Читаем Лилии в цвету (СИ) полностью

Первое, что Курво услышал сразу, с порога были слова о готовности ужина. И это было бы просто отлично, если бы не одно «но» — они были сказаны поспешно, взволнованно и даже словно испуганно. Странная мысль мелькнула в голове Атаринкэ — Лехтэ его боится? Ее легкий вскрик от соприкосновения с горячей сковородкой заставил в два шага оказаться рядом и взглянуть на пальцы и ладонь.

— Осторожнее, радость моя, куда ты так торопишься? — прозвучало на кухне, а после каждый пострадавший пальчик соприкоснулся с его губами.

Ужин оказался вкусным, даже очень, немного непривычным, однако, поначалу вернувшимся из Чертогов вся еда казалась непривычной. Мясо же, приготовленное Тэльмэ, было и сочным, и ароматным. Далеко не всегда можно было найти все необходимые травы там, в смертных землях… их аромат сразу же напомнил о временах юности, того недолгого, но яркого счастья. Возможно, Лехтэ специально положила такие специи, а, может, они ей нравились до сих пор, ответ на этот вопрос так и остался загадкой.

Они ели молча, и постепенно тишина за столом становилась все более напряженной. Нарушил ее Атаринкэ:

— Как прошел твой день, чем занималась?

Вопрос был немного искусственным, но что еще спросить у такой близкой и такой далекой любимой. Пора было прекращать молчать и начинать вновь узнавать себя и друг друга.

*

Прикосновение губ Атаринкэ к пострадавшим пальцам было таким приятным, что от охватившего ее волнения Лехтэ даже задержала дыхание. Решив не отказывать себе еще в одном маленьком удовольствии, она бережно дотронулась пальцами другой руки до его лица, ласково обвела контуры, а потом запустила в волосы. Лицо тоже неуловимо изменилось. Черты, взгляд. Уже не юный эльда, но зрелый, многое повидавший мужчина. Очень красивый. Лехтэ улыбнулась благодарно и искренне:

— Боль прошла. Спасибо тебе.

Сели за стол. Еще одно обстоятельство, к которому снова надо привыкнуть — ей есть, для кого готовить. Есть тот, кого можно ждать, встречать и, обняв, спрашивать, как прошел день. Отвыкла она от этой радости за семь эпох. Все минувшие годы, когда Лехтэ возвращалась откуда-нибудь домой, там ее никто не ждал. Да и домом-то это назвать было сложно — просто жилище, оставленное прежними хозяевами, которое она заняла за неимением других вариантов — в опустевшем доме, где прошла ее короткая семейная жизнь, оставаться не хотелось, строить новый для себя одной было странно, а вернуться к родителям немыслимо. Возможно, это была нелепая и странная мысль, но ей казалось, что если она поселится у отца, то окончательно отречется от мужа. Этого она допустить не могла, даже в собственных мыслях. Даже если он считал иначе.

И вот теперь, кажется, все это снова обрело смысл. Лехтэ с удовольствием смотрела, как Атаринкэ ест, и обдумывала вопрос.

— Чем занималась? С утра пробовала читать, но читалось не очень. Немного погуляла, а потом думала. О себе, о жизни. О нас. В процессе немного порисовала.

Думы сами крутились у нее в голове. Назойливые, неотвязные. Например, о том, что эту нынешнюю Тэльмиэль Лехтэ Атаринкэ, если разобраться, совсем не знает. Или нет? Во всяком случае, она получала вести о нем от тех, кто выходил из Мандоса. Они более-менее регулярно разговаривали по палантиру. Но ведь после того, как он погиб, прошло еще шесть эпох. И все это время с ней что-то происходило.

В той такой далекой теперь уже, невозможно счастливой жизни они прежде всего постарались друг друга узнать. Так может быть и теперь стоит сделать нечто подобное?

— Хочешь, покажу тебе те наброски, что сегодня сделала? — спросила Лехтэ, когда ужин был закончен.

Ничего такого особенного на них, конечно, не было изображено. Просто поначалу, когда она села в комнате и принялась размышлять, в голове крутились воспоминания о том коротком периоде между Исходом и их первым разговором по палантиру, когда они все здесь ждали войны. И рука Лехтэ сама собой потянулась к альбому и принялась рисовать дозорную башню, которую она построила тогда практически в одиночку. Эльдар в то время в Амане осталось мало, а тех, кто понимал в этом деле, и того меньше. У Тэльмэ просто не было выбора. Башня сохранилась до сих пор, но использовалась уже для мирных целей.

На втором рисунке руки запечатлели одну из увитых цветами беседок, построенных в последующие спокойные годы. Ну, а на третьем сумка с набором геологических инструментов и прислоненная к ней небольшая ручная арфа. Хоть Лехтэ и не очень хорошо по ее мнению играла, однако вечером у костра любила время от времени развлечь себя и брата музыкой.

Все это она вкратце обрисовала Атаринкэ и протянула ему альбом. Что он скажет?

*

Услышав предложение жены показать рисунки, он, кивнув и допив квенилас, взял в руки листы. Первым лежал набросок башни.

«Это что? — чуть не вырвалось у Искусника. — Башня? Для красоты ее что ли строили?»

Однако сам рисунок был хорош, поэтому, вовремя прикусив язык, Атаринкэ лишь спросил:

— Арафинвэ распорядился построить это?

Получив утвердительный ответ, лишь пожал плечами: