Читаем Ланселот, или Рыцарь Телеги полностью

Ланселот, или Рыцарь Телеги

Роман «Ланселот, или Рыцарь телеги» принадлежит перу выдающегося средневекового писателя – Кретьена де Труа. Известный сюжет о …

Кретьен де Труа

Приключения / Рыцарский роман 18+

Коль ждёт владычица Шампани[1]На языке родном преданий[2],Я порадею от душиКак раб усердный госпожи.Я ей готов служить покорно,Не прибегая к лести вздорной,Хотя б любой на этом местеНе воздержался бы от лести.Кто б ни сказал – порукой я,Что государыня сияНе знает равных в целом мире,Парит, как лёгкий бриз в эфире,Что веет вешнею порой.Я не из тех, кто день-деньскойЛьстит той графине повсеместно.Скажу ли: как сапфир прелестный,Что перл и оникс посрамит,Всех королев она затмит?Нет, не обмолвлюсь. Правду туОпровергать невмоготу.Скажу лишь: дамы наставленьяДля моего произведеньяПолезнее, чем ум и труд.О Рыцаре телеги тутНачнёт Кретьен повествованье.Сюжет и замысел сказаньяВнушила госпожа ему,И лишь добавит он к томуСвоё усердье, ум да совесть.Итак, он начинает повесть.Лишь Вознесенья день настал[3],Король Артур свой двор собралС той элегантностью привычной,Что свойственна ему обычно,И что во всём его достойна.Когда был кончен пир пристойный,Гостей король не отпустил.Баронов многих зал вместил,Была и королева тамВ кругу своих придворных дамЧестных, изысканных манер,Чей галльский говор – всем пример[4].А Кей, что пиром управлял[5],Снедь с коннетаблями вкушал,И там, где он расположился,Воитель ко двору явился.На нём достойный был наряд,Вооружён с главы до пят.В таком-то виде, грубо, дерзко,Он подошёл к Артуру резко(Тот восседал среди баронов)И без приветствий и поклоновСказал: «Король, в плену досельДержу я из твоих земельДевиц и рыцарей, и дам.И в том тебе я слово дам,Что не увидишь их вовек.Поверь тому, что я изрек:Нет средства у тебя такого,Чтоб пленников увидеть снова.И также знай: скорей умрёшь,Чем им на помощь ты придёшь».Король ответил, что смирится,Когда в бессилье убедится.Теснилась боль в его груди.И тот в намеренье уйтиК нему спиной оборотился,Прочь от монарха устремился,Направившись к дверям покоя,Но там, помедливши, такоеОн слово бросил наконец:«Король, коль есть такой храбрец,Кому б ты доверял всецело,Мог поручить любое дело,Вели ему, за мною чтобВёл королеву в край чащоб,Где я владыка безраздельный.Тогда вступлю с ним в бой смертельныйИ подданных твоих верну,Что у меня теперь в плену.Коль верх возьмёт он надо мною,Тогда вернётся с госпожою».При этой речи наглецаВ тревоге дрогнули сердца.А Кей, услышав эти вести,Когда с дружиною ел вместе,Оставил блюда, подошёлК властителю и речь повёл,Негодованья не скрывая:«Король, был преданный слуга я,Вам верой, правдою служил,Но днесь уйду, нет больше силИ нет охоты у меняСлужить с сегодняшнего дня».Обидны королю слова,Собрался с духом он едваИ наконец сказал в ответ:«Мой друг, вы шутите, иль нет?»«Нисколько, сир, я не шучу,Покинуть ныне вас хочу,Не требуя даров из дружбыЗа длительное время службы.Я твёрд в намеренье таком:Уйду тотчас и прямиком»Король ответил: «Что вас, друг,Покинуть двор подвигло вдруг:Обида, гнев или печаль?Здесь ваше место, сенешаль,Оставьте вы обиду эту,Ведь при дворе такого нету,Чем я б не поскупился, чтобыВас зреть вблизи своей особы».На это Кей: «Вотще сиеПусть даже золота сетье[6]Мне каждый день вы б подавали».Король в смятении, в печалиСказал супруге, подошед:«Мадам, вам ясно или нет,Чего желает Кей добиться?Отставки, чтобы устранитьсяОт службы – только почему?Что ни велите вы ему,Исполнит всё, а мне – отказ.Отправьтесь-ка к нему сейчасИ умолите здесь остаться,Ведь мне не стоит и стараться.Вы бросьтесь в ноги, если надо,Не то уйдёт моя отрада,Лишь Кей покинет этот зал».С тем королеву отослалС её согласья к сенешалю.Тот был с другими вместе в зале,К нему подходит госпожаИ говорит: «Болит душа,В моей тревоге нет просвета,И всё от вашего ответа.И я в отчаянье: увы,Покинуть двор хотите вы.Вы в заблуждении погрязли,Что движет вами? В вас угаслиУм с куртуазностью? Как жаль!Прошу, останьтесь, сенешаль.Останьтесь, Кей, молю в смиренье».«О госпожа, прошу прощенья,Я не могу моленью внять».Та продолжала умолять,А с нею рыцари и дамы.Но отвечал им Кей упрямо:«Не умолите вы меня».И та, величие храня,К его ногам упала. КейПросил подняться поскорей,Но королева: «Не просите.Исполнить то не премините,Чего желала я дотоле».Кей слово дал остаться, колиКороль ему пообещаетИсполнить то, чего желаетОн с королевой обоюдно.Она: «Конечно, Кей, нетрудноЕму и мне поладить с вами.К Артуру сходим со словами:Мол, вы останетесь при нас».За нею Кей пошёл тотчас,Пред королём предстали оба.«Сир, постаралась я особо,Чтоб Кей остался. Вам отдамЕго я в руки. Нужно вамТо сделать, что ему угодно».В ответ король вздохнул свободноИ молвил так: «Быть по сему,Любые доводы приму».А он: «Узнайте, сир, чегоХочу отныне: лишь того,Что обещали мне вы лично.Я буду счастлив безгранично,Коль этого достоюсь я.Тут с нами госпожа моя,Вы мне велели ей служить,Прошу дозволить мне отбытьС ней в лес, где рыцарь ждать согласен».Король в печали; безотказен,Поскольку слово держит он.Был опечален, угнетён,Когда согласье дал он вскоре.И видя королевы горе,Двор убедился в том, что днесьНеразумение и спесьВнушили Кею речь такую.Король, супругу дорогуюВзяв за руку, заговорил:«Душа моя, он не хитрил,Придётся ехать вам при Кее».Последний молвил: «Поскорее,О сир, доверьте мне её,Залогом слово будь моё:Верну здоровой и живою».Так вышел вместе с госпожоюИ все за ними из дворца.Тревогам не было конца.Вот сенешаль уже воитель.Двух лучших скакунов служительНа двор выводит между тем.Скакун парадный, ясно всем,Достоин дамы августейшей.Был конь и бодрый, и умнейший,И не тянул он повода.Грустна, покорна, но горда,Садится госпожа в седлоИ так вздыхает тяжело:«Ах, друг, когда бы мне на благо[7]Вы знали всё, то даже шагаНе дали б мне ступить сей миг».Хотя и был тот шёпот тих,Гинабль граф его услышал[8],Ведь вместе с ней на двор он вышел.С момента госпожи отъездаДвор не находит в горе места,Как будто уж она в гробу.Не верят в добрую судьбу:Мол, возвратит её едва льНатурой дерзкий сенешаль,Бог весть к кому её увёз.Всех опечалило до слёз,Что у неё такой избранник.И молвил королю племянник,Мессир Гавэйн, с глазу на глаз:«Король, не понимаю вас.В поступке вашем смысла нет,Не отвергайте мой совет:Пока они недалеко,Мы бы нагнали их легко,И хватит преданных людей нам.А я, я не был бы Гавэйном,Коль в сей же миг не рвался б в путь.Разумным не сочту ничутьОт сей погони отказаться,По крайней мере, чтоб дознаться,Что ждёт владычицу в пути,Как будет Кей себя вести?»«Ну что ж, – сказал Артур, – скачите,Вы куртуазно говорите.И раз уж волю изъявили,Велите, чтобы снарядили,Взнуздали скакунов лихих,Чтоб нам сей миг воссесть на них».И вот стоят пред ними кони,При сбруе, под седлом, в попоне.Всех прежде он в седло вскочил,За ним племянник поспешил,А после сонм тех удальцов,Что рвались в путь без лишних слов,В доспехах или как угодно:Кто вовсе шел без них свободно,Кто был сполна вооружен.Гавэйн – тот в латы облачен,И двое воинов учтивыхВедут двух скакунов ретивых.Лишь в лес вошли, в его тениКоня увидели они.Конь Кея – стало ясно всем,И разглядели между тем:Бредет он с порванной уздою,Без седока, тропой лесною,На стремени крови пятно,Седло в куски раздроблено.Как только се предстало глазу,Печаль не сдерживая, сразуВсе переглядываться стали.Мессир Гавэйн от них подалеВ седле красиво восседал,Он той порою увидал,Как некий рыцарь появился[9]На скакуне, что утомилсяИ, ранен, пóтом был покрыт.Тот поприветствовать спешитГавэйна первым, сей в ответУчтиво шлёт ему привет.И встречный спешился тогда.Узнав Гавэйна без труда,Промолвил: «Видите ль, мессир,Мой взмылен конь, устал и сир,Не годен он, в конечном счете.Вы ж двух коней с собой ведете,И потому просить могу,Клянясь не быть у вас в долгу,Воздав достойно за услугу,Прошу дать в долг иль в дар как другуМне одного из них сейчас».Мессир Гавэйн ему: «Для вас –Тот, что понравится вполне».Меж тем нуждавшийся в конеНе стал гадать и выбирать,В котором крепче мощь и стать,Воителем без мысли лишнейТотчас был избран самый ближний.Его взнуздал он и помчал,А прежний конь без чувств упал,Ведь пострадал немало он,Был обессилен, измождён.И рыцарь тот без передыха,Дав шпоры, в лес пустился лихо,Мессир Гавэйн вдогон емуПомчался сквозь лесную тьму.По склону вниз свой путь направил.Лишь дол он за собой оставил,Увидел: конь простёрся в поле,А он им дарен был дотоле.Вокруг земля разрыхлена,Ремней обрывки, стремена,Куски уздечек на поляне –Свидетельства недавней брани,Где бился рыцарь не один.Взгрустнул отважный паладин,Что сам участие не принял,И прочь отъехать не преминул,Не медлил мига одного.Узрел он рыцаря того:Он брел один, понур и нем,На нём доспехи, ладный шлем,Меч у бедра, щит на груди –Он и телега впереди[10].В тот век телеги, мы вам скажем,Как столб позора в веке нашем.Три тысячи иль больше ихСейчас в пределах городских,Тогда ж была всего одна,Одной на всех была она,Как столб позорный для убийц,Пройдох, иуд и кровопийц,Банкротов тяжб, полночных татей,Что о чужом пекутся злате,Иль тех, кто, грабя каждый день,На тракт выходит, взяв кистень.А осуждённого в том векеВозили на такой телегеСредь сутолоки городской,Был вне закона он, изгой,И двор его не принимал,Его чурались, каждый гнал.Телегу эту млад и старСчитали горшею из кар.И так в народе толковали:Коль вы телегу повстречали,Перекреститесь сей же час,Чтоб от беды вас Бог упас.И вот, коня, копья лишённый,Уж рыцарь у телеги оной,Он видит карлу у вожжей.Как будто кучер, карла сейСидел с большим шестом в деснице.И рыцарь так сказал вознице:«А ну, скажи-ка, карлик, мне,А не видал ли в сей странеТы королевы лучезарной?».Тут карлик злобный и коварныйНе пожелал поведать весть,А заявил: «Коль хочешь сестьВ телегу, коей управляю,То правду сможешь, уверяю,Узнать о ней, но только позже».Сказал и быстро дёрнул вожжи,На думы времени не дал.Покуда рыцарь размышлял,Тот на два шага уж отъехал[11].Садиться – стыд, но стыд помеха ль,Когда Любовь к тому влечёт?О, сколько зла то принесёт!С Любовью Разум не в ладу,Велит он, чувствуя беду,Чтоб долга чести не нарушить,Не делать этого, не слушатьТого, что б худо навлекло[12].Не сердце, нет, уста свело,Чтоб лишнего не молвил он,В Любви тенёта залучён.И сердцу приказала страстьПодпасть под карликову власть[13];Был принуждён в телегу сесть он,И стыд при том был неуместен:Любовь дала сие веленье.Гавэйн, не медля ни мгновенья,Поехал за телегой сей.И рыцаря увидев в ней,Он подивился небывало,И карлику: «Ответь-ка, малый,Что с королевой приключилось?»А тот: «Коль зависть зародилась,Что этот рыцарь здесь сидит,Садись и ты, коль не претит.Обоих повезу легко я».Гавэйн, услышавши такое,Решил, что тот ума лишен.«Не сяду, – так ответил он, –Коню телега не замена,Так осрамлюсь я, несомненно.Куда б ни ехал ты, поедуПо твоему я, карлик, следу»[14].И в путь пустились трое эти:Два на телеге, конный третий,Все по одной дороге шли.Явился замок невдали,И знайте: замок – диво дивом! –Был и добротным, и красивым.В одну все трое входят дверь.Дивятся люди: верь, не верь,А карлик рыцаря привозитВ телеге, но никто не спросит,А всякий посмеяться рад:И знать, и чернь, и стар, и млад.На стогнах гиканье и глум,Осмеян тот, кто был угрюм.Проклятья, брань всё неотвязней:Приговорён к какой из казней,За что воитель осуждён?Утоплен будет иль сожжён?Сдерут ли кожу, иль удавят?«Ответствуй ты, который правит:Каким запятнан он грехом,Убийством или грабежом?Суда ли это приговор?»Но карлик, на слова не скор,Не разговаривал с толпою,Он вёз воителя к постою.Гавэйн за карликом пустился,Тот через город устремилсяИ в башню рыцарей повёл.За башней простирался дол,А супротив неё колосс –Высокий кряжистый утёс,Что пиком заострялся кверху.Гавэйн, преследуя телегу,В ту башню въехал на коне.Девицу в зала глубинеОн повстречал в красивом платье,Соперниц по красе не знать ей.К ним две девицы подошли,Красой, достоинством цвели.Гавэйна лишь узрели в зале,Приветствия ему воздали,Спросили, радостью лучась,Его о рыцаре тотчас:«В чём виноват, коль сел в телегу?Иль, карлик, ты везёшь калеку?»Но карлик им в ответ ни фразы.Героя высадил он сразуИ удалился, но куда –Осталось тайной навсегда.Тут спешился Гавэйн, и вдругПред ним явились двое слугИ унесли оружье прытко.С подбоем беличьим накидкиПо воле девы принесли,Затем все ужинать пошли.А ужин – нет границ усладам,Там с рыцарем приезжим рядомСидела дева за столом.И угощенье, и приёмГостей пленили, несомненно.Их принимали столь отменно,Столь было общество любезным,Что вышел вечер тот чудесным.Усталым отдохнуть пора –Два приготовлено одра,Высоких, длинных, среди зала.И третья там постель стояла,Богаче и пышней других.Гласит преданье дней былых,Что удивляла всех постельИ краше не было досель.Когда для сна пора пришла,Хозяйка за руки взялаГостей, которых принимала,И две постели указала,Сказав: «На них вкушайте сны,Постели вам отведены,Но третья дивная кроватьДостойных может лишь принять,И не для вас её храню я».Тут стал перечить, негодуя,Воитель, ехавший в телеге:Мол, он обижен, в кои векиПодобный получив запрет.«Почто вы говорите «нет»,Почто для нас возбранно ложе?»Ответ от девушки пригожейПоследовал без промедлений:«Не ждите, друг мой, разъясненийИ здесь не место препираться,Ведь с честью вынужден расстатьсяТот, кто в телеге был хоть раз.Отнюдь не справедлив сейчасУпрёк, что бросили вы мне,И вы поплатитесь вполне,Коль вы возляжете на ложе.Его убранство, нет дороже,Не для того, чтоб спали вы.И коль отважитесь, увы,За дерзость платой будет горе».«Сие увидите вы вскоре».«Увижу?» – «Да!» – «Посмейте только!»«Мне неизвестно, кто и сколькоЗаплатит здесь; пусть злится, плачет,Сие меня не озадачит:Я собираюсь лечь на одр,И, выспавшись, я встану бодр».Сказавши, рыцарь шоссы скинул[15]И растянуться не преминулНа ложе, что длинней другихИ на пол-локтя выше их[16].Под пологом парчи с отделкой,Был пышным соболем, не белкой,Одр золочёный утеплён,Достойный царственных персон.Подушки мягки, взбиты ловко,И не солома, не циновка –Той ночью ложе смельчака.А в полночь молньей с потолкаПал дрот, что был тяжеловесным,И наконечником железнымОн этот полог бы прорвал,Пронзив того, кто почивалНа ложе том, где он возлёг.Приделан к древку был флажок,Флажок же пламя обнимало.Заполыхало одеялоИ простыни, и вся постель,А дрот слегка пометил цель –Не ранил рыцаря, пав на пол,При этом только оцарапалНемного кожу на бедре.Тот приподнялся на одреИ, погасив огонь, поднялСие копьё и бросил в зал,Притом постели не покинул.И снова лёг, и не преминул,Как в первый раз, уснуть легко,Невозмутимо, глубоко.Когда на небе просветлело,Хозяйка башни повелелаНа мессу пригласить гостей,Их разбудили поскорей.Во время мессы у окна,Откуда пашня всем видна,Стоял тот рыцарь, что намедниВ телегу сел, как тать последний.В раздумье он смотрел на пашни.А между тем хозяйка башниСтояла рядом, прежде с нейМессир Гавэйн наединеУже беседовал украдкой,Но долго ль, коротко – загадка,И мне неведомо о чём.Они стояли пред окном,Когда узрели, как чрез лугС носилками шли двое слугИ рыцаря на них несли,А рядом три девицы шлиИ горько слёзы проливали.Им вслед с кортежем выступалиВысокий рыцарь вместе с дамой,И, приглядевшись, скажем прямо –Была красавицей она.И вот стоящий у окнаУзнал в ней королеву и,В восторге, сладком забытьи,Был взглядом к ней одной прикованИ созерцаньем очарован.Когда она исчезла с глаз,Он вознамерился тотчасВ окно метнуться напрямик.Почти уж выпал он, но вмигМессир Гавэйн сие узрелИ ухватить его успел.«Сеньор, уймитесь! Бог вас милуй,Чтоб эту безрассудства силуВам никогда не ведать впредь.Зачем стремитесь умереть?»«Напротив, – молвила девица, –Уж весть могла распространитьсяО том, как опозорен он,Раз был в телегу водворён.Ведь будет смерть как избавленье,Тогда как жизнь одно мученьеТому, кто опозорен столь.Ему на долю – стыд и боль».По просьбе рыцарей доспехиВернули слуги без помехи,А госпожа, явив примерБлагопристойнейших манер,Тому, над кем вчера смеялась,Над кем так явно потешалась,Копьё и скакуна дала –Столь милосердною была.Простились рыцари учтиво,И куртуазно, и красивоС хозяйкой башни, чтоб затемЗа виденным кортежем темВдогон тотчас пуститься лихо.Уйти смогли настолько тихо,Что слова не сказали им.И, шпоры дав коням своим,За королевою стремглавОни помчались, не догнавКортеж – он ехал слишком споро.По лугу въехали в сень бора,Где каменистою тропойБлуждать им выпало с лихвой.Зажглись на небе утра блёстки,Когда они на перекрёсткеВдруг с юной встретились особой.Её приветствовали оба,Моля и заклиная деву,Куда увозят королеву,Коль ей известно, рассказать.А та – разумница, видать –Ответила: «Скажу вам это,Но прежде жду от вас обета,Не премините соблюсти –Скажу про путь и цель пути,И кто, куда её увёз.Радеть придётся вам всерьёз:Ещё туда не попадёте,Уж вдосталь трудностей хлебнёте».На то мессир Гавэйн глаголет:«Девица, коль Господь позволит,Без колебания тотчасГотов радеть во имя вас,Как пожелает ваша милость,Лишь мне скажите, что случилось».Тот, кто в телеге восседал,Таких посулов не давал,Скорее, он заговорилКак тот, кем движет страсти пыл:Мол, всё в пути готов снести,Чтоб государыню спасти,А деве только захотеть –И он служить ей будет впредь.«Итак, внимайте вы известью. –Так начала девица, – ЧестьюКлянусь я вам: Мелеаган[17],Могуч, по росту великан,Принц Горра, полонил её,Взяв во владение своё,Отколе нет чужим возврата[18].Тюрьмою станет им страна та,Изгнаньем, тяжкой кабалой».Те вопрошают у младой:«Девица, как туда добраться,Какой дороги нам держаться?»