Читаем Лик полуночи полностью

Регуляторы могли общаться друг с другом на расстоянии, втянув в рот магическую капсулу-ревербератор. Такой способ общения исключал возможность их подслушивания. Трей стоял у входа, наблюдая, как гости показывают швейцару приглашения.

– Это же праздничный прием, – продолжил он. – А он в красном. Это… это выглядит неподобающе.

В зале в оживленной синхронности кружились бежевый и серый, белый и коричневый. Кое-где в толпе мелькали фигуры в черном, как Де-Крона, но в алом сквозь толпы знати фланировал только один человек. Его траурный наряд кричал, требуя внимания, как разбитая коленка ребенка. Траектория, по которой он двигался, говорила о том, что он направляется к экспонатам.

Уж слишком бросается в глаза, чтобы ждать от него неприятностей, подумала Крона. Облизнувшись, она поймала капсулу-ревербератор, которая болталась на нитке возле рта, и втянула ее в под язык.

– Буду приглядывать за ним, – сказала она и выпустила капсулу изо рта.

– Зови, если понадобится помощь, – сказал Ройу с другой стороны огромного зала.

Он и Саша прошли мимо друг друга, патрулируя периметр.

Черты лица человека в красном становились четче по мере его приближения к Кроне. Смуглая кожа казалась темнее из-за теней вокруг глаз и запавших щек. На вид ему было лет тридцать—тридцать пять. Его можно было бы назвать красивым, если бы не печать глубокой скорби на лице. И хотя он шел твердой походкой, взгляд отсутствующе плыл по залу. В осанке чувствовалась выправка, одежда была аккуратной. Глубокий вырез туники обрамляли мелкие перышки, которые издали были похожи на красные острые зубки.

Де-Крона была уверена, что траурный наряд не был продиктован желанием поглумиться или неуважением. Насколько она видела, на нем не было украшений – ни одного опала. Горе выглядело настоящим.

Он подошел к самой дальней от нее витрине, затем начал ходить между высокими постаментами, благодаря которым предметы находились на уровне глаз, внимательно разглядывая каждый артефакт, но при этом навряд ли видел их.

– Чем я могу вам помочь? – спросила Крона, когда он подошел ближе.

Она знала, что ее огромный шлем и андрогинная униформа часто пугали публику (и благородную, и всю прочую).

Его взгляд оторвался от кособокого плафона и переместился на округлое бордовое стекло щитка, который скрывал лицо Кроны. Белки его глаз были такими же красными, как и его траурный наряд.

– Регулятор ничем мне не поможет, если только вы не можете повернуть время вспять. Можете?

Его голос не был ни отстраненным, ни холодным. Наоборот – в нем чувствовался жар, как в топке. Пылкость. Будто сквозь него по спирали бежало напряжение, и он одним прикосновением мог поджечь драпировку.

– В этом вам никто не сможет помочь. Божество Времени необратимо движется вперед, – тихо ответила она, сохраняя властную позу.

– Да. Если включить газовый рожок, то ночь не превратится в утро. И даже если перевести часы назад, вернуться во вчерашний день невозможно, – сказал он.

Каждое слово он произносил пронзительно, с надрывом.

Рядом пробежал слуга с подносом, притормозил, предложив гостю бокал с шампанским, и помчался дальше. Вокруг прохаживались гости, держа в руках тарелки с безумно дорогой экзотической едой, и Кроне захотелось снять свой вычищенный до блеска шлем и хотя бы вдохнуть эти ароматы. Но увы… ей приходилось дышать запахом металла, тщательного протертого спиртом.

Она ценила хорошую еду и напитки, когда могла себе позволить купить их, хотя с ее зарплатой такое случалось нечасто. А к роскошным нарядам и украшениям, мелькавшим вокруг, относилась равнодушно.

Мужчина отказался от шампанского. Вид у него был такой, словно ему хотелось улечься в мягкую постель и как следует отдохнуть.

– Осмелюсь предложить вам перейти в гостиную, – произнесла она. – Там тихо. Возможно, вам будет лучше там, а не здесь… среди шума и суеты.

В дальнем углу зимнего сада взмахнул смычками дуэт скрипачей, и полилась веселая мелодия. Она была приятной, но бодрила, а не успокаивала, как тишина темной комнаты.

Он невесело улыбнулся.

– Скоро выступление Главного магистрата. Если я уйду, то не услышу его.

Ага, значит он родственник сегодняшнего виновника торжества. Он и правда был похож на магистрата. Тот же нос, и волосы похожи, и глаза.

– Вы мсье Айендар?

Он никак не отреагировал.

– Расскажите мне о броши. Я ни разу не видел такого крупного магического рубина.

Изображать из себя профессора она не любила, но иногда приходилось. По крайней мере он казался искренне заинтересованным. Пройдя между витринами, она подняла руку в черной перчатке, указывая на футляр с брошью, изготовленной из золота и слоновой кости. В центре горел драгоценный камень исключительной чистоты – этакое осуждающее око, взирающее на окружающих из-под защитного стекла.

– Его вес составляет десять и восемь десятых карата, включая целых девяносто пять сотых грамма отчаяния.