Читаем Ланселот на шпильках (СИ) полностью

Толщины невероятной, с огромным количеством сумок, котомок, в бесформенном, потерявшем цвет платье. Она поставила сумки на тротуар, и стала беспомощно оглядываться.

Лопнуть мне на этом месте, если это не...

Вздрогнув, я подошла к ней, и тот час её опознала.

Да, конечно, это Кира. Кира Расторопшина. Когда я её в последний раз видела, она была стройной, а сейчас это была жуткая бабища, с заплывшими глазками.

- Ой, Вика, - прогудела она, - а я смотрю, ты, или не ты. Я тут... – она стала поднимать свои вещи.

- Боже мой! Кира! Зачем тебе столько вещей!

- Это ещё не всё, - махнула она рукой, - тут тебе от моей матери подарочки, закуски деревенские. А потом ещё и гроб привезут.

Мама! Гроб?!!! Мне в подарок?!!!

- Не на гроба! – крикнула я почти в истерике.

- Как это – не надо? – насупилась Кира, - и гроб, и памятник, и венки.

Нет, я сейчас тресну эту дебилку по голове, с заплывшим жиром мозгом, своей сумочкой. Мой первый муж, Дима, мне постоянно говорит, что моя сумочка – самое страшное оружие. И он прав на все сто! Чего только я в ней не держу, и она настолько тяжеленная, что, если огреть ею по голове, наверняка будет сотрясение мозга.

- Вы там совсем в своём Коврове спятили? – взвыла я, - зачем

мне гроб?

- При чём тут ты? – искренне изумилась Кира, - у одних наших

знакомых человек помер, и они решили, не покупать всё тут, а я с собой привезу. А что? Удобно. Гробик наши местные мастера сварганили, венки с браком купили, да и на памятник особо тратится не пришлось. Вот как!

- Прости, - робко спросила я, - а этот человек давно умер?

- Да дней пять. А что?

О Господи! Жара стоит такая, что асфальт плавится, а эти идиоты держат пять дней мёртвого человека в доме!

Чувствуя, что мне сейчас плохо станет, я поспешила сосредоточиться на конкретике.

- Давайте грузится, - я попыталась поднять одну из сумок, и не смогла. Она была такая тяжёлая, что у меня просто руки отваливались.

Что она туда положила? Десяток кирпичей?

- Что у тебя там? – решила я всё-таки удовлетворить любопытство.

- Тут-то? Трёхлитровые банки с огурцами, - охотно пояснила Кира, - что ж ты слабая такая? Ничего, сейчас в автобус всё загрузим, и всё нормально.

- Никакого автобуса, - покачала я головой, - я на машине. Молодой человек, - окликнула я парня в робе, - вы не могли бы нам помочь? За сто долларов?

- Мог бы, - он тут же материализовался рядом.

- За сто долларов я и сама бы всё доволокла, - пробурчала Кира недовольно, - зачем деньги тратить, когда сами всё можем отволочь?

- Я это даже приподнять не могу, - воскликнула я, - только, прошу вас, осторожнее, не разбейте, там стеклянные банки.

- А он не украдёт? – волновалась Кира.

- Я прослежу, - хмуро посмотрела я на неё, и пошла вслед за парнем.

Он проворно загрузил всё в багажник, в котором, кстати, очень вместительном, места не хватило, и пришлось часть сумок засунуть в салон.

- А гроб ваш с венками когда прибудет? – уточнила я у гостьи.

- Завтра. Завтра всё надо отвезти моим знакомым.

Я кивнула, и мы поехали домой.

- Хорошая у тебя машина, - сказала Кира, когда мы ехали, -

здоровенная.

- Значит, ты хочешь выйти замуж? – спросила я, поглядывая одновременно в зеркальце заднего обзора.

- Хочу, - вздохнула Кира, - мне такой муж, чтоб на всю жизнь. Я в церковь хожу, и меня ещё бабка учила, что замуж надо выходить не раньше тридцати лет. Неприлично это, раньше выскакивать.

Я вцепилась покрепче в руль. Ох, знала бы ты, во сколько я вышла замуж! И сколько раз!

Более распутной особы, в её понятии, наверное, не найти.

А замужем я побывала аж четыре раза, первый раз меня маман выдала за бандита в возрасте шестнадцати лет, я, когда до меня дошло, что это за субъект, сбежала от него. Потом от тоски и одиночества я вышла замуж за знакомого режиссёра, но тоже от него сбежала.

После страстного, горячего Димы других мужчин мне не надо было. И я его возненавидела.

Любила я его, и сейчас люблю, но не вернусь к нему. Во-первых, он законченный бандит, а во-вторых, я от своего последнего мужа родила двоих детей. Двойняшек, Леню и Лизу. Правда, у меня есть ещё дочь от Димы, Василиса, но от Максима я не уйду.

В промежутке, между Максимом и Иннокентием, моим вторым мужем, у меня был ещё Эдуард, но о нём я и вспоминать не хочу.