Ответ был: «Путь найти несложно,Но худо встретят вас, возможно,Приём опасностью чреват,Ведь нелегко проникнуть в градБез разрешенья государя.Там правит Бадмагю[19]исстáри.Лишь два пути ведут туда,Но каждый гибелен, беда,И каждый путь равно непрост.На первом есть Подводный мост,Над ним простёрты воды толщейОтнюдь не меньшей и не большей,Чем воды, что лежат под ним.Он скрыт течением речнымНа середине глубины.И ширины, и толщиныОн фута полтора, не боле[20].Тот будет прав, кто доброй волейНа ту опасность не пойдёт.Вас приключений много ждёт,Однако я о них ни слова.Есть мост и средь пути второго,Но хуже и опасней он,Ещё никем не перейдён.Остёр он, как булатный меч,И потому его наречьМостом Меча молва успела.Я всё вам рассказать сумела,Что только довелось мне знать».Просили рыцари опять:«Девица, будьте милостивы,Пути нам указать должны вы».А им девица отвечает:«Тот первый путь, что пролегает,К мосту в воде, второй же – вот,К Мосту Меча он приведёт».Со спутником заговорилТот, кто вчера в телеге был:«Сеньор, я уступаю право.Тот путь, который вам по нраву,Вы изберите, я прошу.Путём другим я поспешу».Гавэйн же: «Коль сказать по правде,То в равной степени, представьте,Опасны, гибельны пути.Здесь лучший выбор не найти,Какой же путь мне предпочесть?Но промедленье мне не в честь,Коль выбор дали вы свободный.Я избираю мост Подводный».«Знать, справедливо, что без спораК Мосту Меча отправлюсь скоро,Для возражений нет причин».Так другу молвил паладин,И оба вверились душойНебесной воле всеблагойИ с этим выдвинулись в путь.Девица им: «Когда-нибудьИ вы сослужите мне службу,Когда понадобится: дружбуСо мной вам забывать не след!»[21]«Подруга милая, о нет,Мы не забудем», – молвят ей,И каждый – по стезе своей.Тот, кто в телеге был, – задумчив,Как тот, кого Любовь, измучив,Отняв покой, лишила сил.Он думу горькую носил,Не помнил ничего в кручине,Не ведал даже, жив ли ныне,Не знал и как зовут к тому же,Забыл о латах и оружье,Куда идёт, каким путём.Не помнил, словом, ни о чём,Опричь одной особы той,Из-за которой сам не свой.Лишь думу горькую приемлет,Не зрит, не чувствует, не внемлет,Скакун несет его галопомНе по окольным узким тропам,А по дороге напрямик.И так он мчался, и возникПред рыцарем песчаный долИ там же брод[22], который вёлНа противоположный брег.Там страж был, ратный человек,И восседала дева рядомВерхом на скакуне парадном.В то время третий час пробил.В оцепенении застылВоитель, в думу погружённый,Скакун же, жаждой истомлённый,Заметил ток неподалёкуИ прянул к чистому потоку,А воин-страж на берегуВоскликнул: «Брод я стерегу,И вам в него вступать – запрет».То ль слышал рыцарь, то ли нет,Он в думе пребывал глубокой.И напрямик на брод потокаЛихой скакун его помчал.«Сверни с пути, – тот закричал, –Напрасно ты рискуешь так:Нельзя проехать здесь никак».И он поклялся: шаг тот сделай,Копьём ему пронзит он тело.Но рыцарь в тот приказ не вникнул,И воин в третий раз воскликнул:«Не лезьте, рыцарь, на рожон,Мной этот путь вам запрещён.Вновь повторять не стану я,Не избежите вы копья».Но всё невнятно паладину.Скакун, покинувший равнину,В поток низвергся прямикомИ воду жадным пил глотком.А страж: «Вы будете жалеть,Ни щит не защитит вас впредь,Ни ваша крепкая броня».И он в галоп пустил коня,И всё быстрее и быстрее.Затем ударил, чтоб скорееНе внявшего его указуСредь брода бросить в реку сразу.И тот, кто атакован был,Копье и щит свой уронил.Почувствовав, что он промок,Придти в себя воитель смог,Как бы внезапно пробуждённый.Вскочил в испуге, удивлённый,Кто так ударил и зачем?Увидев рыцаря затем,Он возгласил: «Скажи, вассал,Почто ударил и напал,Ведь даже я тебя не видел,Не то что чем-нибудь обидел?»«Нет, всё не так, – ответ был дан, –Решили вы, что я мужлан,Не вняли трижды вы запретуПересекать стремнину эту.Кричал я вам во всю гортань,Вы вняли вызову на брань,По крайней мере, раза три,И сколько я ни говори,Вошли в поток, не слыша вроде,Что вас я поражу на броде».А рыцарь: «Будь же проклят тот,Кто вам когда-нибудь вонмётИль вас узрит, будь сам я это.Не слышал вашего запрета,Поскольку думами томим.За вами ль правда, поглядим,Когда при помощи уздыЯ удержу вас средь воды».И отвечает страж: «И что ж?Уздою крепкою дерзнёшьСдержать меня на броде ныне?Твои угрозы и гордыня –Всё для меня как прах летучий».И рыцарь: «Ничего нет лучше:Чем бы ни кончился наш бой,Хоть так, всё справлюсь я с тобой».Тот выступил в средину речки,Противник с помощью уздечкиТотчас поймал его хитро,Десницей сжал ему бедроИ так держал, сжимал, покудаНе возопил тот, чуя худо.Он понял, что от этой встречиНе избежать ему увечий,И стал молить ослабить хватку:«О рыцарь, если хочешь схваткуПродолжить, как нам честь велит,Возьми коня, копьё и щит,На равных будем мы сражаться».А тот: «Готов я честью клясться,Коль будет так, ты убежишь,Едва в атаку ринусь лишь».Той речью страж был оскорблен.«Не быть сему, – ответил он, –Садись на скакуна покойно,Даю обет, что недостойноНе спрячусь я и не сбегу,Сей стыд терпеть я не могу».Не медлил рыцарь наш с ответом:«Мне убедиться надо в этом.Ты прежде клятву должен дать:Не будешь прятаться, бежатьИ не притронешься ко мне,А станешь рядом в стороне,Пока я на коня не сяду.Клянусь, получишь ты пощаду,Коль проиграть тебе придётся».Тот – делать нечего – клянётся,Иначе поступить не мог.И рыцарь из воды извлёкКопьё и щит, что по теченьюУж далеко к тому мгновеньюУплыть успели от него.Нашёл коня он своего,В седло вскочил и со сноровкойЗа ремни щит схватил он ловкоИ прикрепил копьё к седлу.И вот в воинственном пылуНа сшибку мчатся во всю прыть.Тот, что был должен брод хранить,Ударил первым, и ударНастолько был силён и яр,Что древко разлетелось в щепы.Удар ответный, столь свирепый,На дно реки врага поверг,Над ним сомкнули воды верх.Отъехав, слез с коня воитель,В душе готов был победительСразиться с сотнею такихИ вынул меч из ножен вмиг.Другой, поднявшись, сделал то же,Украшен меч весьма пригоже.Лицом друг к другу оба встали,Щиты, что золотом блистали,Держали крепко пред собой.Звенят мечи, лютует бой,И ни минуты нет заминкиВ их страшном жарком поединке.Той долгой битвы неуспехиВ душе у Рыцаря телегиРождали неизбывный стыд,Он мнил, что плохо совершитОбет, им данный пред дорогой,Раз времени потратил много,А победил лишь одного.Не допустил бы он того,Что даже ста бойцам такимДано на равных биться с ним.Он раздражён и опечален,Узрев, что славы блеск умален,Вотще весь день ударов град.Он вновь теснит, и натиск смят,Враг убегает с поля брани.Тот брод, что так стерёг он ране,Теперь для каждого открыт.Герой вдогон ему спешит,Не зная равных в скором беге.Тот пал и Рыцарем телегиИ осужден, и проклят былЗа то, что грубо оскорбилТого, чья дума тяжела.Девица, что при нём была(Её с собой взял победитель),Услышав, как грозит воитель,В испуге стала умолятьРади неё не убивать.Он молвил: не бывать пощадеИ даже юной дамы ради –Погибнуть должен оскорбитель.С мечом идёт к нему воитель,И тот взмолился, еле жив:«Будь, Бога ради, милостив,Яви, как молвил, добродетель!»А тот в ответ: «Господь свидетель,Таких обид никто не сносит.Но если о прощенье просятВо имя Господа, лишь разПрощаю я, так и сейчасС тобой я должен поступить.Отказа здесь не может быть,Раз просишь этого смиренно.Ты должен обещать, что пленаНе избежишь как узник мой,Когда отдам приказ такой».Тут, удручённый, дал он слово,Девица же сказала снова:«В великодушии бесценномТы внял мольбам его смиреннымИ жизнь оставил ты ему,Но не ввергай его в тюрьму,А дай желанную свободуПрошенью моему в угоду.За это, коль придёт нужда,Я одарю тебя всегдаСполна и в меру сил своих».Тут он узнал девицу вмиг[23],Услышав сказанную фразу,И отдал пленника ей сразу.А та была в стыде, в кручине,Ведь, мнила, узнана им ныне,А то не нужно ей совсем.И он покинул их затем.Его препоручили Богу,И рыцарь двинулся в дорогу.Он ехал до ночи почти,Вдруг повстречалась на путиЕму какая-то девица[24],Стройна, изящна, милолица,В наряды пышные одета.Она учтивостью приветаЯвила свой прекрасный нрав.Ответил рыцарь, ей сказав:«Здоровья, счастья Бог пошли вам».Она ж: «В дому моём красивом,Что здесь поблизости, вы ночь,О, проведите, коль не прочь,Но при условии одном:Должны вы лечь со мной вдвоём,Так я велю, в моём покое».За предложение такоеИной благодарил раз сто бы,Ему ж досадна речь особы,И он ответил ей: «СпасибоЗа ваше предложенье, ибоЦеню я высоко его.Что до ночлега моего,То не в обиду дам отказ я».Она в ответ: «Коль нет согласья,Не трачу времени на вас».Решив: «нет лучшего сейчас»,Он молвил «да», но если нынеОн только пребывал в кручине,Чем ближе станет дело к ночи,Тем будет боль его жесточе,И ту, что рыцаря ведёт,Печаль немыслимая ждёт.Его любила, может быть[25],И не захочет отпустить,Узрев, что волю и желаньяОн вверил ей без колебанья,Ведёт его к усадьбе близкой,Что краше всякой фессалийской[26].Стеной высокой и рекойБыл обрамлён тот дом большой.В твердыне было ни души,Опричь его и госпожи.Внутри просторные палатыХозяйкой убраны богато,Вдобавок был широкий зал.Вдоль речки путь их пролегал,Они приблизились к чертогу,И чтобы внутрь им дать дорогу,Мост опустили по приказу.В тот зал они попали сразу.Он взор величием слепит,По кровле черепицей крыт,И дверь была не на запоре.Когда вошли, узрели вскоре,Что стол там скатертью накрыт,Уже с приборами стоит,Как если б ждали этой встречи.Мерцали в канделябрах свечи,Там кубки из сребра, а вина1000Налиты были в два кувшина –И зрелое, и молодое.Два таза с тёплою водоюСтояли рядом на скамьях,Чтоб с рук им смыть дорожный прах;Чтоб руки вытереть герою,Здесь полотенце есть льняное,Узор искуснейший на нём.Нет ни пажей, ни слуг кругом,Конюший даже не встречает[27].Сам рыцарь с выи щит снимаетИ крепит на стене за лавку,Копьё он ставит на подставку,Где место было для него.С коня он сходит своего.Девица спешилась затем.И рыцарь видит между тем,Что та нисколько не ждала,Чтоб он помог ей слезть с седла[28].Когда сошла с коня, в мгновенье,Без остановки, промедленья,В покои отошла девица.Приносит гостю чаровницаКороткий плащ, что цветом ал.Большими факелами залБыл освещён, и потому,Хоть ночь уже сгущала тьмуИ звёзды были в вышине,Хватало света здесь вполне;На гостя плащ надев тогда,Девица молвила: «ВодаИ полотенце вот для вас.Их не предложит вам сейчасНикто иной, ведь здесь одни мы.Теперь же, друг мой, руки вымойИ сядь за стол где по душе.А час обеденный уже,Как это ясно, подошёл».Омыл он руки, сел за стол,Желая пиром насладиться.Тут села рядом и девица,Вдвоём с ним ела и пила.Встают они из-за стола,Когда закончился их пир.Девица молвила: «Мессир,Пойдите малость прогуляйтесь,Коль вы не против, не стесняйтесь,И вы сюда войдёте снова,Когда сочтёте, что готоваЯ лечь и отойти ко сну.Будь не в обиду, но однуМеня найдите в час урочный,Чтоб свой обет исполнить точно».И тот: «От слов не отступлюсь,Незамедлительно вернусь,Сочтя, что уж пора настала».Сказал и вышел прочь из зала,И долго по двору бродил,Пока вернуться не решил,Поскольку связан был обетом.Вот в зал вступил он, но нигде тамНе встретил ту, что назваласьЕму подругой в этот час.И не узрев её средь зала,Он рек: «Во что бы то ни стало,Где б ни была она, повсюдуЕё искать немедля буду».Он слову верен был как прежде.Бродил по комнатам в надеждеНайти ту девушку, но скороУслышал крики той, с которойВозлечь он обещал намедни.Открыта дверь в покой соседний.Войдя, он рыцаря узрел,Тот деву повалить посмелВпрямь поперёк её кроватиВ подобранном высоко платье.Не сомневаясь на тот счёт,Что помощь с рыцарем придёт,Вскричала громко, как могла:«На помощь! Гостем приняла,Так, рыцарь, помоги скорее,Избавь меня от лиходея,Кого, как не тебя просить!Коль ты не сможешь защитить,Свершат насилье надо мноюВпрямь на глазах, перед тобою.Со мной возляжешь – ты в долгу,И не достанусь я врагу,Коль ты сейчас не будешь праздным!О рыцарь, будь же куртуазным,Спаси меня как мой избранник».И видит рыцарь: некий странникДевицу держит, крепко сжав,До бёдер платье ей задрав.В нём вспыхнул стыд, а следом гнев.Но, оголенных их узрев,Иного чувства не изведалИ сердце ревности не предал.Два стража – здесь же, при мечах,Перед дверями на часах,А сзади четверо стояли,Секиры острые держали.С секирой не поспорит меч:Так надвое могла рассечьКорову поперек хребта,Как если бы секира таРубила можжевельник с дроком.Он стал терзать себя упрёком:«Что ныне делать мне, о Боже?Всего важнее и дорожеИскать Геньевру-госпожу.Из-за неё я путь держу,Так мне ль дрожать как зайцу в поле?Будь я у Трусости в неволе,У слабости на поводу –До верной цели не дойду.Остановившись, честь теряю.Но сам себя я презираю,Веля себе остановиться.Грусть глубоко во мне гнездится,Так стыдно мне и больно так,Что призываю смерти мрак,Но медлю, хоть близки враги.Пусть не простит мне Бог грехи –Без всякой говорю гордыни –Коль я достойной смерти нынеСмогу позор сей предпочесть.А если запятнаю честь,Уйду от стражей шестерых,Не повстречав помех от них,В чём будет подвиг заключаться?Так поступил бы, может статься,Последний трус и подлый самый.Но я мольбы услышал дамы,Она зовёт, а я в ответе,Ведь помню о своём обете,И мне её упрёки горьки».Тут подошёл к дверной он створке,Просунул голову как смогИ посмотрел на потолок.Мечи нависшие узрев,Он сразу отскочил, успев,А стражи нанесли удары.Да так стремительно и яроО землю грянули клинки,Что разлетелись на куски.Он зрит: мечи раздроблены,Знать, и секиры не страшны,Он не ценил их совершенно[29].И бросившись на слуг мгновенно,Двоих локтями он настиг.Ближайших двух ударил вмигЛоктями и руками разом,И оба навзничь пали наземь.И промахнулся третий враг,Четвёртый же ударил так,Что плащ ему разрезал с маху,Рассек нательную рубахуИ ранил рыцаря в плечо.Кровь заструилась горячо,Но не ослабил рыцарь пылаИ не пенял, хоть рана ныла,Ускорил шаг, наоборот,И за виски был схвачен тот,Кто на хозяйку посягал.Обет исполнить он желал,Дабы потом уйти спокойно.Проучен дерзкий им достойно.А тот слуга, что промахнулся,Вооружился, встрепенулся,Секиру поднял и – вперёд.Он чаял, ею рассечётВпрямь до зубов главу герою.Воитель был привычен к бою –Как щит использовал врага,И поразил того слуга,Меж выей и плечом попав;Разрублен плечевой сустав.А рыцарь, изловчившись вдруг,Секиру выхватил из рук.Оставил раненого он,Ведь был сражаться принуждёнС двумя воителями, такжеС тремя стоявшими на страже.Все пять пустились в нападенье,Но он отпрыгнул, в то мгновеньеВстав меж кроватью и стеной,Воскликнув: «Ну же, смело в бой!Будь вас хоть тридцать или боле,Мне хватит сил и хватит воли,И вам не одолеть меня,Не изнурить, в бою тесня».Девица, что за ним следила,«Клянусь вам, рыцарь, – заявила, –Я здесь – и вам смогу помочь».Промолвив, отослала прочьИ этих рыцарей, и слуг.И все они тотчас и вдругУшли, не говоря ни слова.Девица же сказала снова:«Сеньор, вы славно мне служили,От домочадцев защитили,Со мной пойдёмте, час настал».За руки взявшись, вышли в зал.Но рыцарь недовольства полон:С ней бы расстаться предпочёл он.Средь зала высилась кровать,И простыней сияла гладь,Мягка на ощупь, белоснежна;Матрас же сделан был прилежно –Набит соломою не колкой;И одеялами из шёлкаБыла застелена кровать.Легла девица почивать,Но не сняла с себя сорочки.Тут рыцарь не без проволочкиРазулся и босым остался.Хоть вздох тяжёлый вырывался,Он словом, что девице дал,Своё волненье побеждал.Он заставлял себя? Как мог.И наконец с девицей лёгНе без труда и проволочкиИ не снимал с себя сорочки,Подобно спутнице своей.Дабы не прикасаться к ней,Он отодвинулся безмолвноИ лёг на спину, инок словно,Возлегший на свой одр убогий,Храня обет молчанья строгий.Он на девицу не смотрел,По сторонам взглянуть не смел,Не улыбнулся ей ни разу.Всё потому, что сердце сразуОтвергло ту, что столь красива.И вовсе не желал он дива,Что всех пленило бы давно.Одно в нём сердце, и оноЕму уж было не подвластно,А госпоже другой причастно,И он был сердцу не уставщик.Любовь, сердец людских управщик,Там дело сделала своё.Она лишь ценящих еёПленяет, и слуга богиниОбязан чтить её святыни.А в сердце рыцаря онаКак никогда была сильнаИ выдержку дала такую,Что осуждать я не рискую,Что он не встал ей поперёк,Ведь не за ней идти не мог.Прекрасно видела девица,Что рыцарь ею тяготитсяИ с ней расстаться будет рад,Других не требуя наград.Её и не коснулся витязь.«Сеньор, – сказала,– не сердитесь,Но вас покину я скорей,Чтоб в спальне почивать своей.Вам, полагаю, легче станет,Ведь общество моё вас ранит,Я вам беседой душу режу.Не упрекните как невежу,Коль откровенна я сейчас.Пусть будет сладка ночь для вас.Вы слово так сдержали, право,Что больше не имею праваВам в чём-либо послать упрёк,И да хранит, сеньор, вас Бог.Я ухожу». Она встаёт,И не явил досады тот,Он ей уйти легко позволил,Как тот, кто сердце приневолилСлужить не ей – другой – сполна.Всё это поняла она,В другую комнату ступая.Там улеглась, совсем нагая,Сказав себе: «Уже немалоДостойных рыцарей я знала,Но среди них нет никого,За исключением его,Кого б ценила хоть в полсу.Но, мнится, знаю правду всю:Он цель поставил пред собоюОпасней и труднее вдвое,Чем кто другой задумать может.И пусть Господь ему поможет».Глаза закрыла и спала,Пока денница не взошла.Лишь на небе заря зажглась,Она проснулась, поднялась.Тогда открыл и рыцарь очи,Привёл себя в порядок с ночи,Вооружился, слуг не ждал.Когда вошла хозяйка в зал,Уже на нём броня сверкала.«Вам утра доброго», – сказала,К нему приблизиться спеша.«И вам того же, госпожа», –Ответил рыцарь ей тотчасИ объявил, что пробил часЕго коня из стойла вывесть.Та приказала, не противясь,И говорит: «Сеньор, я всё жеПущусь в дорогу с вами тоже,Коль вы меня согласны взятьИ на пути сопровождатьПо правилам, веленьям долга,Что установлены задолгоДотоле в королевстве Логр»[30].