѣла съ аккомпаниментомъ Вартовской рояли, а Ишимовъ, облокотясь на инструментъ, такъ и пожиралъ ее взглядомъ. Она закидывала головку, и еще громче выводила: "когда бъ онъ зналъ, что горькою тоскою" "Отравлена младая жизнь моя!" А тутъ же Авениръ молодъ кофе на ручной машинѣ, нисколько не женируясь пѣніемъ сестры.

— Вотъ оцѣните, сказалъ онъ Русанову, а тотчасъ же прибавилъ: — пятьдесятъ рублей далъ.

— Помилуйте, за мельницу-то?

— Да вы посмотрите, James, Manchester настоящій! она муку мелетъ…

И Авениръ принялся высчитывать, сколько она мелетъ и сколько мелетъ вѣтрякъ, что стоитъ ремонтъ его и во сколько обойдутся рабочіе чтобы вертѣть рукоятку: вышло почти вдвое дешевле.

Озадаченный потокомъ политической экономіи, Русановъ не нашелся возразить.

"Когда бъ онъ зналъ, какъ пламенно, какъ нѣжно", выводила Юленька.

Кончили тѣмъ, что четверо усѣлись въ ералашъ по пятачку сотня, а политико-экономъ принялся читать Биржевыя Вѣдомости, посмѣиваясь надъ ренонсами Русанова. Анна Михайловна спорила и горячилась, когда ей случалось дѣлать ошибку; Ишимовъ отпускалъ доморощенные каламбуры насчетъ керовыхъ и пиковыхъ дамъ.