Читаем Малуша. За краем Окольного полностью

Под 1000 годом в «Повести временных лет» указано «Преставися Малъфридь» (Малфрида). В науке считают, что эти короткие упоминания о смерти Малфриды (и Рогнеды в тот же год) взяты из древнего синодика, то есть поминального списка Десятиной церкви, где никакой информации, кроме имен, и не содержалось. Еще Шахматов сто лет назад предположил, что Малфрида и есть Малуша, потому что только мать князя (Владимира) была всем известна без пояснений. Но с тем же успехом эта Малфрида, по аналогии с Рогнедой, могла быть и одной из его жен. Сходство имен в данном случае полудоказательство. Имя Малфредь по происхождению германское: древнескандинавское málmr (руда, металл) + fríðr (красивый, прекрасный) либо friðr, frøðr (мир, спокойствие). Малфрид – Малфредь – Малфа – Малка – Малуша, ход трансформации мог быть каким-то таким. Разумеется, германское происхождение имени и на образ самой девушки накладывает известный отпечаток. Но само то, что Малуша и Малфрида – одно и то же лицо, научным фактом считать нельзя.

Наиболее популярна версия о тождестве Малка Любечанина и древлянского князя Мала, при котором древляне в 945 году убили князя Игоря, после чего Ольга и Святослав жестоко им отомстили. Но конец истории самого Мала в источниках не описан, что дало возможность Прозоровскому и его последователям предполагать, будто Ольга взяла его плен и поселила в Любече, а детей его держала при себе. Эта версия весьма выгодна и в политическом отношении (благодаря ей будущий креститель Руси становится потомком князей и по матери, а не только по отцу), и в художественном, поскольку дает основания для ярких переживаний и драматичных поворотов сюжета. Но, строго говоря, признать ее обоснованной нельзя: летописцы ведь не отождествляли Мала и Малка, хотя сходство этих имен точно так же было у них перед глазами. Это означает, что в XI–XII веках не было информации о том, что это одно лицо. Если бы ходила такая легенда, то Нестор мог написать что-то вроде «Иные же сказуют, что посадила Ольга Мала в Любече и Добрыня и Малуша суть его дети». Но он просто оборвал сюжет о князе Мале, оставив судьбу его вовсе неизвестной[1]. А зачем ему было ее замалчивать, если бы знал? Что бы ему помешало их связать? К XII веку борьба со старой древлянской династией была уже совсем неактуальна, и происхождение не от простой ключницы, а от княжны, пусть и полоненной, украсило бы род Рюриковичей. Но, вероятно, летописец этой связи не видел, или даже точно знал, что ее нет, и у нас нет новых фактов в ее пользу.

Несколько подкрепляет версию высокого происхождения Малуши тот факт, что Владимир все же вошел в число наследников отца, хотя легко можно предположить, что у Святослава имелись и другие дети от рабынь. Ключница могла иметь высокое происхождение (пленная княжна враждебного дома), но это, по средневековым меркам, не снимало с ее потомства позорного пятна «дети рабыни», отраженного в летописной легенде об отказе Рогнеды. Так что однозначных ответов здесь дать нельзя, но для построения художественных версий простор открывается самый широкий.

Итак, предание не воспользовалось случаем создать для Древней Руси еще одну святую либо просто яркую героиню, но и современная литература этот пробел восполняет слабо. Главное, очень трафаретно. В исторических романах об этой семье утвердилось весьма сентиментальное представление, будто отважный воин Святослав не любил свою законную жену/жен (о которой/которых мы ничего достоверно не знаем), а любил простую девушку Малушу. Как будто для рождения ребенка от господина и его служанки непременно нужна роковая любовь на всю жизнь!

Вот, например, строки из романа Антонова Александра «Княгиня Ольга»:

«Когда солнечным весенним утром в княжеских теремах появилась на свет девочка, кою потом назвали Малушей, Святославу было два годика. В ту пору эти несмышленыши не могли знать, что им суждено полюбить друг друга и пронести свою чистую любовь через всю жизнь. У Малуши после князя Святослава уже не будет мужчины, и она, еще молодая и красивая, до конца дней останется вдовая. Он же, волею матушки женатый на нелюбимой, до последнего часа, наступившего в двадцать девять лет, будет грезить и жить Малушей и умрет с ее образом в сердце»…

В этом же ключе подана история в романе Семена Скляренко «Святослав»: и там Малуша – жертва вечной любви, разрушенной злыми людьми. Как будто после краткого романа со Святославом она так и просидела всю жизнь, глядя ему вслед и думая лишь о своем единственном сыне.

Каждый, разумеется, вправе подавать образы, как они ему видятся. Да и в реальности варианты возможны были какие угодно. Может, историческая Малуша умерла родами и поэтому ребенок оказался на руках у бабушки (Ольги), а о матери его и сказать-то толком было нечего. Но если она прожила еще какое-то время, то мать княжеского сына – фигура, имеющая некий вес. В годы детства Владимира, конечно, еще никто не знал, что выйдет из этого плода случайной связи…