Обычай этот, этот долгПовелевал всем в старину:Коль даму, девушку однуВдруг рыцарь встретит на дороге,Воздать почёт ей должен многий,Чтоб сохранить лицо; сиречь,Чем даму горести обречь,Вспороть себе уж лучше глотку.Но коль обидит кто красотку,Тот о пристанище забудь,Изгоем стань и проклят будь.А если с ней уж спутник есть, тоСтраждущий на это местоТогда лишь ею завладеет,Когда другого одолеет.И удоволится тогдаБез унижений и стыда.Затем и молвила девица,Чтоб рыцарь, если он решится,С ней по обычаю пошёлИ оградил её от зол,Она отправится с ним вместе.Он ей в ответ: «Клянусь по чести,Не попадёте вы в беду,Пока я сам не попаду».«Я с вами», – молвила она,Веля седлать ей скакуна.Приказ заминки не находит,Слуга ей скакуна выводитИ рыцарю коня к тому же.Не помогал им сесть конюший,Помчались, убыстрив аллюр.Она ему, хоть был он хмур,В пути кой-что сказать хотела,Но не внимал он, ведь всецелоБыл думой полн, презрев слова.Любовь над ним взяла права.Любви богиней уязвлён,Не клал бинта на рану он,Чтоб залечить своё мытарство.И лекарей и все лекарстваОн отвергал в душе, и ранаЕго терзала постоянно.Одна б лишь скинула то бремя...Скакали всадники всё времяПутём единым напрямик.И вот явился им родник,Что посреди поляны бил.Неподалёку камень был,На этом камне неизвестнойЗабыт был гребень расчудесный,Слоновой кости, всем желанный.С времён Изора великана[31]Никто не обладал таким.Та, что причёсывалась им,Оставила на зубьях сихПочти что горсть волос своих.Едва заметил взор девицыТот камень около криницы,Чтоб на него не дать взглянуть,Она решилась повернуть.А рыцарь, в думу погружённыйИ думой умиротворённый,Не сразу мог умом дойти,Что сбит девицей он с пути.Придя в себя, он взволновался:А не обману ли поддался?Но понял, что девица таС пути свернула неспроста,Чтоб от опасности укрыться.И он воскликнул: «Эй, девица!С дороги сбились вы, куда?Я мню, мы едем не туда,Раз взяли мы не той дорогой».«Сеньор, – сказала, – так намногоКороче, знаю, и быстрей».«Не знаю, – он ответил ей, –Что вы задумали отнюдь,Но ясно вам, что прежний путьПроторен был и прям, и верен,Его терять я не намерен,Раз уж пустился по нему.И соизвольте посемуПоехать им, с него ни-ни».Так продолжали путь ониДо камня и узрели гребень.«О, право, он великолепен! –Промолвил он. – Великолепней,Пока живу, не видел гребней».Она: «Отдай мне гребень сей».«С охотой», – он ответил ей,И наклонился, и поднял,И, взявши, долго созерцалНа зубьях вившиеся пряди.Та улыбнулась. Рыцарь, глядяНа ту улыбку, стал проситьЕё причину пояснить.Она в ответ: «О нет, ни слова,О том сказать я не готова».«Почто же?» «Не хочу, и всё».Тут рыцарь упрекнул еёПо откровенности простой,Что те, кто дружит меж собой,Должны друг другу поверяться.«Когда способны вы влюбляться,Во имя избранного вамиПрошу покорными мольбамиМолчаньем не томить меня».«Вы так настойчивы, что я, –В ответ она, – сказать смогуИ вам нисколько не солгу:Сей гребень – гребень королевы.Так мне сказали, верьте мне вы:Те белокурые власыТакой сверкающей красы[32]На зубья, где их зрите вы,С её прекрасной головыРаз угодили, и едва лиВ другой силок они попали».А рыцарь: «Истина верна:Есть королева не одна,Кто та, что гребнем обладала?»«Сеньор, – девица отвечала, –Жена Артура-короля».Тут рыцарь, новости внемля,Познал такую слабость в сердце,Что принуждён был оперетьсяНа ленчик своего седла.Сие увидев, не смоглаДевица скрыть недоуменье,Предвидя рыцаря паденье, –Да будет ей испуг прощён, –Решила, что он чувств лишён,Поскольку, выслушав слова,Чувств не утратил он едва[33].На сердце будто пало бремя,И перестал он в это времяВоспринимать слова, цвета.К его коню стремится та,На помощь рыцарю приспелаИ помогала как умела,Ведь не желала ждать она,Чтоб рыцарь пал со скакуна.Увидев это, он смутился,«О, для чего, – к ней обратился, –Ко мне вы подошли сейчас?»Девица, я заверю вас,Не стала открывать причину,Не то краснеть бы паладину,С ним вышла б горшая беда,Узнай он истину тогда.Она держала правду в тайнеИ молвила любезно крайне:«Сеньор, искала гребень я,Склонившись здесь среди былья,Хотела взять его я в руки,Мне промедленье паче муки».Он сам хотел ей гребень датьИ дал, но волосы забрать,Их не порвав, сумел дотоле.Ничьи глаза не зрели боле,Чтоб кто ценил так вещь земную,Как он ту прядку золотую.Благодаря в душе судьбу,К глазам, к устам, к лицу, ко лбуОн подносил её и млел,И от восторга пламенел.Как драгоценную святынюПрядь королевы он отнынеМеж телом и рубашкой прячет[34].И для него дороже значатРубины и смарагды разве?Он верит: ни единой язвеУж не точить его украдкой.Чтó желчь с плевритом, с лихорадкойИ все молитвы, что творимМартину с Иаковом святым[35]!В нём вера в прядку не померкнет,Он помощь всякую отвергнет.В чём сила пряди не поймёте?Меня глупцом, лжецом сочтёте,Когда, сказав, я вам солгу.На разгоревшемся торгуСокровищ не окинуть глазом,А рыцарь всё отверг бы разом,Когда б их стали предлагатьВ обмен на королевы прядь.Причину вам услышать надо?Стократ очищенное златоСтократно переплавлено,И всё ж не так блестит оно,Как ночь в сравненье с днём погожим.Коль злато к волосам приложим,Его тотчас сравните все выС чудесной прядью королевы.Зачем здесь тратить время мне?Девица уж на скакуне,И гребень с ней, что ею взят.А рыцарь полон был отрадИз-за волос, что у груди.Минули дол, лес впереди,И в нём тропинка простиралась.Она сужалась и сужалась,Гуськом пришлось поехать им,Так тесно всадникам двоимБок о бок по тропе идти.Была девица впередиТого, кто у неё гостил.Где самым узким путь их был,Вдруг видят: рыцарь мчит навстречу.Едва увидев, издалечеЕго девица узнаётИ так попутчику речёт:«О сударь, латника сейчас,Который мчится впрямь на нас,Готовый в бой, извольте видеть?Намерен он меня похитить,И он не ждёт от вас отпор.Так хочет он, ведь с давних порВ меня влюблён. В порывах сильных,Безумец, сам и чрез посыльных,Молил он полюбить его,Но не добьётся ничегоЗа все сокровища земли.Скорей умру, Господь, внемли,Чем на любовь его отвечу.Я знаю, примет эту встречуКак облегченье он и счастье,Как будто уж в его я власти.Хочу я посмотреть на вас,Как храбрость явите сейчас.Увижу среди бела дня,Способны ль защитить меня.Достойны ль верным стражем зваться?Но я убеждена, признаться,Что вы мой рыцарь и оплот».«Скорей, скорей», – ответил тот,И поняла она невольноПод тем ответом «Ну, довольно,Обеспокоены вы зря,Мне эти речи говоря».Пока такую речь вели,Тот рыцарь был уж невдали,Навстречу нёсся к ним по тропке.И потому был шаг торопкий,Что встречный знал наверняка:Спешить есть повод – цель близка.Он мнил себя счастливым нынеПри виде той, своей богини.Лишь к ней приблизился стремглав,Её приветствовал, сказав:«Та, что душе желанна столь,Но вместо неги шлёт мне боль,Да будет здравствовать всегда».То было б грубостью, когдаОна б на это промолчала,И всё ж ему не отвечалаХотя б сквозь зубы, хладнокровно.Он созерцал её любовно,Заворожён ответом тем,Уст не сквернящим и совсемНе стоящим ей ничего.И в нём, когда б рука егоВсех на турнире одолела,Такая б гордость не горела.Как видно, он не чаял счастья –Подобной чести и участья.Самоуверенность росла.Он взял коня за удилаИ молвил: «Вас беру с собой.Ха, видно, кормчий недурной,Раз в гавань нужную плыву я!Напасти прежние минуяИ все шторма, взойду на брегИз моря мук в пучину нег,От немощи к расцвету сил.Всё, что желал, я получил.Раз повстречал вас в миг урочный,Я увезу с собой вас, точно,Притом без страха и упрёка».«В словах для вас не будет прока, –Она в ответ, – со мною страж».«Плохой защитник рыцарь ваш,Раз я с собой вас увожу.Сей горе-рыцарь, я сужу,Скорей бочонок соли сгложет,Чем от меня спасти вас сможет.Я знаю, не найти такого,Кто б уберёг вас, право слово.Близки ко мне вы, посемуПри нём вас у него возьму,Смирится ль он иль не смирится,Пусть даже защищать вас тщится».Спокойно слушал наш геройВсе оскорбленья. Той поройОн не бахвалился, не злилсяИ за девицу заступился.«Сеньор, – сказал он, – не спешитеИ лишних слов не говорите,Не сейте на ветер слова.Уважу ваши я права,Коль таковые всё же есть.Как видите, девицы честьНуждается в моей защите.Вы ей препятствий не чините,И не страшны вы вовсе ей».А тот бы сжёг себя скорей,Чем без неё пуститься вдаль.И рыцарь: «Буду прав едва ль,Коль увезти её вам дам.Извольте, брошу вызов вам.Но раз действительно решимсяСразиться здесь, мы не сразимся –Узка тропинка, как мы видим.Давайте на дорогу выйдем,На луг иль дол какой-нибудь».«Иного не хочу отнюдь, –Ответил воздыхатель, – вы,Согласен я, весьма правы,Заметив, что узка тропинка.Коню здесь не до поединка,Боюсь, что ногу сломит он,Коль будет в схватку вовлечён».Тут он подъехал, хоть с трудом,Не повредив коню притом,Не причинив ему увечий,И молвил: «Жаль, что нашей встречеНе удалось, сказать по чести,Быть на виду, в удобном месте.Я предпочёл бы, чтобы зрительУзрел, как бился победитель.Отправимся на поиск мест.Есть дол поблизости окрест,Удобней биться на просторе».Все трое двинулись, и вскореВ пути им встретились девицы,И рыцари, и молодицы.Играли средь цветов и трав.Тот луг – раздолье для забав:Кто в шахматы или в триктракСредь луга был играть мастак,Кто – в кости, в дюжину занятныхЗабав не менее приятных.Там большинство людей играло,Но, как и юности пристало,Там вспомнил детство кое-кто:Скакал и пел, плясал рондо,Резвился в радостном проворствеИли потел в единоборстве.А рыцарь в возрасте преклонномНа буром полотне попонномСидел на скакуне-испанце;Седло и упряжь в злата глянце.В годах, он был заметно седИ подбоченился, восседС непринужденностью, в однойРубашке (припекал уж зной).Он танцы, игры созерцал,И плащ рамёна покрывалИз ткани с беличьим подбоем.А вдоль дороги встали строемДесятка два, все при мечахИ на ирландских скакунах[36].Вдруг при явлении троихПрервались игры, пенье вмиг,Вскричали певуны, танцоры:«Глядите, это тот, которыйВ телеге ехал! Ну же, эй,Никто из нас играть не смей,Пока отсель он не уйдёт.Тот, кто продолжит иль начнётИграть, пока он здесь пребудет,Пусть же навеки проклят будет!»Тем временем пред старца взорыЯвился сын его, которыйДевицу называл своей,В душе любовь питая к ней.«Сеньор, – сказал он, – рад я ныне.Внимайте, по какой причине:По воле Бога только чтоОсобу встретил, что мечтойБыла моей, желанней трона.Будь мне предложена корона,Я ей бы не был столько рад,Дороже бы не знал наград,Чем та, которой удостоен».«Не знаю, – молвил сыну воин, –Сей дар принадлежит тебе ли?»Тот сразу вскрикнул: «НеужелиУвидеть это вам невмочь?Сеньор, клянусь, сомненья прочь,Узрите, что она моя.В лесу, откуда еду я,Её я встретил на дороге.Послал мне Бог её, в итогеУж я над ней всецело властен».«Однако вряд ли с тем согласенТот, кто идёт вослед тебе.Её отнимет он в борьбе».Так толковали сын с отцом,И пляски кончили притомТе, что пришедшего узрели.Играть, резвиться не хотели,Так был противен рыцарь всем.Не тратя времени меж тем,За девушкой идущий витязьВозвысил голос: «Отступитесь,Едва ли есть права у вас.Её коснётесь – и тотчасВстать за неё я не премину!»Тут старый рыцарь молвил сыну:«Не прав ли я, увидев явь?Дражайший сын, её оставь,Верни её, не будь глупец».Но не смиряется юнец,А удержать клянётся деву:«Быть надо мной Господню гневу,Коль отпустить её посмею.Владеть ей буду, как владеюВассалами, что служат мне.Скорей креплений и ремнейМой щит лишится в одночасье[37]И перестану верить в вас я,Мой меч, оружие моё,Моя отвага и копьё,Чем уступлю ему девицу!»На то отец: «Здесь не годитсяСражаться, что ни говори.Свою гордыню усмири,Мой сын, послушайся совета!»Вскричал в гордыне сын на это:«Не устрашите, не дитя!Я заявляю не шутя,Что хлябь морей обнявший мирНе знал столь доблестных задир,Кому б, девицу уступив,Я сдался бы, я не труслив».И тот: «Чем меньше веришь сам,Тем больше в доблести упрям.Я против всяческих капризов,Чтоб из-за них бросал ты вызов».«Я опозорюсь, – рёк юнец,–Коль вас послушаюсь, отец.Чёрт побери такого труса,Кто внимет вам, а я искусаНе избегу, хочу сие.Известно: выгоды в семьеИскать не след – одно бесчестье:Я б справил торг не в этом месте,Притом с немалым барышом[38].Но выставлять меня глупцомХотите вы, и вижу ясно:Я мог разжиться бы прекрасно,И тот, кому я незнаком,Не воспрепятствует мне в том.Перечите моей вы воле,Я действовать готов тем боле,Чем вы суровей и упрямей.Ведь если рыцарю иль дамеСтрасть запрещать, сильней ещёОна в них вспыхнет горячо.Но если б уступить вам смог,Меня лишил бы счастья Бог.Я в бой пойду вам вопреки».«О Пётр-апостол, помоги! –Сказал отец, – Я понял ясно:Молитва всякая напрасна,Урок мой ничего не стоил.Я б сделал всё, чтоб ты усвоил:В твоём невольном положеньеТы должен быть в повиновенье,Иначе наказанье ждёт».И тут он рыцарей зовёт,Стоявших строем вдоль дороги,И отдаёт приказ им строгий –Схватить упрямого сынка.«Велю связать его пока,Но биться, – молвил, – не позволю.Все вы, вассалы, я глаголю,Должны верны мне быть затем,Что вы обязаны мне всем.Прошу, приказываю вам.Он действует сродни глупцам,Причина же в его гордыне;Не повинуется мне ныне».«Его удержим, – те в ответ, –И не дадим ему, о нет,Осуществить своё решенье,И он девицу, нет сомненья,Отпустит волей иль неволей».Его схватили, побороли,Держа за руки, за власы.«Признай своё безумство, сын, –Сказал отец, – пойми, что стало:Не власть, а мощь твоя пропалаРистать на копьях иль мечах.Сколь ты ни гневайся в сердцахИ не чини в себе растраву,Ты сделай то, что мне по нраву,Тогда поступишь как мудрец.Что предложу, узнай, юнец.Дабы смирить упрямый нрав твой,Коль пожелаешь, днесь и завтраЗа этим рыцарем мы самиПойдём полями и лесами,И каждый на коне своём.В дороге, может быть, найдёмМы соглашение и выход,И я тебе позволю прихоть,Коль пожелаешь, с ним сразиться».Тот принуждён был согласиться,Хоть против воли, с комом в горле,Как тот, кого к стене припёрли.Условье он поставил тут:Вдвоём за рыцарем пойдут.Стал ясен дела оборот,Все луг заполнили и вотТолкуют: «Видели ли вы?О, кто в телеге был, увы,Того почтили не по чину,И нашего сеньора сынуПридётся силе покориться,Оставив рыцарю девицу.Он по достоинству поступит,Коль деву недругу уступит.Отныне проклят тот стократ,Кто для него играть не рад!Вернёмся к играм». И опятьРондо затеялись плясать.Отъехать рыцарь не преминулИ луг танцующих покинул.Девица шла не отставая,Идти с эскортом не желая.И оба сильно торопились.Отец и сын им вслед стремилисьЧрез кошенный недавно луг,Покуда в жаркий полдень вдругВ красивом месте не нашлиЧасовню, там же невдалиСтена и кладбище за нею[39].Не уподобившись злодею,Воитель спешился и в храмПошёл, чтоб помолиться там.Девица с поводом в рукахЖдала его при воротах.Когда закончил он молитьсяИ поспешил к ней возвратиться,Монаха пожилого встретил.Монах же рыцаря приветил.И рыцарь, ближе подошед,Послал учтивейший привет,Спросив, что скрыто за стеной.И отвечал монах седой:«Там кладбище». – «Храни вас Боже,Меня туда сводите». – «Что же,Свожу охотно, господин».Он двинулся, вслед паладин.Вошли на кладбище. НадгробьяСтоль дивны там, что им подобьяОт Домба до Памплоны нет[40].На каждом имя как ответНа то, кому когда-нибудьНавек здесь суждено уснуть.И слова вымолвить не в силах,Читал слова он на могилах:«Здесь упокоится Гавэйн».Иль «здесь Лохольт», иль «здесь Ивэйн»[41].И дальше множество имёнТех, кто прославлен иль почтён,Героев лучших и известныхВ краях и дальних и окрестных.Нашёл одну он средь могилИз мрамора, что свежим был,Превосходил красой иные.Спросил монаха он: «ТакиеМогилы эти здесь к чему?»Монах ответствовал ему:«Вы эпитафии читали,И если их вы разобрали,Тогда поймёте без сомненьяИ смысл их и могил значенье».«А та, величественней всех,К чему она?» Отшельник рек:«Я рассказать о ней намерен.Сей монумент, как я уверен,Величественней, краше прочих,Он образец искусства зодчих.Таких не зрел – ни я, ни кто.Внутри он краше, но затоНе смейте даже и мечтатьЕго изнанку увидать,Старались бы безрезультатно.Семь силачей лишь, вероятно,Когда бы силу напрягли,Открыть могилу бы смогли.Дабы с неё плиту хоть сдвинуть,Скажу вам, коль умом раскинуть,Потребно семеро, как разМогучей и меня и вас.На камне надпись я прочту:«Тот, кто поднять сию плитуВозможет без труда один,Спасёт и женщин и мужчин –Тех пленников страны, отколеНи серв, ни знатный из неволи,Коль он не местный, не спасался.Никто домой не возвращалсяИз пленников, меж тем вольныВсе жители той стороныУйти, прийти когда угодно».Не медлил рыцарь: он свободноСхватил, поднял плиту могилы,Не прилагая даже силы.Десятерых бы посрамил –Их силе вызов брошен был.Монах дивился, и настолько,Что чуть не пал без чувств, как толькоНевиданное увидал,Поскольку он не ожидалУвидеть то, что, право, чудно.«Сеньор, – сказал, – а вам нетрудноЖеланье выполнить моёИ имя мне назвать своё?»И рыцарь: «Нет, смогу едва ль».Монах на это: «Очень жаль.Вы б куртуазно поступили,Когда бы имя мне открыли.Вас были б наградить готовы.Но из какой страны и кто вы?»«Я рыцарь, как заметно вам,Из королевства Логр я сам.Вам знать достаточно и то.Теперь прошу, скажите, ктоЗдесь упокоится навеки?»«Сеньор, – освободитель некийТех, кто томится взапертиВ стране, откуда не уйти».Едва отшельник речь кончает,Его воитель поручаетПредвечному и всем святымИ, быстро попрощавшись с ним,Спешит к попутчице назад.Была девица возле врат,Седой монах стоял при ней.Они – в дорогу поскорей.Пока она в седло садилась,Всё, что на кладбище случилось,Монах успел ей рассказать.Он имя рыцаря назватьПросил, коль ей оно известно,И так настаивал, что честноОтветила девица «нет»,Мол, тем не мене не секрет,Что нет ему подобных в мире,Где ветра властвует четыре.На том она простилась с ним,Спеша за спутником своим.Те двое, ехавшие вслед,Достигли церкви, там нашедЛишь одного того монаха.