Читаем Лучи рассвета полностью

Молодая Андриэль покинула город в повозке с детьми, ещё до как город был полностью взят в осаду. Родители девочки с рождения отказались от неё. Она винила их и ненавидела за то, что они сделали, но малышка не узнала кем они были.

Отец Андриэль был архимагом Яриэмского ордена, а мать – первая дочь короля Эредина I. Если бы о рождении Андриэль узнал местный торговый совет, придворные короля и главенство ордена то девочку пришлось бы убить, как и ее отца. У правителей этого города есть святое правило не портить королевскую кровь, это действовало в Эльстауне уже несколько сотен лет. Настала бы смута. Я лично знал короля Эредина, он никогда не допустил бы вреда своей семье, даже с не полной королевской кровью. Для него семья была одним из самых важных вещей на свете, в ней он брал силу и веру необходимую для жизни. Мать девочки осталась с отцом при Эльстауновской бойне, а отцу Андриэль удалось покинуть город. Он пристально приглядывал и помогал дочери до конца своих дней, хотя девочка и сама этого не знала.

После Эльстауновской бойни, ее приютила одна престарелая пара из Эльфийских Лугов, малого городка за сотню миль от границы с пустыней. Андриэль прожила с ними три месяца. Помогала им, насколько хватало сил, терпения и возможности. Пока однажды на Луга не пришел голод. И после того как девочку назвали неумелой обузой, Андриэль ушла ночью, не взяв с собой ни крошки хлеба. Весь следующий день девочка бродила по затхлым улицам Эльфийских Лугов, выживая и в поисках возможности, где можно остаться, пока к вечеру она не свалилась без сил, а очнулась уже в маленькой комнатушке, где была только кровать и маленький сундук под кроватью, ведро для нужды и столик со стулом. Оглядев себя, она поняла, что была чистая, и в новой одежде. Полежав не много, Андриэль собралась с мыслями и осторожно вышла из комнаты. Комната, в которую она вышла, оказалась кухней. Кухня также была маленькой, но больше комнатушки, где она проснулась. Кухню заполняли печка, кривой стол с перекошенной ножкой, пара ветхих шкафчиков, тумба заваленная посудой и пара стульев. За столом сидел бледный и худой человек. Больше всего по виду он напоминал крысу. Маленькие черные глаза, вытянутое продолговатое лицо и маленькая, остро подстриженная козлиная бородка. Тот человек пригласил ее к столу, когда увидел, что девочка вышла из своей комнаты.

– Поешь, тебе надо набираться сил,– проговорил он пищащим голосом. У Андриэль все больше складывалось впечатление, что перед ней сидит гигантская крыса маскирующиеся под человека.

– Спасибо, но мне надо иди, – ответила девочка, заикаясь от волнения.

– И куда же ты пойдешь?

– Не знаю, но я ушла из семьи и не хочу никого обременять.

– Если бы меня обременяли, то я бы не стал подбирать тебя с улицы. Мне нужна помощница по дому, а я уже стар и никому не нужен. Присаживайся и поешь,– сев за стол, она принялась есть теплое оленье рагу. Съев немного, она вопросительно посмотрела на хозяина обеда, одним лишь взглядом прося рассказать ей что тут происходит. Для своих юных лет девочка оказалась невероятно умна.

– Я Фулько и наступил на тебя, когда шел домой. Сначала я подумал, что ты мертва, но ты что-то проворчала невнятно. Я принёс тебя ко мне домой. Ты была грязнее черта, так что я тебя помыл и переодел. Как закончишь есть, на антресоли лежит пара меховых туфелек. Попробуй надеть их, и мы сходим погулять, поговорим ещё и ты примешь решение. Ты останешься или будешь дальше слоняться по улицам в поисках неведанного счастья?

– Можно… – произнесла она, заикаясь, – …я буду называть вас дядя Фулько? Я хочу остаться, мне некуда идти, а жить на улице я не смогу. Клянусь, я буду помогать вам по дому и готовить. Меня уже научили этому.

– Можно, – сказал Фулько улыбаясь. Он встал и направился в свою комнату, – как закончишь есть крикни меня. Мне надо немного отдохнуть, спина уже не та, что раньше и даёт о себе знать.

–Хорошо,– ответила девочка, принимаясь есть с новыми усилиями.

Вскоре Андриэль доела рагу и тихонько подошла к антресоли, взяла старые подшитые туфельки, о которых говорил хозяин дома и надела их. На удивление они подошли как раз и даже по ощущениям были приятнее, чем на вид.

– Дядя Фулько,– прокричала девочка с прихожей, поправляя светло-зелёное платьице.

– Иду,– крикнул он ей с другой комнаты.