Отец, на ком без лат рубаха,Спросил: «Сеньор, не проезжалЗдесь рыцарь, что сопровождалДевицу? Расскажите нам».Монах ответил: «ПередамВсё, что здесь было, вам исправно.Они уехали недавно.И рыцарь этот неизвестныйЗдесь подвиг совершил чудесный,Сумев один и не в потуМогилы мраморной плитуПоднять. Освободить готовОн королеву из оковИ с нею вызволит успешноИ прочих узников, конечно.Но это новость ли для вас,Который надпись много разНа мраморной плите читал,Что не рождался и не зналСедла ещё подобный воин,Что был бы рыцаря достоин?»Тут старый рыцарь сыну молвил:«Ты слышал? Кто сие исполнил,Не исключительно ль силён?Теперь понять ты принуждён,Кто, я иль ты, свершил ошибку.Я б не дозволил вашу сшибкуИ ради города Амьена[42].2000А ты противился надменноИ не внимал моим советам.Вернуться следует при этом,Иначе глупость совершим,Коль вслед им снова поспешим».И тот ответил: «Я согласен.За ними путь теперь напрасен.Раз вы хотите, повернём».И мудрость выказал он в том.Девица ехала всё времяБлиз паладина стремя в стремя,Ведь с ним поладить ей хотелосьИ вызнать имя не терпелось.Его назваться умоляла,Неоднократно призывала,Пока не молвил он, смягчась:«Иль я утаивал от вас?Мой дом – Артурова держава.Во имя веры в Бога, право,Вам имя не скажу своё».И с просьбой отпустить еёОна сворачивает вспять.Он и не думал возражать.Девица сразу скрылась прочь.Пока не наступила ночь,Скакал без спутницы воительИ в повечерие увидел(Путь продолжал он в эту пору),Как рыцарь выехал из бора,Где он охотился пред тем.К седлу был пришнурован шлемИ мясо дичи, что дотолеДобыто было Божьей волей.Под ним был конь дородный пегий.Представ пред Рыцарем телеги,Вассал привет ему изрек[43],Позвав учтиво на ночлег.«О господин, ночь наготове.Сейчас задуматься о кровеУже приспело, в самом деле.В мой дом недалеко отселеСопровожу вас сей же час.Радушнее не примут вас,Вы там всё лучшее найдёте.Я буду счастлив, коль пойдёте».«Взаимно», – отвечает тот.Вассал немедля сына шлёт,Чтоб, прежде очутившись дома,Всё приготовил для приёмаИ ужин им поторопил.Сей паж охотно поспешилИсполнить отчее веленье,С готовностью, без промедленьяОн на коне вперёд стремится.Кому не нужно торопиться,Те продолжали путь, покаНе добрались до очага.Вассала этого женаБыла любезна и нежна,Пять сыновей, любовь отца, –Пажей там трое, два бойца,И дочери – две чаровницы,Ещё не замужем девицы.Все, родом не из этих мест,Несли здесь узнический крест,В неволе проводили дниУж время долгое; ониРодились в королевстве Логр[44].Вассал учтиво на порогЧрез двор свой рыцаря приводит.Навстречу дама к ним выходит,С ней дочери и сыновья.К услугам гостя вся семья.Слезть помогают, привечают,А их хозяин не взираетНа дочек и сынов своих,Ведь было ясно всем, что ихОтец желает, гостю чтобыПриём оказан был особый.Оружье приняли и шлем,И дочь хозяина меж темСняла свою накидку с плеч,Чтоб рыцаря в неё облечь[45].А ладно ль подавали ужин,Об этом вовсе сказ не нужен.Когда отужинали, тоНе воспротивился никтоТому, чтобы потолковать.Вассал вопросы задаватьСтал гостю своему, пытая,Кто он и из какого края,Но как зовут, он не спросил.Ответить рыцарь поспешил:«Из королевства Логр я родом,А здесь впервые, мимоходом».Вассал ответом поражён,Он и взволнован и смущён,А с ним и дети, и жена.Все ощутили скорбь сполнаИ так промолвили в кручине:«Сеньор, несчастны вы отныне.В своей столь горестной юдолиВы ссылку с рабскою неволей,Как мы, здесь примете, увы!»Он их спросил: «Откуда вы?»«Сеньор, из ваших же краёв.Здесь много ваших земляковВ плену, достойнейших людей.Будь проклят и обычай сей,И тот, кто оный соблюдает[46].Никто из пришлых не желает,Однажды забредя сюда,В стране остаться навсегда!В страну открыта всем стезя,Но не остаться в ней нельзя.Произойдёт и с вами то же –Не выйдете отсюда тоже».«Уйду, во что бы то ни стало».И был такой ответ вассала:«Как? Вы уверены вполне?»«О да. Коль Бог поможет мне,Чтоб победить, свершу я труд».«Тогда и прочие уйдутБез страха, и беда их минет.Ведь если хоть один покинетТемницу эту полноправно,Все остальные и подавноОтселе выйдут без препон».И тут вассал был принуждёнПрипомнить вдруг рассказ одинО том, как храбрый паладинПроникнет силою в странуЗа королевой, что в пленуУ принца, у Мелеагана:«Как вижу я, здесь нет обмана,Он – это он. Ему скажу».И молвил: «Вас, мессир, прошу,Своей задумки не скрывайте.Я лучшие советы, знайте,Взамен вам искренне подам.И буду в выигрыше сам,Лишь если вы свершите дело.Вы мне откройте правду смело,Свобода многих на кону.Уверен, вы пришли в страну,Чтоб королеве дать свободу,К сему неверному народу,Который хуже сарацин»[47].Ему ответил паладин:«Иного не ищу совсем.Где держат пленницу не вем,Но вызволить намереваюсь.В советах очень я нуждаюсь,Вы мне их дайте, коль возможно».Второй же: «О, дорогой сложнойВы вознамерились идти.Она вас сможет привестиК Мосту Меча, но надо вамСерьёзно внять моим словам:Поверив мне, придёте прямоДорогою надёжной самойК Мосту Меча в конце концов.Туда вас проводить готов».Кратчайший путь найти желая,Спросил воитель: «Та, другая,Пряма ли, как сия дорога?»Другой ответил: «Нет, намногоОна длинней, но только такНадёжней». Он же: «То пустяк;Но объясните всё подробней,Мне тем путём пойти удобней».«Вы на него не попадёте,Ведь если вы сюда пойдёте,К проходу путь вас приведёт.Чреват опасностью проход,Что Каменным зовёт молва[48].Хотите, расскажу сперваО страшных сложностях прохода?Там и коню не будет хода,Бок о бок двое не пройдут.Проход сей зорко стерегут,Он денно, нощно защищён.Вам будет доступ преграждёнНа путь, что ляжет перед вами.Разят там копьями, мечами,И вам придется попотеть,Дабы его преодолеть».Когда рассказ он завершил,Явился рыцарь, это былОдин из сыновей вассала,«Коль вы желаете, – сказал он, –Сеньора проведу туда».И паж, поднявшись, рек тогда:«И мне пойти позвольте с ним».Отец с охотою двоимСвоё согласие даёт.Так рыцарь не один пойдёт.Благодарит их за услугу,Ведь рад он был такому кругу.Беседа подошла к концу,Покой отводят удальцу,Где спал он, ведь устал немало.Как только небо просияло,Он сразу встал, и то узрелТот, кто с ним ехать захотел.C постелей радостно вскочили,Едва их в латы облачили,Они тотчас пустились в путь.Паж впереди был; и ничутьС дороги все не отступали,На Каменный проход попалиВ урочный час[49]и прямиком.Там в центре пост был, а на нёмВсегда дозорные блюли.Они едва ли подошли.Тот, кто в бойнице пребывал,Увидев их, подал сигнал:«Враги, враги идут!» И вмиг,Откуда ни возьмись, возникВблизи бойницы рыцарь конный,В броне, отлично снаряжённый.Оруженосца два при нём,И всяк с секирою притом.Лишь рыцарь на проход взошёл,Его укором укололЗа ту телегу стражник грубо:«Вассал, ты поступаешь глупо, –Сказал он. – Дурень, ты дерзишь,Раз так войти к нам норовишь!Запретен путь от этой вехиТому, кто побывал в телеге.Бог от телег тебя храни!»Тут сшиблись яростно они,Как позволял коней их раж.Прохода Каменного стражКопьём нанёс удар свирепый,И разлетелось древко в щепы.Его же в шею поразилПротивник. Щит тот обронилИ вверх тормашками слетел,На камни пав. И не у делСекироносцы не остались,Но биться с ним и не пытались,Ведь не желали зла отнюдьНи паладину, ни коню[50].И рыцарь понял без труда,Что не хотят ему вредаИ зла ему не причинят.Он и не вытащил булатИ путь продолжил, слов не тратя,А двое спутников шли сзади.Один из них сказал другому,Что равных рыцарю такомуНе знает, что его отвагиНе в том ли явственные знаки,Что он преодолел проход?Он брату младшему речёт:«Во имя Бога, брат мой милый,Вернись к отцу, собрав все силы,Скажи, что сделал спутник наш».Но возразил на это паж,Мол, ни на что не согласится,От рыцаря не отлучится,Пока его тот не почтитИ в рыцари не посвятит.И, мол, пускай брат сам хлопочет,Раз новость сообщить он хочет.Итак, все трое не скучали,И три часа почти промчали.Предстал им человек тогда,Спросил он, кто они, куда.«Мы рыцари, – те молвят дружно, –Идём туда, куда нам нужно».А встречный рыцарю сказал:«Сеньор, я б дать приют желалИ вам, и спутникам». К томуОн обратился, кто емуСеньором прочих двух казался.«Нетрудно, – рыцарь отозвался, –Приют какой-нибудь найти,Но трус лишь мешкает в пути,Не дея всё во имя дела,За кое он уж взялся смело.Моё же дело – нет огромней,И до привала далеко мне».А тот настаивал упрямо:«Мой дом не близко. Скажем прямо,Отсюда он весьма далёк.Туда отправьтесь, помня впрок,Что вас там примут в час урочный,Придёте же порой полночной».«Тогда я с вами», – рыцарь рек.Поехал первым человек,Чтоб путь указывать троим,Что шли по тракту вслед за ним.Уйти уж далеко успели,Как вдруг конюшего узрели,Что мчал галопом превосходнымВерхом на скакуне дородномИ гладком, словно яблонь плод.И человеку крикнул тот:«Мессир, поторопиться время!Днесь ополчилось Логра племяНа обитателей сих мест.Войну затеяли окрест,Вскипают мятежом и смутойИ молвят, что в стране как будтоУж появился тот воитель,Который всюду победитель,Которому не запретишьХодить, куда захочет лишь,И над вражиной править суд.Все молвят, что намерен тутОн справедливость и свободуВосстановить всем нам в угоду[51].Спешите же», – конюший рек.Коня пришпорил человек.Другие радовались вместе,Всё было ясно им в том жесте.Помочь друзьям желали все,И сын вассала молвил се:«Сеньор, внемлите же – и будемСпешить на помощь нашим людям,Что там уж подняли мечи».А тут возьми и поскачиТот человек в мгновенье окаК недальней крепости высокой,Что выдавалась над холмом.Он мчится к входу прямиком,Те следом шпорят скакунов.Стена высокая и ровСию твердыню защищали.И как в неё они попали,Так впрямь за спинами у нихДверь опустили в сей же миг,Назад им перекрыв дорогу.«Вперёд же! Коль угодно Богу,Нас не задержат здесь ничем».И вслед за человеком темНаправились к двери другой.Здесь нет препоны никакой,Но только вышел тот за стены,Вдруг позади него мгновенноУпала подвесная дверь.Все опечалились теперь,Поняв, что в западне, к несчастью,Под некой колдовскою властью.Но тот, о ком рассказ ведём,Носил кольцо и камень в нём,Чудесное имевший свойство –Все чары он вводил в расстройство,Лишь на него взглянуть. И сразуКольцо подносит рыцарь к глазуИ говорит, на камень глядя:«О дама, дама, Бога ради,Нуждаюсь в вас, без вас невмочь,Коль захотите мне помочь».Та дама – фея[52] – против чарЕму кольцо вручила в дар,Ведь ею был воспитан он.Теперь он твёрдо убеждён,Что от неё придёт спасенье,Где б ни был он. И тем не мене,Воззвав к защитнице своей,По камню понял рыцарь сей,Что колдовство тут ни при чём,И очевидно, что втроёмЗаточены в плену теперь.Но видят: потайная дверь,Узка, низка и на засове.Тотчас мечи их наготовеИ враз разят. Удар таков,Что спал разрубленный засов.Но лишь они достигли воли,Увидели за башней, в поле,Вскипает бой, горяч, суров,И в нём по тысяче бойцовОт тех и тех, коль не считатьБессчётных негодяев рать.Сошли они на луг зелёный,И не по летам искушённыйВассала сын сказал тогда:«Пред тем как броситься туда,Пойти и вызнать не умно ли,С какой же стороны на полеВсе те, которые друзья?А где они, не знаю я,Но посмотрю, коль вы хотите».Герой ему: «Хочу, идитеИ возвращайтесь сей же час!»Пошёл, и сразу возвратясь,«Хвала фортуне! – молвил он.–Я подтвержу, ведь убежден,Что те, кто ближе, это наши».И рыцарь бросился тогда же,Без промедленья в бой вступив.И вышел рыцарь супротив.Его он в грудь разит – и так,Что замертво свалился враг.Забрал коня его тогда жПоспешно спешившийся паж.Вдобавок взял его доспехи,Надел их смело без помехи,И на коня взобрался он,Щитом, копьём вооружён.Копьё украшено хитро.Он меч повесил на бедро,Сверкает лезвие, лучит.И так он в бой стрелою мчитВослед за братом и сеньором.Последний, как отрада взорам,В горячей этой схватке кружит,Он колет, бьёт и напрочь рушитЩитов, кольчуг и шлемов сто.Железо, дерево – ничто,Они сражённым не защита,Им пасть под конские копыта.А он, един и бесподобен,Был всех их простереть способен.Смогли и те, кто с ним, в боюОтвагу доказать свою.Но люди Логра диву дались:Его не знали и пыталисьВсё вызнать у вассала сына.Вопросов сыпалась лавина,И им ответили: «Сеньоры,Сие спаситель наш, которыйИзбавит всех нас от невзгод,От коих долго терпим гнёт.У нас он должен быть в чести,Ведь он пред тем, как всех спасти,Преодолел, преодолеетБез счёта мест, где смертью веет,Но больше сделать нужно впредь».Тут все обрадовались, ведьБлагую новость услыхалиИ безгранично ликовали.Когда распространилась весть,Ведь всяк спешил её донесть,Внимали ей, всё знать желая.И эта радость неземнаяИх пыл умножила в сердцахВрагам бесчисленным на страх.И если труд их был не зря,То, верю, лишь благодаряЗаслугам одного, не их,Всех вместе взятых остальных.Когда бы сумрак не сгустился,Их враг бы в бегство обратился,Но в наступившей темнотеПрервали бой и те и те[53].И пленники перед дорогой,Как бы из надобности строгой,Обстали рыцаря того,Взяв за узду коня его.Был каждый на учтивость скор:«Добро пожаловать, сеньор»,Иль так: «Порукой честь моя,Достоин вас принять лишь я.Во имя Господа, иногоНе посещайте, сударь, крова».То повторяли друг за другом,Ведь всяк хотел ему быть другом.Наперебой и стар и млад«Вам было лучше бы, – твердят, –В моем жилище, не в ином».Стоял там каждый на своём,И ссоры были не однажды,Принять его стремился каждый,Вплоть до того, что взять руками.А он сказал им: «Между вамиВсе ссоры глупы и ничтожны,Их прекратите, если можно.Ни вам, ни мне в них пользы нет,Искать их – только делу вред.Друг другу помогать разумно,А вовсе здесь не спорить шумно,К кому пойду я ночевать.Вам бы сперва поразмышлять,Где приютить меня с почётом,Чтоб всем был прок, конечным счётом,И чтоб не сбился я с пути».Но продолжали спор вести:«Ко мне домой!» «О нет, ко мне же!»«Я вижу в вас безумства те же, –Сказал им рыцарь, наконец, –Мудрейший среди вас – глупец,Раз бредни эти мне слышны.Мне помогать в пути должны,А вы чините только ковы.Когда б все были вы готовыВсяк в свой черёд мне угодитьИ честь воздать, и услужитьКак только можно, даже радиСвятых, что чтятся в Риме-граде,Я б лучших здесь нашёл навряд,Кого бы был восславить радЗа явленный приязни знак.Пусть Бог не даст мне здравья, благ,Коль ваши не ценю стремленья.И пусть благие побужденьяВсе приравняются к свершеньям.Хвала всем вашим помышленьям!»Ответом всяк доволен былИ проводить его спешилВ дом рыцаря, что жил с достатком,А путь туда весьма был кратким.Ему являли уваженье,И радость, и расположеньеВесь этот вечер, вплоть до сна,Ведь он сердца пленил сполна.В момент отъезда новым днёмСтремился каждый быть при нём,В пути услуги предлагая.Он отказался, не желаяЧтоб кто-либо поехал с ним,Но исключенье дал двоим,Которые с ним шли дотоле,И никого не взял он боле.До самой вечери ониСкакали целый день одниБез приключений через бор.Гоня коней во весь опор,В час поздний выбрались из бора.Дом на опушке видят скоро.В том доме рыцарь жил с женою,Любезной с виду госпожою,Сидевшей около ворот.Заметив их, она встаёт,Чтоб их приветствовать, и милоЛицо улыбка озарила.«Добро пожаловать, прошу,Гостеприимство предложу,Останьтесь здесь, с коней сойдите».«О госпожа, раз вы велите,Мы спешимся, благодарим,И нам ночлег необходим».Все спешились, и дамой сейПовелено принять коней.Она здесь властью обладала.И дочек, сыновей призвала.Они явились, куртуазны,Все как один благообразны,Девицы рыцарям под стать.Одним велела сёдла снять,Скребницей вычистить коней.Никто не прекословил ей,Всё, что велела, выполняли.Велела, чтоб доспехи сняли –Исполнить дочери бегут.С них сняв доспехи, им даютПлащи короткие, служа.Затем ведёт их госпожаВ дом (он красой чарует взор),Но в нём отсутствовал сеньор,В лесу он занят был деламиС двумя своими сыновьями.Он возвратился, и – примерБезукоризненных манер –Хозяйка встретила сеньора.Ту дичь, что он принёс из бора,Как только дети разложили,Отцу немедля сообщили:«Сеньор, не знаете, сейчасТри рыцаря в гостях у нас».«Почтим же Господа хвалами!» –Сказал и вместе с сыновьямиГостям обрадовался он.Хозяйке медлить не резон,И все готовы вплоть до младаСлужить гостям своим как надо:Одни готовить ужин стали,Другие свечи расставляли,Те вспыхнули, едва зажгли.Им полотенце принесли,Для омовенья дланей воду,Ведь не скупились им в угоду.К столу направились потом.В гостеприимном доме томОни оставили тревогу.Лишь ужин начали, к порогуПодъехал рыцарь в мгле вечерней,Быка он был высокомерней,Быка, чья всем известна спесь.Явился он в доспехах весьНа боевом коне в то время.Одной ногой упёрся в стремя,Другую вскинул, чтоб держатьсяИ элегантнее казаться,Коню на шею с чудной гривой.Так он предстал им горделиво,Но даже не замечен был,Пока к столу не подступил,Сказав: «Узреть бы гордеца,Того безумца-удальца,Ум у кого настолько скверен,Что он, придя в страну, намеренПреодолеть здесь Мост Меча!Ты труд предпринял сгоряча,Вотще не шёл дорогой верной».Тот, оскорблённый непомерно,Не потеряв спокойный вид,«Преодолею», – говорит.«Ты?! Ты осмелишься, ужели?!Ты бы подумал, в самом деле,Пред тем, как на сие пойти,О всех последствиях пути,О том, к чему придёшь ты эдак.Телегу б вспомнил напоследок.Взобрался ты в неё тогда,Не знаю, много ли стыдаПознал, проехавшись в телеге.Но коль есть разум в человеке,Решиться б он на то не мог,Коль в том бы выслушал упрёк».Тот, кто внимал словам его,В ответ не молвил ничего,Но у хозяина с семьёйПричины были речи тойДивиться искренне, внимая.«Мой Бог, невзгода-то какая! –Так молвил каждый сам себе, –Будь проклят час в его судьбе,Когда в телегу вздумал сесть он –Поступок низок и бесчестен.Мой Бог, почто в том обвинён,Почто в телеге ехал он?За грех какой, за преступленье?Не смыть такое обвиненье.Коль не чернить его б тем пятнам,И в целом мире необъятномМы не нашли бы никогоХрабрей, достойнее егоИ столь прославленных к тому ж.Возьми всех рыцарей, сей мужВсех благородней и прекрасней,Когда о нём твердят не басни».Сей думой каждый озабочен,Другой же рыцарь гордо оченьВ то время начал речь такую:«Послушай, рыцарь, чтó толкую.К Мосту Меча ты держишь путь.Коль хочешь, не трудясь ничуть,Преодолеешь без хлопот –Переплывёшь по глади водНа лодке быстро. ПосемуС тебя я плату изыму,Что я за переправу ставлю –Тебя тотчас же обезглавлю.А нет, так всё в моей ты власти».И тот ответил, что несчастийИ гибели не ищет он,Не ставит голову на конВ опасном приключенье этом.И не замедлил тот с ответом:«Раз ты не принял предложенье,Посмотрим, кто от соглашеньяПотерпит горе и позор.Сразиться выходи на двор».Другой сказал, войдя в игру:«Не откажусь, но не совру,Что отказался бы с охотой.Уж лучше драться, чем на что-тоГораздо худшее поддаться».Но прежде, нежели поднятьсяИз-за стола, где он сидел,Пажам он строго повелелСедлать коня его мгновеньемИ побежать за снаряженьем.И вот запыхались пажи,Всё исполняя от души:Одни оружие несли,Другие скакуна вели.И знайте, что ни у когоПри виде рыцаря тогоС оружьем, в полном снаряженье,Сжимавшего щита крепленья,Когда он ставил ногу в стремя,Сомнений не было в то время,Что равных нет ему в красе.Напротив, восхищались всеКонём, что так под ним блистает,Щитом, который он сжимаетРукою за ремень. Меж темНа нём был зашнурован шлем,Что пригнан так, как будто онВ том шлеме был на свет рождёнИ вырос с ним. Прошу вполнеВо всём сейчас поверить мне.Пред замком на лугу стоялТот, кто сражаться пожелал,Назначив бой в средине луга.Противники, узрев друг друга,На сшибку ринулись стремглав,Жестокий, быстрый бой начав.Ударом копий обменялись,Согнулись копья и сломались,С искреньем разлетелись в щепки.У них щиты и шлемы крепки,Кольчуги прочны и клинки,Но древка и мечи – в куски,Осколки ранят, а удары,И сокрушительны, и яры,Как оговоренная мзда[54].Но часто их мечи тогдаРазили в крупы скакунов,И кровь текла у тех с боков,Поскольку наносились раны.Вот пали кони бездыханны.Низверглись кони; седокиСкрестили, пешие, клинки.Сражаясь насмерть что есть сил,Удары каждый наносил.Они сражались всё свирепейИ с пылом большим, чем в вертепеБезумец, что сорит денье,В игры азартной западнеИща богатств, но их теряя.Игра их вовсе не такая,Здесь не дозволена ошибка.Лишь в цель удары их, и сшибкаВсё горячее, всё лютей.Уж собралась толпа людей:Хозяин, с ним жена и дети.Там были все, и те, и эти,Из тех, кто в доме был дотоле.Все по порядку встали в поле,Дабы следить за схваткой ихСреди просторов луговых.Тот, кто телегу испытал,Себя вдруг слабым посчитал,Увидев, что хозяин – зритель.И понял хорошо воитель,Что все с него очей не сводят.Он в дрожь от ярости приходит,Поскольку чувствует в душе,Что должен был давно ужеСего противника сломить.Тогда его он стал теснить,По голове мечом разя.Обрушился он, как гроза,И наступал, всё оттесняя,Его тем самым заставляяНазад всё время отступать.И тот уже не мог дышать,Сопротивляться мог едва ли.Тут рыцарь вспомнил, как вначалеБыл враг его надменный зол,Как за телегу уколол.И атакует он стремглав,Вмиг шлема перевязь порвавС кольчужными ремнями вместе[55].Срывает шлем с него из мести,На землю под ноги бросая,Врага на муки обрекая:Тому лишь милости просить.Как жаворонку не сломитьАтаку кобчика лихого,Не знать спасительного крова,Ведь тот нагонит всё равно,Так посрамлённому одно –Молить о милости придётся,Раз лучшего не остаётся.Услышал рыцарь сей призыв,Удары, натиск прекратив,Он молвит: «Хочешь, не обижу?»«Вы человек разумный, вижу,Я, как комический герой[56],Скажу, что этою поройВсего желанней мне пощада».На это рыцарь: «Только надоТебе в телегу сесть сперва.Излишни для меня словаО том, что будет, коль случится,Что ты откажешься садиться.Твой рот безумство подтвердил,Когда ты в том меня корил».Второй ответил: «Дай же, Боже,Чтоб я не сел в телегу всё же!»«Раз так, – ответил тот, – умрёшь».«Убейте, сударь, лучше всё ж.Молю во имя Бога васО милосердии сейчас,Чтоб я в телегу не садился.Я на любой бы согласилсяЛихой исход, лишь не на то.Я лучше умер бы раз сто,Чем вынести подобный срам.Не требовать иного вам,Его не принял бы сейчас же,Пусть как залог прощенья даже».Так он взывал, а между темСредь луга вдруг предстала всемНа рыжем муле молодица.Мул быстрой иноходью мчится,Растрепана и налегке,Она сжимает плеть в руке,Стегает мула по хребту.И конь такую быстроту,Скача, развить бы не дерзнул,Как этот иноходец-мул.Девица Рыцарю телегиВскричала: «Упивайся в неге,Триумф Господь тебе дарует,Пусть сердце в радости ликует!»Тот с удовольствием ей внял,«Благослови вас Бог, – сказал, –Даруй вам здравье, дни благие».А та: «О рыцарь, издали яК тебе приехала сюда,А привела меня нужда.О даре попросить хочу,Взамен тебе я отплачуПо мере сил достойной мздою,Тебе грядущею пороюПонадобится помощь, верь»[57].И он: «Поведайте теперь,Чего хотите, коль могу,Я всё исполню, помогу,Лишь только бед бы не навлечь».«О голове ведётся речьТого, кто побеждён тобою.Ты ввек не встретишься, не скрою,С изменником подлей, чем он.Не будет грех тобой свершён,Напротив, будешь милостив,Главы предателя лишив,Ведь в мире нет его гнусней».Поверженный при речи сей,Что смертью для него чревата,Вскричал: «Не верьте бесноватой!Возненавидела меня.Прошу вас, сжальтесь, не казня,Во имя Сына и Отца,И матери Своей творца,Что и раба Ему и дщерь!»Девица рыцарю: «Не верь.Внимать предателю негоже,Пусть даст тебе отраду Боже,О коей ты и не мечтаешь,Да милость Господа познаешьВ той миссии, что ты избрал!»В сомненьях рыцарь пребывал,В задумчивости медлил он:Иль подарить ему резонГлаву желающей её,Иль милосердие своёЯвить тому, кого жалел?На обе просьбы он хотелОбоим им ответить разом,Так Жалость с Щедростью приказомЕму велели поступить.Великодушному как быть?Девица голову возьмёт –И Жалость, сломлена, падёт,А не возьмёт её девица –Мгновенно Щедрость посрамится.Ловушка, в коей оказалисьИ Щедрость пленницей, и Жалость,Ему досадна и зазорна.Девица требует упорно,Чтоб он ей голову отдал,Тот к милосердию взывалИ к жалости в его душе.Он пощадил его уже,Так отчего не ведать жалость?Конечно, прежде не случалось,Когда, противника сломив,Врага любого победив,Коль молят о пощаде сразу,Такого не было ни разу,Чтоб он в пощаде дал отказ,Хотя бы только в первый раз.И он помилует, бесспорно,Того, кто молит столь покорно,Ведь это рыцаря обычай.А та пребудет ли с добычей?Да, коль её он сможет дать.Он молвит: «Рыцарь, ты опятьСо мной померишься в борьбе,И милость я явлю тебе,Когда не хочешь умереть.Тебе позволю шлем надеть,Вооружиться, чтобы смелоВновь защитить главу и тело,Как ты захочешь. Но запомни,Что примешь смерть, коль суждено мнеТебя повторно победить».Другой ответил: «Так и быть,О лучшем и не попрошу я».«Тебе я фору дам большую, –Добавил тот. – Начнём сражаться,И я не стану отклонятьсяОт места, где сейчас стою».Второй готов, они в боюСошлись, являя гневный пыл,Но снова рыцарь победил.Победа запросто далась,Ещё быстрей, чем в первый раз.И тут воскликнула девица:«Щадить здесь, рыцарь, не годится,Что ни сулил тебе бы воин,Ведь он пощады не достоин,Хоть даже смог бы победить.Коль вздумаешь его простить,Не раз тебя предаст, пойми.Злодею голову сними,Ведь в королевстве нет подлее.Сними, мне дай её скорее,Поступок тем благоразумней,Что ты, когда отдашь главу мне,Получишь мзду за эту кровь.Обманет, если сможет, вновьТебя речами рыцарь низкий».И тот, конец свой видя близкий,Просить пощады громко стал,Но втуне голос пропадалПод стать его реченьям всем.И рыцарь, взяв его за шлем,Отсёк ремни, и в то мгновеньеСеребряное обрамленьеУпало с вражьего шелома.Вскричал отчаяньем гнетомый:«О, пощади, о, не карай!»«Не пощажу, сколь ни взывай.Клянусь душою, что во мне,Тебе отсрочку дал вполне».Тот крикнул: «Грех свершите ныне,Коль внимете моей врагине,Так умертвив меня, поверьте!»А жаждущая этой смертиНастаивала на своём,Чтоб снял тот голову мечом,Не слушая его слова.Удар. Скатилась голова,И тело на лужайку пало.При сём девица ликовала[58].И рыцарь голову поднял,Взяв за власы её, и далТой, что открыто торжествует.«Пусть сердце и твоё ликует,Желанной вещью обладая,Как и моё, ведь обрела яСтоль ненавидимое мной.Была б в печали я одной,Что до сих пор он прожил столько.Я дам тебе награду только,Когда нужду в ней обретёшь.Безмерный выигрыш найдёшьОт сей услуги, обещаю.Теперь уйду и поручаюТебя я Богу, да хранит».Сказав, расстаться с ним спешит,И Богу вверили друг друга.Любой, кто посредине лугаЗа этим боем наблюдал,Большую радость испытал.Был каждый преисполнен рвеньяСнять с рыцаря вооруженье,По мере сил его почтя.Омыли руки чуть спустя,Опять за стол решили сесть.С большой охотой стали есть,Поскольку радость в них сияла.Окончив ужин как пристало,Хозяин гостю своему,Что ближе всех сидел к нему,Сказал: «Сюда, сеньор, пришлиИз Логра мы, родной земли,И ныне мы б хотели, чтобыВы встретили почёт особыйИ радость с пользой в сей стране,Деля их с нами наравне.Ведь нам и прочим всем полезно,Чтоб честь с удачей повсеместноВ делах сопутствовали вам».Ответил рыцарь: «Знаю сам».На этом кончил речь вассал.Едва хозяин замолчал,Поднялся сын его тотчасИ рек: «Сеньор, мы ради васПожертвовать готовы лучшим,Коль поручительство получим,Что впрямь услуги вам нужны.И больше ждать мы не должныОт вас такого предложенья.Мессир, напрасны огорченья,Что конь ваш пал в недавней схватке,Здесь кони лучшие в достатке.Вы наше сделайте своим,Взамен мы лучшее дадим,Всё, в чём у вас теперь нужда».И тот: «Охотно, господа».И вот постели всем готовы,И спать легли. Как только новыйЗанялся день, они поднялись.Пока в дорогу собирались,Устав приличия блюдя,Простились с дамой, уходя,С хозяином и всей семьёю.3000Одной детали здесь не скрою(Важна подробность для меня).Всё дело в том, что на коня,Который рыцарю в угодуБыл подведён немедля к входу,Сесть не желал он, потомуТо предоставил одномуИз рыцарей, что были с ним,Сам взял коня его засим.Так пожелал он в это время.Как только все вступили в стремя,Пустились в путь без промедленья,Но с разрешенья, с одобреньяХозяина, что им служилИ привечал по мере сил.Путём прямым коней гоня,Все трое на закате дняУзрели Мост Меча заклятыйПеред вечерней в час десятый.Перед опасным сим мостомСошли с коней они втроёмИ зрят предательский поток.Он чёрен, гибелен, глубок,Так безобразен, что уместноПрозванье «дьявольская бездна»Для сей опаснейшей из рек.И если зверь иль человекПадёт в поток, погибнет в оном,Как в море бурном и солёном.Был через реку мост проложен,На все другие не похож он,Подобных не было мостов.И я заверить вас готов,Мостов ужасней не бывает.Он – меч – до белизны сверкает,Вися над бездной ледяной;Он крепок, прочен и длинойВ два раза больше, чем копьё.С концов обоих лезвиёПрибито было к пню-колоде.С него не пасть при переходеИз-за разлома иль провала –Так прочен мост сей небывалый,Что груз мог выдержать большой.Но испугались всей душойТе два, что с рыцарем пришли,Едва увидели вдалиДвух львов иль леопардов злых,Цепь к камню приковала ихОпоры, что в конце моста.И меч, как мост, и бездна та,И пара львов их так пугали,Что в дрожь обоих повергали.И те: «Мессир, совет примитеПо поводу того, что зрите,Необходим здесь наш совет.Мост пригнан так, что хуже нет,Обтёсан также не ахти.Сейчас же не свернув с пути,Вам поздно будет отступаться.Резон на что-либо решаться,Лишь помня о конечном счёте,И если реку перейдёте –Что невозможно, мнится нам,Как помешать реветь ветрам,Как птицам пенье запретитьИль чадо в чрево возвратить,Чтоб снова повторились роды,Как вычерпать морские воды –Так невозможно то, увы.Ещё представьте: это львы,И каждый дик и разъярён.Прикованные с двух сторон,Они тотчас вас уничтожат,И выпьют кровь, и мясо сгложут,Костей и то не пощадят!Уже на них нам бросить взгляд,И это требует отваги.Подумайте о вашем благе,Иначе вас они убьютИ непременно разорвутВсе члены тела на куски,Не пощадят вас их клыки.Себя должны вы пожалетьИ с нами оставаться впредь.Вы будете виновны, колиЗдесь предадитесь доброй волейУжасной смерти неизбежной».Тот улыбнулся безмятежно:«Сеньоры, вас благодарю,Тревогу ту, что в вас я зрю,Вам дружба с верностью внушили,Я знаю: вы б не погрешили,Мне не желали бы беды.Надежда с верою тверды –Господь хранит меня всегда.Мне мост не страшен и вода,Как и весь край суровый, лютый.Рискнуть готов я сей минутойИ чрез пучину эту ринусь.Скорей умру, чем вспять я двинусь!»Те слова молвить не могли,Вздохнув, слёзами изошли,Как и один, так и второй.Мост пересечь решил геройКак можно проще. И нежданноПовёл себя он очень странно,Сняв облаченье с рук и ног.Иначе бы пройти не мог,Будь, как обычно, оснащён.Тогда бы удержался онНа том мече острей косыС руками голыми, босым,Освобождённым от всего,Что бы стеснить могло его,То бишь раздеться не преминув.И башмаки, и шоссы скинув,Он вовсе не боялся мукОт всех порезов ног и рукИ предпочёл бы истерзаться,Чем пасть с моста и оказатьсяПоверженным в пучину ту.С великой болью по мостуОн шёл вперед, при этом раняСтупни и голени, и длани.Вела Любовь и направляла,Его страданья умаляла.Он сладость обретал в мученьях,Полз на руках и на коленяхИ встал на берег наконец.Притом не забывал храбрецО львах, которых видел вродеПеред мостом при переходе.Но посмотрев по сторонам,Ни ящерки не встретил там,Ни хищника, что в ужас бросит.К лицу свою ладонь подноситИ, вглядываясь в перстень свой,Он львов не видит той порой,А ведь считал, что видел львов.Так понял он: всё это ков,Поскольку ни души кругом.Те два на берегу другомТотчас пришли в восторг, конечно,Узрев, что тот прошёл успешно,Им раны зреть не довелось.Подумал рыцарь: обошлось,Раз эти раны не глубоки.Остановил он кровотокиСвоей рубашкою льняной.И видит башню пред собой.Внушительней строений онЕщё не видел испокон,Чтоб впечатляло так оно.Стоял, опершись об окно,Нерослый Бадмагю-правитель.Добра и чести был ревнительСей государь благочестивый,Вершил деянья справедливоВ любых условиях сеньор.А сын отцу наперекорВсё время действовал упрямо.Любил нечестье, скажем прямо,И не отверг бы ни за чтоВозможность сподличать, а тоИ на измену бы польстился.Он близ отца облокотился.Отец и сын внизу узрели,Как вдоль потока еле-елеШёл рыцарь, изнывал от ран.Тут побледнел Мелеаган,Предавшись ярости и гневу,Теперь он понял: королевуОтнять собрались у него.Он не боялся никого,Пусть даже самых сильных, славных;Он в доблести не знал бы равных,Не будь злодеем, подлецом.А сердце каменное в нёмИ милосердья ни на йоту.Что в короле родит заботу,То в сыне разжигает гнев.Король, воителя узрев,Отлично понял, что непростСей рыцарь, одолевший мост.На это бы не мог решитьсяТот, в ком и дремлет и гнездитсяТа Трусость, что позор накличетСкорей, чем Доблесть возвеличит.И значит, Доблесть тем не менеСлабее Трусости и Лени,Ведь проще худа натворить,Чем благо людям подарить.Я б толковал об этом дольше,Но не хотел бы медлить больше,Не это на уме сейчас.Я продолжаю свой рассказ,И каждый выслушать изволь,Как сына порицал король.Сказал он: «Мы случайно, да,Вдвоём с тобой пришли сюдаИ у окна здесь очутились,Но мы душой обогатились,Увидев подвиг несравненный,Достойный почестей, бесценный,Такой, что в толк не взять уму.Скажи, дивишься ли тому,Кто совершил сей подвиг истый?С ним поскорее примирись тыИ королеву возврати.Сразившись с ним, не обрести,А потерять всё можно, знай.Дань куртуазности воздай,Вели: пусть королева выйдет,Пока тебя герой не видит.И привечай, радушья полон,Чтоб то, зачем сюда пришёл он,Без препирательства отдать.Сам знаешь, что идёт спасатьГеньевру он, жену Артура.Не превратись же в самодура,Невежам, сын, не уподобься.Раз к нам явился он, сподобьсяС почтением сопроводить,Радушье по уму явить,Принять его благообразно,Миролюбиво, куртуазно.Кто чтит других, тот чтит себя,И увенчает честь тебя,Коль скоро явишь уваженьеТому, кто в мире, вне сомненья,Первейшей славой осиян».И пробурчал Мелеаган:«Срази Господь, коль это так!»Забыть Мелеагана как!Он мнил, что лучший он по праву.Продолжил он: «Иль вам по нраву,Чтоб я, сложивши руки, ноги,Всё дал ему, как раб убогий.Храни Господь, скорей смогуВассалом стать тому врагу,Чем уступлю я госпожу.Нет, ни за что, я вам скажу.Наоборот, с ним меч скрещу я.Сражаясь, даму защищу яОт всех безумцев, что дерзаютИ на неё здесь притязают».Но на своём стоял король:«Сын, куртуазным быть изволь,От сумасбродства отрекись.Прошу тебя, угомонись,Ведь знаешь, что за славу примет,Коль королеву он отнимет,Едва тебя он одолеет.Её не даром вожделеет,А воздаянием за бой,В том знаки славы мнит герой.Придя за ней, как я уверен,Не миром взять её намерен,А поединком, удалец.Ты поступил бы как мудрец,Лишив сражения его.Ты глуп, мне больно оттого,Но раз упрямствуешь, не такМне мучиться, твой видя крах.С тобой же худо может статься,Поскольку рыцарю сражатьсяЗдесь не с кем, кроме как с тобой.Ему дарую мир, покойОт имени себя и присных.Я чужд предательств ненавистныхИ подлости не выношу.Я этого не совершуНи для тебя, ни для иного.Сомнений нет, сдержу то слово,Что дам я гостю своему:Нужды ни в чём не знать ему,Ни в снаряженьи, ни в коне.Раз уж он в нашей стороне,Знать, храбр и мужественен он.Здесь рыцарь будет защищён,На жизнь его не покусятся,Лишь ты способен с ним сражаться.И должен ты уразуметь:Тебя ему лишь одолеть –И больше нет ему врагов».«Я долго слушал вас без слов, –Мелеаган сказал отцу, –Вам многословие к лицу,Но тщетно тратите усердье.Я не монах, и милосердьеТакое чуждо мне, чтоб думал,Что честь большую обрету, мол,Отдав любимую легко.И это дело далекоОт скорого его решенья.У всех событий завершеньеТакое будет, что не ждёте.Пусть примете его в почёте,И то не повод нам для ссор.Пусть даже вы, вассалы, дворЛишитесь мира и покоя,Всё восприму весьма легко я.Напротив, то меня устроит:Ему меня бояться стоит.Из-за меня не надлежитВам делать то, что уличитВас в вероломстве, может статься.Вам любо добряком казаться,А мне дозвольте злым пребыть».«Как? Ты не можешь уступить?!»Мелеаган: «И не желаю».«Ну что ж, тогда я умолкаю.Я с ним поговорить спущусь,Подать совет ему стремлюсь.Помочь ему угодно мне,Ведь на его я стороне».Король покинул свой оплот,Седлать коня приказ даёт.Конь боевой и крупный был.Немедля в стремя он вступил,Забрав трёх рыцарей и двухОруженосцев, верных слуг:Глядишь, на что-то пригодятся.Не останавливаясь, мчатся,Моста достигли, наконец.Там раны вытирал храбрец,Сдержать пытался ток багряный.Король подумал: эти раныТак просто не уврачевать,Ждать исцеленья – словно ждать,Что в море высохнет вода.С коня он спешился тогда,И тот, кто получил увечье,Тотчас пошёл ему навстречу,Но государя не узнал.Он тягостную боль скрывал,Хоть ныли члены нестерпимо,Держался он, как невредимый.И государь при виде этомСпешит почтить его приветом:«Мессир, – сказал он, – дивно мне,Раз вижу я, что в сей странеВы появились столь нежданно.Извольте к нам, и, право, странно:Сей подвиг ваш неповторим,Мы встарь не зрели и не зримНастолько смелого героя,Чтоб он решился на такое.Я вас особенно ценю,Ведь никому иному, мню,И в мысли это не пришло бы.Поймите, вам почёт особый,Я буду к вам лоялен крайне;Король я, весь подвластен край мне.Советы вам я предложу,Любую помощь окажу[59].Я думаю, что буду прав,Цель ваших поисков назвав,Цель – королева, несомненно».«Мессир, вы правы совершенно,И здесь я лишь из-за неё».«Мой друг, чтоб получить еёПридётся пострадать дотоль.Вы ранены, – сказал король, –Я вижу: кровь из ран струится,И не надейтесь, что смягчитсяТот, кто сюда её привёз, –Вы биться будете всерьёз.А прежде отдых нужен вам.Для ваших ран я средство дам –Затянутся быстрей гораздо.Мазь трёх Марий зовётся мазь та[60].Иль средством лучшим полечу,Коль есть такое, ведь хочу,Чтоб в здравье были, не в беде вы.Крепка темница королевы,С ней нет сближенья никому,И даже сыну моему,Что там неволит королеву.Безумец, предаётся гневу,И нет гневливца сумасбродней.Вы мне понравились сегодня,И дай мне Бог вам угодить,Необходимым всем снабдить.Каким бы ни было к тому жеУ сына моего оружье,Такое ж дам, ему на горе.Под стать коня возьмёте вскоре.Коль вы не против, вам даюЗащиту крепкую свою,Чтоб не боялись никого,За исключением того,Кто королеву к нам привёз.Таких не слышали угроз,Как я грожу родному сыну.Его изгнал бы на чужбину –Настолько я предался гневуЗа то, что прячет королеву –Но это сын. Отбросьте страх,Коль не повергнет вас он в прах,Мне вопреки не сможет онВам нанести ущерб-урон».Ответил рыцарь: «Сир, спасибо,Но я напрасно медлю, ибоНе след мне времени терять.Мне вовсе не на что пенять,Ведь нет от ран помех, поймите.Вы к сыну вашему ведите,Я лишь с оружием своимГотов немедля биться с ним,И нападать, и защищаться».«Мой друг, вам лучше отлежатьсяПятнадцать дней иль три недели,Чтоб раны все зажить успели.Полезен отдых вам теперьДля восполнения потерь.И не позволю я вовек,Не допущу, чтоб человекВ подобной, как у вас, бронеВступал в сражение при мне».И рыцарь: «Раз угодно, впрочем,Забуду об оружье прочем,Поскольку даже с тем, что есть,Не уроню в сраженье честь.Не жалуясь ни на отсрочку,Ни на какую проволочку.Но повинуясь вашей воле,Я жду до завтра и не боле,А после – втуне разговор,Не стану ждать я с этих пор».Король, дав гостю обещаньеИсполнить все его желанья,Велит вести его в покойИ отдаёт приказ такой:Чтоб гостю тщательно служили.Повиноваться поспешили.Король, мечтая непреложноПрийти к согласию, коль можно,Гонца за сыном отослал.Вновь говорить он с ним желалКак адвокат и примиритель.«Сын, примирись с ним, – рек родитель, –И отмени ваш бой неправый!Он прибыл к нам не для забавы,Не чтоб зверей из лука бить,А чтобы доблесть проявитьИ славу приумножить делом.Но должен отдохнуть он телом,Как я воочью убедился.Когда бы мне он покорился,То месяц-два не стал бы впредьС тобой сражаться вожделеть,Как это делал он доселе.Отдав монархиню, ужелиСчитаешь, что утратишь честь?Не бойся, и пора учесть:Сие напрасная забота.Грех отнимать и прятать что-то,Коль это разуму претит;Ты б был сегодня же убитТем рыцарем. Однако плохиИ руки у него и ноги:На них порезы, раны сплошь».«В сей речи толка ни на грош, –Ответил сын ему надменно, –Клянусь Петром, что непременноОтрину все увещеванья.Достоин я четвертованья,Бесспорно, раз перечу вам.Он жаждет славы? Жажду сам!Почёта ждёт? И я не прочь!И если биться он охоч,Я соглашусь стократ охотней». –«Я вижу, ты всё сумасбродней, –Сказал король, – последствий жди.Раз хочешь, завтра же пойдиТы с этим рыцарем сражаться».«Пусть впредь мне эдак не терзаться, –Мелеаган сказал упрямо, –Сейчас хочу я биться прямо,Не отлагать на завтра бой.Взгляните: я ведь сам не свой,Как никогда мне нынче туго.Болят глаза – симптом недуга,Трясётся в лихорадке плоть.Не обрету до схватки вплотьЗдоровья, радости, услад.Я ничему уже не рад».Тут понял Бадмагю прекрасно:Мольбы, советы – всё напрасно.Покинул сына, удручён,И взял коня-красавца он,Которого с оружьем вместеПослал достойному сей чести.Там лекарь был, хирург один,Столь праведный христианин,Что преданнее есть едва ли.Как он умел, не врачевалиВсе монпельеские врачи[61].Лечил он рыцаря в ночиКак только мог, в великом тщанье –На то монарха приказанье.Молва об этом поединкеВсех облетела без заминки,Баронов, рыцарей и дамПо близлежащим областям.С краёв, откуда день пути,Не медлил в те места прийтиИ местный люд, и люд нездешний.Стекаются как можно спешнейВсю эту ночь, и на рассвете,С восходом солнца, те и этиТолпой у замка собрались,Так тесно – не пошевелись.Наутро встал король с раздумьемО бое, что считал безумьем,Он с сыном встретиться хотел.А тот уже шелом надел,Который в Пуатье был сделан[62].Ни мига медлить не хотел он,О примиренье мысли нет.Король молил, а сын в ответНе слушал ничего упрямо.На площади, пред башней самой,Где люди собрались толпой,Неотвратимый грянет бой,Как пожелалось королю.Был рыцарь вызван БадмагюИ привели его почётноНа площадь, где столпился плотноИз Логра-королевства люд.Как музыку органа ждутВ церквах на праздник годовой,На Троицу иль Рождество,Как принято обыкновеньем,Таким бесчисленным скопленьемСтояло множество людей.И в протяжение трёх дней,Одетые во власяницы,Босые, шли толпой юницы(Артура край – отчизна им),Взывали к Богу и святым,Прося и крепости и силТому, кто биться должен был,Чтоб дать всем пленникам свободу.И также горрскому народуПришлось молитвы возноситьИ слёзно Господа проситьПослать победу их сеньору.До звона, в утреннюю пору,Доставили на площадь конныхПротивников вооружённых.В доспехах оба скакуна.У злочестивца длань сильна,Отменное телосложенье.Изысканны в кольчуге звенья,Ему шелом, а также щит,Который на груди висит,Безукоризненно подходят.Но всё ж противник превосходит,Врагам и то понятно се.Мелеагану прочат всеНемного шансов с ним в борьбе.И вот на площади толпеЯвился государь, которыйНастолько не любил раздоры,Что всех пытался примирить,Но сына не уговорить.Рек Бадмагю: «Коней держитеНа привязи, не отвяжите,На башню не взойду пока.Не будет милость велика,Коль допустить то промедленье».Покинув их не без волненья,Туда отправился король,Где госпожа его дотольУчтивой просьбою вчерашнейУговорила быть на башне,Чтоб поединок им открылся.Он с этой просьбой согласился.Решив её сопроводить,Во всём старался угодить,Почтить её стремился он.Расположились у окон:Он вправо отошёл, а влево –К окну другому – королева.И множество стояло тамДевиц и куртуазных дам,И рыцарей – почтенный сбор,Тем Логр отчизна, этим – Горр.Там пленных было также много.В сердцах их пополам с тревогойМольбы смешались и проклятья.Мужи и жёны без изъятьяВзывали к Богу, чтобы ИмБыл и поддержан и хранимСпаситель их на поединке.Бойцы, чтоб не было заминки,Раздвинули простолюдинов.Мечи за рукояти вынув,Держа за крепкие ремни,Удары нанесли они.Затем простёрли копья с блеском,И расщепились древка с треском,Да так, что щепки ввысь взметнулись.Тут оба скакуна столкнулись,Лоб в лоб и грудью в грудь сошлисьВо время, как пересеклисьМечи противников, их шлемыС такою силою, что все мы,Услышав шум хоть издали,Его бы громом счесть могли.Ремни, поводья и крепленья,И остальное снаряженье,Сколь прочным ни было оно,Порвались в клочья всё равно.Бойцы нимало не смутились,Как только оба приземлились,Не жалко снаряженья им.Вскочив мгновением одним,Схлестнулись вновь без лишних словСвирепей пары кабанов.Друг другу втуне не грозят,Друг друга яростно разят,Как те, кто в ненависти слеп.Был каждый их удар свиреп,Как видно, промах не знаком им:Бьют по кольчугам и шеломам.Из лат кровавый ток бежал,Один другого поражалЖестоко, грубо, беспощадно.Ударов яростных изрядноДруг другу нанесли они,Так что попробуй уясни,Кто в преимуществе пред кем.Однако было ясно всем,Что тот, кем мост преодолен,Ослаблен очень, утомлен.Покрыт был ранами воитель.В ошеломленье каждый зритель,А паче – логрцы, так как зрят,Что ослабел ударов град.Так страшно за него народу,Что уж предвидели невзгоду:Вот-вот погибнет он от ран,А победит Мелеаган.И пленное роптало племя.Но в башенном окне в то времяЯвилась девушка одна.И молвила себе она,Что рыцарь не из-за неёВ бою сломил своё копьё,Не ради всех на бой смотрящих,Толпой на площади стоящих.Он подвиг свой, по мненью девы,Предпринял ради королевы.И если б ведал, что онаСтоит и смотрит из окна,Как бьётся раненый и слабый,В нём сила духа возросла бы.Узнать бы имя удальца,Она б окликнула бойца,Чтоб глянул вверх он поскорей.И молвит госпоже своей:«Во имя Господа, мадам,Во имя нас взываю к вам,Мне имя рыцаря скажите,Коль вам известно, сообщите,Ему помочь тем удалось бы».И королева ей: «От просьбы,Которой я сейчас вняла,Не вижу никакого зла,Скорей, совсем наоборот.Сие Озёрный Ланселот[63],Так он зовётся, сколько помню».«Мой Бог, как на сердце легко мне,Как мне отрадно!» – отвечала.Затем вскочила и вскричала,Как можно громче возгласив,И все услышали призыв:«О Ланселот! лик оберни,Кто смотрит на тебя, взгляни!»И Ланселот на этот кликОборотил немедля лик,Увидев над собою туОсобу, кою, как мечту,Он видеть вожделел всецело.Та в башне на скамье сидела.И рыцарь с этого моментаНедвижно, вроде монумента,Глаз не сводя с неё одной,К Мелеагану стал спиной.Тот в спину рыцаря толкал,Как только случай выпадал,Исполнен радости, он мнил,Что Ланселот лишился сил.Ликуют Горра уроженцы,А логрцы, словно отщепенцы,Едва ли сдерживают стон,И уж несчастных целый сонм,В отчаянии без границ,Пал на колени или ниц.Тот плачет, этот веселится.И вновь окликнула девицаИз башни рыцаря того:«О Ланселот, ах, отчегоТы поступаешь не на благо?Доныне мужество с отвагойТобой владели. Ныне что?Не знаю и не верю в то,Что создавал когда-то БогТакого, кто сравниться могС тобою честью, славой шумной.Теперь, как видим, неразумноИз-за спины ты бой ведёшь,К врагу лица не повернёшь.Так повернись и будь бесстрашней,А взоры упокой на башне,С неё сводить не должно глаз»[64].И рыцарь, сам себя стыдясь,К себе в душе познал презренье,Ведь понял, что через мгновеньеПадёт и проиграет бой,Что все поймут само собой.И вот он отступил нежданноИ оттеснил Мелеагана,Чтоб тот пред башней оказался.Но обойдённый попыталсяПовторно вырваться вперёд,Да не позволил Ланселот.Всей силой тела и мечаОбрушился он сгоряча,И тот никак не увернулся,На месте раза три крутнулсяНевольно полным оборотом.Любовь владела Ланселотом,В нём храбрость с силой нераздельнаИ ненавидит он смертельноВрага надменного сего,Что вышел супротив его.Любовь и ненависть, сплотясь,(Сильней не знал он отродясь),Внушили рыцарю бесстрашье.Похолодело сердце вражье,Мелеагану бой не шутка,И чтобы гневались столь жутко,Ещё не видел он вовек.Нет, ни единый человекЕго не ранил так, как этот.Он нападенье, тот же метод,В ответ пытался применить,Дабы удары отстранить.Но Ланселот, и не грозя,С двойною силою разя,Пригнал его к стене заветной.Он предан даме беззаветноИ потому пред башней тойСтоял на месте как влитой,Ведь отшагни он вправо, влево,Не мог бы видеть королеву.Так Ланселот за ходом ходМелеагана взад-вперёдВедёт, где только пожелает,И всё ж на месте застывает,На госпожу направив взор.На даму смотрит, и костёрВ геройском сердце полыхает,И ненависть не потухаетПо отношению к врагу.На каждом может он шагуРазить и гнать его на поле,А тот влечётся против воли,Как будто он слепец, хромец.И видит Бадмагю-отец,Что сын его в бою слабеет.Мелеагана он жалеет,Он всё б уладил, если можно.Однако королеву должноЕму для этого просить.И с ней он начал говорить:«Мадам, я даровал вам дружбу,Служил я вам любую службуС тех пор, как вы в плену моём.Я и не ведаю о том,Чего не сделал бы тотчас,Дабы умилостивить вас.Мне возвратите долг, посколькуО милости прошу я только,Вы отказать мне не должны,Когда со мною вы дружны.Мне очевидно, признаю,Что сын мой побеждён в бою,Но к жалобе я не взываю,А об одном лишь умоляю –Дать Ланселоту пощадитьТого, кого б он мог убить,Будь лишь на то у вас охота.Конечно, вас и ЛанселотаОн поведеньем огорчилИ милости не заслужил.Но прекратите бой, молю,Явите милость к королю.За сына моего вступитесь.Поймёте, если согласитесь,Что мною сделано для вас».«Сир, вы не встретите отказ.Я б согласилась, – молвит дама, –И даже ненавидя прямоТого, кто мне противен столь.Вы так внимательны, король,Что ради вас желаю я,Чтоб схватка кончилась сия».Негромко сказанную фразуУслышали, однако, сразуМелеаган и Ланселот.Тот, кто влюблён, способен тотПринять тотчас беспрекословноТо, что любимой, безусловно,Весьма придётся по душе.И он покорен госпоже,Ведь любит крепче, чем Пирам[65],Когда сие под силу нам.Речь королевы слыша вдруг,Лишь излетел последний звукИз уст прекрасных на свободу,Мол, «я желаю вам в угоду,Чтоб он удары прекратил»,На месте Ланселот застыл.Не тронет он Мелеагана,Пусть даже смерть грозит иль рана.Стоит, прикован к даме взглядом,А тот удары сыплет градом,Исполнен гнева и стыда,Поскольку понял он тогда,Что под чужой защитой он.И дабы сын был присмирён,Покинул Бадмагю оплот.Протиснувшись через народ,Он так изрек Мелеагану:«Пристойно ль рыцарскому сануРазить того, кто не ответит?Ты так задирист, всяк отметит,Когда не к месту сей задор.Определённо видит взор,Что он сильней и ты повержен».Мелеаган, в стыде не сдержан,Ответил королю-отцу:«Вы уподобились слепцу?Ни зги не видите, отец.Вообразит один слепецТо, что не я здесь сильный самый».«Удостоверь сие, упрямый.Мне все порукой будут сплошьИ скажут, прав ты или лжёшь,О правде судят по заслугам».Сказал и дал веленье слугамЗаставить сына отступить.И слуги изъявили прыть,Спеша приказ исполнить рьяно,Став позади Мелеагана.А удержать им ЛанселотаНевелика была забота.Не в шутку бы понёс урон,Ведь не давал отпора он.И молвил отпрыску король:«Теперь мириться с ним извольИ возврати-ка королеву.Довольно предаваться гневу,Пора тебе забыть раздор».«Вы только что сказали вздорИ полный бред, сказать по правде.Уйдите, бой нам предоставьте,Не вмешивайтесь в брань постыдно».Король на это: «Очевидно,Что Ланселот тебя убьёт,Коль бой никто ваш не прервёт».«Меня убьёт он? Возражу,Скорей победу одержу,Когда, отец, вы устранитесь.Позвольте биться нам, уймитесь».И тот: «Пусть мне поможет Бог,Все уговоры здесь не впрок».«Почто же?» – «Потому что яНе допущу, чтоб спесь твояВела к погибели тебя же.Безумец лишь, забывшись в раже,Как ты, свою торопит гибель.Но как бы ты обижен ни был,Я от беды тебя спасу,Ведь смерть твою я не снесу.Бог не допустит, свято верю.Как пережить сию потерю?»Не втуне было уверенье,И заключили соглашенье.Мелеаган отцу в угодуДаст государыне свободуC одним условьем: Ланселот,Как только даму обретет,Оттоль спустя годичный срокСразится вновь, подняв клинокМелеагана супротив.Тот согласился. ИзъявивЕдинодушное согласье,Все порешили в одночасье:Король Корнуэлла, Бретани,Артур узрит сие ристанье,Что при дворе его случится.Коль королева согласитсяИ Ланселот заверит всех,Что если враг одержит верх,Монархиня уйдёт с ним в Горр –И навсегда уж с этих пор.Одобрен договор такойИ рыцарем и госпожой.Тогда противников смирили,Обезоружив, отдалили.А в Горре был обычай принят:Лишь кто-то плен страны покинет,То все избавятся от гнёта.Благословляют Ланселота,И вы поверите легко,Сколь счастье было велико,Так было и на самом деле.Все логрцы вмиг повеселели,Спасителя превознося.И все воскликнули, глася:«Мессир, нам счастье полной чашей,Едва узнали имя ваше,Поскольку убедились мы,Что вскоре выйдем из тюрьмы».Здесь суматоха началась,И каждый ринулся, стремясьК освободителю пробиться,А тот, кто близ него теснится,От счастья не находит слов.И грусть, и радость меж рядов,Средь ликовавшего народа,Которому дана свобода.Мелеагана ж люди хмуры,Унылы, мрачны и понуры.Мелеаган в унынье, в горе.Король покинул площадь вскоре,И Ланселота не забыл –Идти с собою пригласил.Тот с королевой жаждал встречи.«Что ж, это будет недалече,Законно просите, друг мой.И предоставлю сей поройВам также сенешаля Кея».Тот прянул на ноги скорее,Душой от радости расцвёл.И Бадмагю его повёлВ просторный зал, куда пришлаТа, что воителя ждала.Как вежливость повелевала,Пред Бадмагю она предстала.Был Ланселот при короле.И вот с печалью на челе,Потупив лик, она молчит.«Мадам, – король ей говорит, –К вам Ланселот пришёл с визитом.Вам восхищаться предстоит им».«Им восхищаться, сир? Нисколько.Приму визит его – и только»[66].«Ответ ваш неожидан столь, –Так куртуазный рек король, –Вы недовольны? Отчего?Мала награда для того,Кто вам служил примерно, честно,Кто странствовал и повсеместноСвоею жизнью рисковал,С Мелеаганом воевалИ спас вас ратными трудамиОт ненавидимого вами».«И всё же действовал впустую.Признаюсь вам, что никакуюНе заслужил награду он».И рыцарь был ошеломлён,Но всё ж хранил смиренье с виду.Как любящий, простил обиду:«Мадам, хоть боль терплю большую,Вас ни о чём не вопрошу я».Он мог бы долго ей пенять,Но не изволила внимать,А чтоб усилить скорбь его,Она, не молвив ничего,Отправилась в соседний зал,И тот её сопровождалГорящим взором до порога,А было там идти немного,Ведь рядом комната была.Мечта его за ней влекла,Но не дерзнул пойти воитель.А Сердце, истинный властитель,В нём было дерзко и сильно,Идти за ней оно вольно.Недвижно тело, а глазаТуманит горькая слеза[67].И пропустил её король,4000Промолвив гостю: «Не чудно ль!Не понимаю, в чём же дело,Почто она не захотелаВас видеть, с вами речь вести?И будь вы у неё в чести,Не в этот миг она ушла быИ выслушала вас хотя бы,Чего достойны вы вполне.Известно ль вам, скажите мне,Какие недоразуменьяСлужили поводом презренья?»«Не ждал такого оборота,Что дама презрит Ланселота,Беседой не почтит меня,Жестокой мукою казня».Король ему: «Она ошиблась.С врагом, рискуя жизнью, сшиблись,Из-за неё вступая в бой.Идите же сюда, друг мой,Вас к сенешалю отведу».И рыцарь: «С радостью пойду».Вот сенешаль предстал обоим,И оказавшись пред героем,Он первый речь к нему повёл,И рыцарь слышит сей глагол:«Ты посрамил меня!» – «УжелиЯ посрамил вас, в самом деле?Скажите», – молвил Ланселот.«Да, посрамил, – ответил тот, –Ты совершил с отваги пыломТо, что мне было не по силам».Король, оставив их двоих,Покинул комнату в тот миг,И Ланселот спросил, сильна льТа боль, что терпит сенешаль.И Кей ответствовал: «Безмерно.Как никогда досель, наверно.И я давно б уж в мёртвых сгинул,Когда б король, что зал покинул,Меня бы не утешил, к счастью,Как должно дружбе и участью,Поскольку был меня не чужд.При нём не знал я вовсе нуждИ не испытывал лишенья:Всё мне давал без промедленья,Знал все желания мои.Но извращал блага сииРожденный им Мелеаган.Злодейства жаждой обуян,Он слал ко мне врачей, которымВелел губительным растворомМои раненья врачевать,Дабы во гроб меня вогнать.Благой отец, а сын предатель!Король, как истый врачеватель,На раны клал мне пластырь нужный,Чтоб исцелился я, недужный,Как только можно поскорей,Меж тем как гибели моейЖелал злодей Мелеаган,Велев снимать повязки с ран,Чтоб яд на раны налагать.И я могу предполагать,Что государь о сем не ведал,Иначе бы он ходу не далСыновней подлости такой.Но как он с нашей госпожойЛюбезен был, я повествую:И башню так сторожевуюНе охраняли от набега,Пожалуй, со времён Ковчега,Как он её берёг, хранилИ даже сыну возбранилОн лицезренье сей особы.И оттого-то жаром злобыУкрадкой проникался тот.Король ей воздавал почётИ был её слуга усердный,Блюститель долга милосердныйПо государыни уставу.Иных арбитров он по праву,Опричь неё, не знал дотоль.За это чтил её король,Платила верностью она.Но правда ли молва верна,Что вы ей ненавистны сталиТак, что при всех она едва лиВам слово молвила сейчас?»«Молва верна, заверю вас, –Не дрогнул голос Ланселота, –Но, Боже правый, отчего-тоДнесь виноват я перед ней».Но отчего – не ведал Кей,Лишь выразил недоуменье.«Пусть всё решит её воленье, –Сказал, смирившись, Ланселот, –Проститься нам пришёл черёд,Найти Гавэйна нужно мне.Теперь он в этой же стране.Я знаю, путь его непрост,Ведь он избрал Подводный мост».Затем он комнату покинулИ отпроситься не преминулУ государя в этот путь.Тот не противился ничуть,Но те, кого он спас дотоле,Избавив от тюрьмы-неволи,Спросили, чтó им предстоит.«В дорогу,– молвил,– поспешитТот, кто захочет быть со мною,А кто не хочет, с госпожоюПускай останется в стране:Он вовсе не попутчик мне».Кто пожелал, тот с ним пошёл,И всяк от радости расцвёл.Оставшись в свите королевы,Тому обрадовались девы,И рыцари, и дамы тоже.Но не было меж ними всё жеТого, кто б страстно не хотелВернуться в свой родной надел.Их королева удержала,Она Гавэйна ожидала,Сказав, что будет в этом месте,Пока о нём не придут вести.Уж облетела весть страну,Что королева не в плену,И все, кто был в плену досель,Вольны уйти из сих земельКуда хотят и уж не страждут.Все убедиться в этом жаждут.О чём-либо ином едва ли,Собравшись, люди толковалиИ уж не гневались на то,Что здесь дороги невесть что,По ним все ходят как попало,Ведь нынче по-иному стало.Узнали люди края Горр(Все, кто не видел бранный спор)О Ланселотовом отъездеИ собрались в том самом месте,Куда ушёл он, как им мнилось.Надеялись монарха милостьСнискать себе, его пленивИ государю возвратив.А те, что с Ланселотом были,С собой оружье взять забыли,И потому-то люди Горра,С оружьем прибывшие, скороЕго схватили без трудаПод брюхо скакуна тогдаГерою ноги привязали.Тут логрцы с гневом им сказали:«Вы понапрасну столь упрямы,Все под защитой короля мы».Им отвечали: «Так ли, нет,Вы наши пленники и следВам ко двору вернуться вновь».Дошла до государя молвьО том, что взяли ЛанселотаИ обрекли на смерть за что-то.Он весть воспринял сам не свой,Поклялся не своей главой,А тем, что для него дороже,Казнить убийц; мол, ждать негоже:Едва их шайка попадётся,Им только выбирать придётсяМежду петлёй, водой, огнём.Коль не сознаются ни в чём,Не станет верить оправданьям,Ведь сердце полнится страданьем,И ввергнут он в такой позор,Что будет презрен с этих пор,Не отомсти им непременно.Но отомстит им, несомненно.Повсюду ложный слух проникИ государыни достиг.Она за трапезу садилась.Чуть было жизни не лишилась,Как только весть о верном другеОна услышала в испуге.Когда же новости вняла,Всё вмиг на веру приняла,Чуть речи дар не потеряла,Но окружающим сказала:«Печалюсь об умершем я,И справедлива боль моя,Из-за меня вступил он в бой,И скорбь мою поймёт любой».Но про себя она сказалаТак, что не слышали средь зала,Что пищу, воду предлагать ейТеперь напрасное занятье,Раз умер тот, который ейПри жизни был всего милей.И вскоре встав из-за стола,Она в покои отошла,Тая от всех и боль, и муки.Уж к горлу прижимала руки,Чтобы убить себя, она,Но сердцу исповедь нужна.И каялась в своем грехеПо отношению к слуге,Который так ей предан был,Что век бы преданно служил,Будь жив ещё на этом свете.Её во все страданья этиЖестокость собственная ввергла,Часть красоты её померкла,Ей не до пищи, не до сна.И множила грехи она,Их в памяти перебирая,Из сердца пени изливая:«Несчастная, как это вдругСурово был мной принят друг?Его и слушать не хотелаИ на него не посмотрела,Не поприветствовав его.Вот плод безумья моего!Безумья иль измены скверной,Жестокости моей чрезмерной,Что называла я игрой?Не понял этого геройИ не простил измену мне.И я уверена вполне:Погублен он моей ошибкой.Ко мне явился он с улыбкой,Решив, что радостью приветнойДолжна воздать ему ответно,Но с глаз его я прогнала,Удар смертельный нанесла.С ним отказавшись говорить,Ему пресекла жизни нить,Велела сердцу замереть.Что оставалось: только смерть!И не брабантцы в ней виновны[68].Прости, Господь, мой дух греховный,Не искупить убийства ввек,Скорее и морей и рекНа всей земле иссохнет влага.Увы! Какое это благоИ как могла б возликовать я,Пред смертью хоть бы раз в объятьяЕго, любимого, приняв!Как? Все свои одежды сняв,Упиться негою счастливой.Но умер он, а я труслива,За ним уйти я не могу.Но чем же другу помогу,Продлив бессмысленную жизнь,В мученьях вечных укоризнСкорбя о милом непрерывно?После него мне жить противно,А видел бы он боль мою,Возликовал бы, сознаю.Убив себя, бежать от боли –Не это ль признак слабой воли?А я страданий долгих жаждуИ наслаждаюсь тем, что стражду,Предпочитаю жить тоской,Чем в смерти обрести покой».Так мучилась она, скорбелаИ не пила два дня, не ела.Известье разнесла молва,Что государыня мертва.У скорбных слухов скор полёт –В великом горе Ланселот,Узнав о гибели любимой,Страдает, верьте, нестерпимо.И понимают все вокруг,Какой гнетёт его недуг.И вы бы поняли, конечно,Как он горюет безутешно,Как проклинает жизни участь,Как призывает смерть он, мучасьВ стенаниях на грани сил.Из пояса, что он носил,Петлю связал он и в слезахСказал в отчаянии: «Ах!Как Смерть меня схватила вдруг,Здоровье превратив в недуг!Лишаюсь чувств, едва дышуОт груза, что в себе ношу;Моё страданье беспредельно,Надеюсь, что оно смертельно,Ведь от него, Бог даст, умру.Иную ль долю изберу,Коль Бог мне это воспретит?Нет, Он ко мне благоволит,И даст продеть мне в пояс шею.Я так принудить Смерть сумеюЗабрать меня, хоть и не хочет.Она на тех лишь косу точит,Кого страшит её приход.Однако пояс этот вотВелит ей предо мною пасть.Когда простру над нею власть,Я от неё возьму что нужно.Она подходит, но натужно,А я хочу её сейчас!»Итак, он, умереть стремясь,В петлю главу продел скорееИ пояс затянул на шее.Дабы петля не подвела,Он крепит к ленчику седлаКонец своей удавки тайно,Чтоб не увидели случайно.Затем он наземь соскользнулИ сделал так, чтоб конь тянул,До вздоха смертного волок:Он часа больше жить не мог.Те, кто с ним шёл стезёй единой,Его падения причинойВнезапный обморок сочли,Зане не видели петли,Сдавившей горло Ланселоту.И проявили все заботу,Его подняли, взяв на руки,И вдруг узрели средство муки,Которым он душил себя,По доброй воле жизнь губя.Тотчас разрезали шнурок,А пояс затянуться смогИ так сдавил бедняге горло,Что у того дыханье спёрло.На шее, в горле вены вздуты,Но не порвались. С той минуты,Хотел он этого иль нет,Не мог себе нанесть уж вред.Но неудачу сей попыткиПереживал он горше пытки,Иначе, будь сейчас один,Свёл счёты б с жизнью паладин,Будь у него судьба другая.«О Смерть, жестокая и злая[69]!Ах, ты бессильна, стало быть,Меня, не даму, погубитьВо имя Господа благого!Ты милосердия такогоСвершить, я знаю, не дерзнёшь,Из подлости ко мне нейдёшь,И нет иного объясненья.Ах, вот какое снисхожденьеЯвила ты, избрав её!За всё участие твоёГлупец признательность лишь явит.Но что сильнее душу травит –Жизнь, что меня желает столь,Иль Смерть- беглянка? Только больПо-своему чинят они!Прости мне, Господи, но дниСебе продлил я поневоле.Я должен был не жить уж боле,Лишь понял истину из истин:Я королеве ненавистен.И это, верно, неспроста –Не без причин суровость та.Но чем я провинился, чем?О, знал бы это перед тем,Как Небеса её прияли,Я бы как следует вначалеВину всю искупил сполна,Простила б, может быть, она.Но в чём же преступленье, Боже?Ей стало ведомо, похоже,Что я проехался в телеге.Всё дело в этом лишь огрехе,Ведь то единственный мой грех.Коль он причиной бедствий всех,Почто же гибель он привлёк?Не страшен для любви упрёк.И кто способен упрекнутьМеня за то, на что толкнутьСмогла Любовь меня когда-то,И справедлива ли расплата?Любовь с куртуазией вместе –Вот милой дар, достойный чести.Но я им не воздал подруге!И в чём пред ней мои заслуги?Назвать подругой госпожу,Нет, это дерзость, я сужу,Но что-то о любви я знаю,И будь я мил ей, полагаю,Меня не стала б презирать.Я счёл достойным всё отдать,Велению любви покорный.Как знак любви моей бесспорный,Она принять сие могла б.Не так ли страсти верный рабРаспознает искус Любви?Но что ей все труды мои!Я убедился, как онаКо мне сурова, холодна,И я за верное служеньеПознал одно пренебреженье,Упрёки и позор в миру,Но всё играл в её игру.Так сладость сделалась мученьем.Кто не знаком с любви ученьем,Тот омывает честь всегдаВодой солёною стыда,Не отмывая честь тем самым,А пачкая, как грязью, срамом.Невежды, что Любовь не чтят,Её ругают и чернят,Любви при этом сторонятся,И власть её познать боятся.Но совершенствует себяЛишь тот, кто чтит Любовь, любя,И он не может быть греховен,А трус в предательстве виновен».Шёл Ланселот в раздумьях сихСредь грустных спутников своих,Которым жизнью был обязан.Тут весть пришла; узнал тотчас он,Что госпожа не умерла.Душа героя ожила,Он смерть оплакивал её,Тая мучение своё,Но радость от известья вскореПревысила стократно горе.Приют покинули с отрадой,Прошли шесть лье пути до града,Предстали перед БадмагюИ передали королюО Ланселоте весть благую.Тот выслушал её, ликуяНа радости, что рыцарь жив.Он был изысканно учтив,Весть королеве сообщая.И та: «Поверить Вам должна я,Раз говорите, сударь, вы.Но если умер он, увы,Не быть счастливой мне ни дня.Покинут радости меня,Когда из преданности мнеУмрёт он по моей вине».На том король простился с нею,А дама радостью своеюМечтала с другом поделиться.Ей недосуг уже сердитьсяИ впредь являть ему суровость.Напротив, радостная новость,Что шла направо и налево,Оповестила королеву,Что Ланселот, её любя,Чуть было не убил себя.Теперь она повеселелаИ ни за что бы не хотела,Чтоб горе с ним стряслось такое.Вот Ланселот вошёл в покоиИ торопился сколько мог.Едва вступил он за порог,Король облобызал егоИ рад был гостю до того,Что и летать готов он был.Умерил он восторга пыл,Сказав связавшим Ланселота,Пусть ждут сведенья с ними счётаИ мёртвыми себя считают.Ему на это возражают,Мол, думали, что он велел.Король им: «Перейдён предел.Здесь правда вами мне открыта.Сей рыцарь под моей защитой,И значит, не ему урон,А мне, ведь мной отпущен он.Но тем не хвастайтесь потом,Когда покинете мой дом».Услышав речь негодованья,Воитель приложил старанья,Чтоб мир наладить сей же миг.Когда успеха он достиг,Введён к монархине был прямо.И взор не опустила дама;Напротив, радостно навстречуПошла к нему, любезной речьюПочтив желанный ей визит,Затем с собою сесть велит.Легко беседа потекла,Обоих сразу увлекла,Поскольку тем у них хватало –Любовь давала их немало.Тут стало рыцарю понятно,Что государыне приятноС ним говорить, и не без вздохаСказал он так: «С тех пор, как плохоМеня вы приняли, мадам,Себе ответа я не дам,Почто причину утаили?Меня вы чуть не погубили,Но не осмеливался яСпросить вас, в чём вина мояИ каково же прегрешенье.Днесь искуплю я преступленье,Но в чём оно, мне надо знать,Чтоб непокой души унять».И королева говорит:«Ужель телега вам не в стыд?В неё садились вы, страшасьИ сожалением крушась,Что не было пути иного.И потому-то вам ни слова,Ни взгляда не послала я».И рыцарь молвил: «СудияГрешить мне не позволит болеИ поразит, коль вашей волеЯ что-то поперек свершу.Но, заклиная вас, прошуДать искупить мне прегрешенье,И если заслужу прощенье,Мне сообщить, что я прощён».«Мой друг, ваш промах искуплён,Вы ничего мне не должныИ мной всецело прощены».Он: «Благодарствую за милость,Но всё, что на сердце скопилось,Не здесь мне выразить словами,А только с глазу на глаз с вами,Когда позволите мне вы».И плавным жестом головыОна на окна указала.«Сегодня вечером, – сказала, –Придите к этому окну,Когда все отойдут ко сну.Вы проберётесь через сад,А здесь искать вам запретятПодругу на ночь, верьте мне.Внутри я буду, но извнеСюда пройти не суждено вам,Прикосновеньем рук и словомДано общаться будет нам.Коль по душе такое вам,Останусь до утра в том месте,Но всё ж мы быть не сможем вместе,Поскольку в спальне у меняКей-сенешаль лежит, кляняСвои бесчисленные раны,А на двери, что под охраной,Не отпереться в ночь замку.Придёте – будьте начеку –Везде расставлены шпионы».«О госпожа, – в ответ влюблённый, –Шпионам не по силам я –Не дремлет бдительность моя».Так обусловивши свиданье,Они простились в ликованье.И Ланселот, покинув зал,Всю боль, что прежде испытал,Смог позабыть и превозмочь.Была ещё далёко ночь,И день ему казался дольше,Чем сотня дней иль даже больше,Казалось, год не столько долог.Спусти уж ночь туманный полог,У госпожи б он был давно.Вот, побеждая свет дневной,Простёрла ночь над миром крылья,Скрывая день своей мантильей.Как чёрный плащ, сомкнулся мрак.Увидел рыцарь: день иссяк,И сразу притворился вялым,Сказался хворым и усталым,Что, мол, ко сну его клонит.Наверно, каждый объяснит,Кто прибегал к тому приёму,Зачем изображал он дрёмуПред замка жителями всеми.Но одр не свой его в то времяК себе манил; он бы не лёгИ сил в себе найти б не мог,Хотя бы пожелать решитьсяВдруг до такого опуститься.Он тихо встал с одра скорее,Ни на минуту не жалея,Что ночь беззвёздна, нет луны,И факелы не зажжены,И свечи в доме не горят.Но был он убедиться рад,Что всё это осталось в тайне:Считали, что в опочивальнеОн будет спать ночь напролёт.Без провожатых ЛанселотПробрался в сад в ночной тиши,Не повстречал там ни души.По воле случая благогоК тому же часть стены садовойНедавно рухнула как раз.И он пролез чрез этот лазИ прянул быстро и неслышноК окну, где встал он неподвижно,Беззвучно, молча, не дыша,Пока не вышла госпожаВ сорочке белого белей.Ни юбки, ни блио на ней –Короткий только плащ прекрасный,Подбитый мехом, ярко-красный.Увидел рыцарь, как онаК нему склонилась из окна,Что под железною решёткой.Её приветствует он кротко,Она ответствует ему.Взаимна страсть, и потомуВ речах, которые вели,Вы б ноты фальши не нашли,Была чужда обоим низость.В мечтаньях предвкушая близость,Друг друга за руки держали,Но ближе быть могли едва ли,Сердились в сердца глубине,Кляня решётку на окне.Но гордо Ланселот глаголет,Что если госпожа позволит,Он к ней в покои попадёт,Помех в решётке не найдёт.А государыня ему:«Ужель не видите сквозь тьмуКак прутья пригнаны надёжно,Сломать их будет невозможно.Не вырвать их и не стянуть,Не разомкнуть, не отогнуть».«Бояться, госпожа, не надо,Моим стремленьям не преградаЖелезо прутьев сих нисколько,Коль не откажите мне только.А если получу согласье,Найду дорогу в одночасье.Но если не хотите вы,Тогда препятствие, увы,Никак я не преодолею».Она же: «Сдерживать не смею,Не мной закрыта вам дорога.Но подождите ради Бога,Пока на ложе не взойду,Чтоб шумом не навлечь беду.Но будет нам смешно едва ль,Когда здесь спящий сенешальОт шума нашего проснётся.Здесь удалиться мне придётся,Ведь все пристойным не сочтут,Когда меня застигнут тут».Он молвил: «Госпожа, не бойтесь,Шум не издам, не беспокойтесь,Начать я дело не премину.Меж тем решётку я раздвину,При этом вам не наврежуИ никого не разбужу».Лишь королева удалилась,Он выломать решётку силясь,На прутья ринулся тотчас.Давил, тянул, что мочи тряс,Покуда прутья не поддались.В конце концов они сломались,Но острыми краями всё жФалангу первую, как нож,Отрезали мизинца-пальцаИ безымянный у страдальцаОтняв до первого сустава.Ужасна рана и кровава,Но боли он не ощущал,Лишь путь вперёд его прельщал.В окно, что было высоко,Проник он быстро и легко,Бесшумно продвигаясь к цели.Он Кея зрит в его постели,К постели госпожи спеша;Над ней склонился не дыша,Как перед алтарём державным.И королева жестом плавнымЕму объятья распахнулаИ сразу к сердцу притянула,Когда на ложе увлекла.Она героя принялаТепло, и ласково, и страстно,Зане Любви в ней всё подвластно,А так велела ей Любовь.Но если в ней пылала кровь,То он любил сильней стократ.Его любовь – как сущий клад:Сердца иные обделила,Лишь в сердце у него царила,Во всей красе явившись вся,Урон влюблённым нанеся.Пьянило счастье Ланселота,Ведь государыня с охотойГорячим ласкам отвечала,В свои объятья заключала,А он держал её в своих.Ему был сладок всякий мигЛобзаний, ощущений нежных,И в наслаждениях безбрежныхТакой восторг объял его,Что о подобном ничегоНе говорили, не писали.Я умолкаю, ведь едва лиПовествовать об этом след.Но радостей на свете нетИзысканнее, слаще сих.Рассказ мой умолчит о них.Восторгом этим ЛанселотНочь упивался напролёт,Но встало дневное светило,Пришлось покинуть ложе милой.Зарю он встретил истой мукой,Безмерно тяготясь разлукой,Неотвратимой на беду.Однако сердце, как в бреду,Всё к госпоже своей влеклосьИ не могло быть с нею врозьИз-за такой большой приязни,Когда разлука горше казни.Ушёл он телом, сердцем – нет;К окну направился, но следОставило заметный тело –Всё на постели багровелоОт крови, капавшей из ран.Он шёл, печалью обуян,Рыдая, глубоко вздыхаяИ о свиданье не мечтая.Возобновится ли оно?Понурый, вылез он в окно,Куда влезал в таком веселье.Хотя и пальцы ослабелиОт столь серьёзного пореза,Поставив на окно железо,Решётку вновь задвинул онТак хорошо со всех сторон,Что вовсе не увидишь тут,Что двигали хотя бы прут,Тянули или поднимали.Пред тем как уходить, в печали,Пред спальней, как пред алтарём,Склонился рыцарь, а потомВ смертельной муке удалился.Неузнанный, он возвратилсяК себе в жилище на заре,И там простёрся на одре,И никого не разбудил.Вдруг с удивленьем он открыл,Что на перстах его раненье,Но он не ощутил волненья,Поскольку знал наверняка,Что он поранился, покаВ окне решётку раздвигал.И он ничуть не унывал,Ведь предпочёл себе бы смелоИ руки разорвать и тело,Лишь бы войти в окно в ночи.В ином бы месте получиРанение, что столь серьёзно,Он, верно, мучился б несносно.А королева в сладких снахСредь гобеленов на стенахВ покоях мирно почивала.И в это время знать не зналаО том, что простыни в крови[70],Считая простыни своиЧистейшими и без изъяна.Мелеаган проснулся рано,Оделся быстро и умылсяИ к королеве устремился,Застав проснувшейся её.Узрев, что ложе у неёВсё в пятнах алых и густых,Толкнул он спутников своихИ, будто зло изобличая,Взглянул на Кея, примечая,Что простыни его багряны.Заметьте, что у Кея раныОткрылись вдруг в полночный час.«Нашёл! – вскричал он. – Выдаст васНеоспоримая улика.О, как я обманулся дико,Отстаивая дамы честь,Когда в трудах сих пользы несть!Кто защищал её – в убытке,Лишь вертопрах успешен прыткий.Вас от меня же мой родительХранил как истинный блюститель,Но вопреки ему – как жаль! –Стерёг вас ночью сенешальИ всё от вас он получил.Однако вас я уличил».«В чём дело, поясните мне вы?»«Кровь на постели королевыУликой срама расценюИ вас публично обвиню.Всё докажу я не тая,Ведь ложе Кея, вижу я,Как и у вас, в кровавых пятнах –В свидетельствах греха наглядных».Тут королева, в первый разНа оба ложа обратясь,Следы кровавые узрелаИ, удивившись, покраснела,Сказав: «Помилуй меня, Боже,Не Кея кровь на этом ложе,Нос кровоточил у меня,И оттого-то простыняВся в пятнах, я убеждена».Так, правда, думала она.«Клянусь Владыкой, всё обман, –Сказал в сердцах Мелеаган, –И отговорки ваши хрупки.Прольётся свет на все поступки,Вина на вас и тщетны споры».И он добавил: «Здесь, сеньоры,Глядите в оба, чтоб ониНе скрыли простыни, ни-ни,Пока за королём схожу я.Он всё узрит, и докажу яТо, что душою не кривлю».Тогда пошёл он к королюИ молвил, пав к его ногам:«Сир, вещь одна предстанет вам,Которой сильно удивитесь.Вы с королевою увидьтесьИ правду в неприкрытом виде,Разоблачённую, узрите.Но прежде чем идти, сеньор,Прошу вас снять с меня надзор,Что вам законом велен был.Я королеву получилВесьма немалою ценою –Вы мстили мне своей враждоюИ стерегли, её блюдя.Но нынче утром, к ней войдя,Когда она была в постели,Узнал я, что на самом делеВсю эту ночь с ней пробыл Кей.Сир, не сердитесь, ей-же-ей,Я вам не жалуюсь нисколько,Но мне мучительно и горько,Что госпожа меня презрела,А Кею отдалась всецело».Король сказал: «Умолкни, лжец!»«Взглянув на простыни, отец,Поймёте, был ли Кей на них.Не веря в правду слов моих,Меня вы приняли за враля,Но в пятнах крови сенешаляСейчас я покажу вам ложе».«Идём, – сказал король, – мне всё жеТо видеть нужно самому.Лишь так я истину пойму».И поспешил король в покой,Где встретился он с госпожой.Она вставала уж с постели.И видит кровь он в самом делеНа простынях обоих лож,Промолвив: «Вижу, что не ложьДонёс мне сын мой, госпожа!»Она же: «Честью дорожа,Никто бы и во сне кошмарномК таким наветам, столь коварным,Я полагаю, не прибег.Кей – куртуазный человек,Он твёрд и предан мне всецело.Я не на ярмарке, чтоб телоИль предлагать иль продавать.Кей не из тех – как мне не знать! –Кто б очернил меня наветом.Я и не мыслила об этомИ не поверю никогда».Мелеаган отцу тогда:«Я был бы, сударь, вам обязан,Будь вами Кей за всё наказан,И королеве б стыдно стало.Вам правый суд вершить пристало,Прошу явить его скорей,Ведь и Артура предал Кей,Сеньора предал своего,Тот вверил Кею существо,Которое любил безмерно».«Я докажу, что всё неверно, –Ответил Кей, – внемлите, сир,Пусть Бог, когда покину мир,Не даст покой душе моей,Коль спал я с госпожой своей.Я смерть бы предпочёл грехуИ короля я не могуПредать ни при каком условье.Пусть Бог мне лучшее здоровьеВовеки больше не пошлёт,Пусть жизнь мою тотчас возьмёт,Коль я имел такие планы.Я знаю собственные раны,Они открылись ночью иЗалили простыни мои.Ваш сын винит меня спесивоИ попросту несправедливо».И тот воскликнул: «Боже правый,Вас демон совратил лукавый,Всё это козни Сатаны!Вы были страстью зажжены,Нечистым духом обуяны,Когда разбередили раны.Сколь здесь ни лги, ни суесловь,А на обоих ложах кровьМне доказательством явилась.И раз вина установилась,Уместно будет наказанье.Никто бы в столь высоком званье,Такого ввек не совершал.Вы осрамились, сенешаль».«Сир, – к королю воззвал тут Кей, –С себя и с госпожи своейСниму я эти обвиненья.Ваш сын поверг меня в мученья,И он неправ, им зло творится».«Но вам не следует с ним биться,Ведь вы больны», – сказал король.«Сир, вы дозволите, и скольЯ б ни был болен, без заминкиСойдясь с ним в честном поединке,Я докажу вам правоту,Разоблачая клевету».Монархиня тайком вассалаЗа Ланселотом отослалаИ государю говорит,Что сенешаля защититПоборник в этом злоключенье,Коль даст на бой он дозволенье.Мелеаган вскричал в ответ:«Тех рыцарей не видел свет,С кем откажусь столкнуться в брани,Хоть речь пойдёт о великане,Пока б один из нас не пал».Тут Ланселот явился в залИ стольких рыцарей привёл он,Что до отказа зал стал полон.Пред ним, пред всеми остальными,И старыми, и молодыми,Всё королева рассказала.«О Ланселот, – она сказала, –Мелеаган винит меня,Позором честь мою черняВ глазах всех бывших здесь, представьте.Его отречься вы заставьте.Кей спал со мной, он заверяет,Ведь наши ложа обагряетКровавый след, увидел он.И будет Кей приговорён,Коль сам себе он не поможетИ не найдёт того, кто сможетСразиться, чтоб его спасти».«Не нужно тяжбы вам вести,Пока я здесь, – сказал воитель, –Да не позволит ВседержительПодозревать вас в сраме этом.Я докажу пред целым светом,Что чист и помыслами он.Будь я хоть толику силён,Честь сенешаля отстоюИ защищу его в бою».Мелеаган, шагнув вперёд,Сказал: «Будь мне Господь оплот,На всё охотно соглашаюсь,Не думайте, что я смущаюсь».«Сир, – Ланселот сказал тогда, –Я сведущ в правилах суда,Согласно практике судебной,Нам клятвы принести потребно,Уж очень тяжки обвиненья».Мелеаган без промедленьяСказал решительно ему:«Я все условия приму.Пусть мощи принесут сейчас же[71],Я прав, не сомневайтесь даже».Воскликнул громко Ланселот:«Господь да будет мой оплот,Лишь тот, кто с Кеем не знаком,Мог бы винить его в таком».Коней им приготовить просят,Оружье слуги им приносят,Доспехи каждому вручают,Обоих сразу облачают.С мощами принесён киот.Мелеаган и ЛанселотК святыне подошли в смиреньеИ опустились на колени.Мелеаган к ней длань вознёсИ громко клятву произнёс:«Святыми и Тобою, Боже,Клянусь, что с королевой ложеКей этой ночью разделилИ ею удоволен был».Другой воскликнул: «Клеветник!Клянусь в торжественный сей миг,Не прикасался Кей к ней даже.И пусть лжеца Господь накажет,Своею волей показав,Кто прав из нас, а кто не прав.Добавить к клятве я хочу,Пускай кого-то огорчуИ уязвлю я несказанно,Но если мне МелеаганаВ бою удастся побороть,Когда поможет мне ГосподьИ эти мощи, не смягчусь,5000Не пощажу его, клянусь!»Тут Бадмагю был озадачен,Услышав клятву, стал он мрачен.Как только кончился обряд,Из стойла вывести спешатКоней отборных боевых.Противники, воссев на них,В упор друг на друга стремятся.Во весь опор их кони мчатся,И вот в стремительном галопеБойцы столкнулись так, что копьяОт ярости удара ихРасшиблись в щепки в тот же миг.На землю оба покатились,Но не погибли и схватились,Поднявшись на ноги опять,И ну друг друга осыпатьУдарами разящей стали.От шлемов искры отлетали,Вздымаясь к небу, как пожар,И каждый был настолько яр,Что, нападая, защищаясь,И сталкиваясь, и сближаясь,Они разили так друг друга,Что не переводили духа,Не восполняли сил запас.Король, за жизни их страшась,Воззвал к монархине, стоявшейНа башне замка и взиравшейНа поединок из окна.Молил Творцом он, чтоб онаВелела прекратить им сечу.И дама искреннею речью«Мессир, – ответила ему, –Всё, что угодно вам, приму».Тут Ланселот услышав это,Из-за монархини ответаНа эту просьбу БадмагюЗабыл воинственность свою,Решил покинуть поле брани.Вскипела кровь в Мелеагане,Он стал теснить его, напав.Король к ним бросился стремглавИ руку сына смог отвесть он.Тот заявил: «Мир неуместен,Не он рассудит нас, а меч!»Король на это: «Не перечь!Ты должен мне повиноватьсяИ сожалением терзатьсяНе будешь, выслушав отца.Будь верен долгу до конца,Ужели позабыл о том,Что пред Артуром-королёмТы должен биться с ним охотно?Иль ты не знаешь, сколь почётноСтать победителем в боюТам, ни в каком ином краю?»Король всё это говорил,Дабы унять сыновний пыл.И так он смог разнять их миром.Желая встретиться с мессиромГавэйном, просит ЛанселотДать разрешенье на поход.С согласья Бадмагю и дамыОн прежний путь свой, тот же самый,К мосту Подводному избрал.Эскорт его сопровождал.Там было рыцарей немало,Однако и таких хватало,Кого он видеть не хотел.И день в дороге пролетел,Им до моста в вечерней мглеОдно лишь оставалось лье.Они близки уж были к цели,Но вскоре карлика узрели.Под карлой конь большой, дородныйИ для охотников пригодный,А чтобы управлять конём,Был хлыст наездничий при нём.Внезапно, словно по приказу,Спросил он без приветствий, сразу:«Кто Ланселот из вас, друзья?Я свой, скажите не тая,Поскольку я вас вопрошаюЗатем, что вам помочь желаю».Ему ответил ЛанселотСловами: «Пред тобою тот,Кого ты ищешь». Карлик рек:«Ах, благородный человек!Простись со всеми, паладин,И мне доверившись, один,Со мною в край счастливый съезди.Я требую, чтоб в этом местеНас ждать велел ты остальным.Мы скоро возвратимся к ним».Не чувствуя ловушки скрытой,Расстался Ланселот со свитой,За подлым карликом пойдя.Отряд бы долго ждал вождя,То было бесполезным делом,Поскольку тот, кто завладел им,Его не мыслил отпускать.И люди начали роптать,Поняв, что не вернётся он.Что делать? Каждый угнетёнГлубокой искренней печалью.Бранили карлика-каналью,Мол, предал он! его работа!Везде искали Ланселота,Не зная, где его найти,Откуда поиски вести.Вот на совете в преньях шумныхПо предложению разумныхРешили путь продолжить свой,Идти к мосту, что под водойВ реке отсюда недалече,И там искать с Гавэйном встречи,А он советами, быть может,Найти пропавшего поможет.План всех устроил, потомуНе воспротивились ему,К мосту пошли без разногласий.Его достигли в одночасье,И видят рыцаря в потоке,С моста он в омут пал глубокий.То был Гавэйн, никто иной,Он появлялся над водойИ исчезал в ней сей же миг.При помощи крюков и пикОн, наконец, был извлечён.В кольчугу рыцарь облачёнИ в шлем, когда-то столь блиставший,Десятки прочих затмевавший.И наколенники егоВсе проржавели оттого,Что в испытаньях не однаждыОн, бой выигрывая каждый,Брал пóтом с кровью торжество.Копьё и щит, и конь егоНа берегу другом остались.Те, кем спасён он, сомневались,Удастся ль выжить бедолаге,Что сильно наглотался влаги?Когда изверг он влагу ту,Разъяв тем самым немоту,Он вновь обрёл способность речиИ в горле сделалось полегче,Членораздельной стала речь.Уже он слово мог изречьИ не преминул сделать это.Он о Геньевре ждал ответаОт тех, кто справа был и слева:Известно ль им, где королева?Ему сказали, что онаПри Бадмагю, и тот сполнаО ней заботится, радеет,Как должно всячески лелеет.Гавэйн спросил: «А кто-нибудьЗа ней в тот край не торил путь?»«О, да», – «И кто отважный тот?» –«Сие Озерный Ланселот.Он Мост Меча преодолел,Освободить её сумелИ нам в плену томиться не дал.Однако всех нас карлик предал,Отродье гнусное, хромец,Коварно обманул нас лжец,И Ланселот был уведён им.Не ведаем, что стало с оным».Гавэйн спросил: «Когда случилось?»И те: «Сегодня, ваша милость,Отселе близ искали васМы с Ланселотом в этот час».«А как он вёл себя с тех пор,Как прибыл в королевство Горр?»И люди сказывают повестьНе без подробностей, на совесть,О том, что сделал Ланселот;О том, что королева ждётГавэйна в Горре и оттудаОна не выедет, покудаЕго не узрит, наконец,Иль весть о нём не даст гонец.Гавэйн спросил их: «Как угодно:Когда покинем мост Подводный,Пойдём ли мы за Ланселотом?»И порядили общим сходомСначала к королеве мчать,Его же – королю искать.Все знали: отпрыск королевскийВ тюрьму его завлёк злодейски,Мелеаган ему ведь враг.И знай король, где он и как,Ему б велел свободу дать,Есть основанья полагать.Так успокоясь понемногу,Они отправились в дорогу.Вот к замку подъезжают прямо,А в замке Бадмагю, и дама,И сенешаль почтенный Кей,И пресловутый лиходей,Что козни подлые устроилИ прибывших обеспокоилБезвестной Ланселота долей.Стенали все не оттого ли,Что были преданы столь гнусно?Печальное известье грустноИх королева приняла.Она держалась как могла,И куртуазной и спокойной,Ведь при Гавэйне непристойноЕй боль душевную являть,Но всё ж тревогу подавлятьЕдва-едва ей удавалось.В ней радость с грустью сочеталась:О Ланселоте боль внутри,Но пред Гавэйном – посмотриИ скажешь: больно весела!Все, до кого молва дошла,Что Ланселот исчез внезапно,Терзались скорбью неослабно.И государь бы ликовал, –Гавэйну честь он воздавалИ принимал его достойно, –Но было в сердце неспокойно,Страдал он из-за Ланселота,Который угодил в тенёта.К нему монархиня взывала,Чрез горы, долы умолялаОтправить слуг его искатьИ времени не упускать.Кей-сенешаль, Гавэйн в то времяПришли к ней с остальными всемиИ умоляли короля.А тот ответил, им внемля:«Заботы на себя возьму,И торопить вам ни к чему.Успешен будет поиск этот,Без ваших просьб гонцы поедут».Пред ним склонились все тотчас,И отдан был гонцам приказ.А были воины способны,По королевству, расторопны,Без устали и там и тутОни расспрашивали люд.О Ланселоте им вещали,Но новостей не сообщали.Ни с чем гонцы вернулись вспятьТуда, где их остались ждатьВсе рыцари, Гавэйн и Кей.Решили рыцари скорейПри всём оружии и личноОтправиться искать вторично.Днём, отобедав в зале главной,Вооружились все исправно,Пришла пора идти к седлу им,Теперь отъезд был неминуем.Но юный паж вошёл тогда,Пробрался сквозь толпу туда,Где стал пред королевой прямо.Была бледна не в меру дама,Безвестием о милом другеОна печалилась, в недугеЛишившись прелести былой.Ей поклонился вестовойИ также Бадмагю, что возлеНеё воссел, всем прочим – после,Гавэйна с Кеем не забыл.Он королю письмо вручил.Владыка вскрыл его печатьИ клирику велел читатьПосланье гласом внятным, зычным.Тот клирик был чтецом отличным,Он быстро разобрал писанье.Днесь Ланселот, гласит посланье,Сеньору благодарность шлётЗа щедро возданный почёт,За благосклонность и участье,И он почтёт себе за счастьеЕго приказам подчиниться.Пусть Бадмагю не усомнится,Что он в Артуровой державе,Исполнен мужества и здравья.Он просит госпожу назадС Гавэйном, Кеем в мужний градВернуться, коль она не прочь.Письмо составлено точь-в-точьТак, чтобы приняли на веру[72].Восторгов излилось не в меру,Весь двор был радостью охвачен.Отъезд назавтра же назначен.Лишь стало на небе светло,Все облачились – и в седло.Их провожал король любезный,И были проводы помпезны:Сопроводить изволил ихВплоть до границ земель своих.Немалый путь был им проделан,И вывел их за свой предел он.Как только дело завершил,Расстаться с дамой поспешилИ с прочими простился всеми.Та куртуазно в это времяПрощалась с добрым королём,Благодарила за приём,Его за шею обнялаИ обещание далаВоздать ему любой услугойИ от себя и от супруга.Мессир Гавэйн и Кей в ту поруЕму, как другу и сеньору,То ж обещали напослед.Все в путь пустились, и приветКороль послал вдогонку им,А особливо тем троим,И в замок возвратился сразу.В пути монархиня ни разуВ течение недели целойПривалов делать не хотела.Король Артур со всем дворомУзнали с радостью о том,Что едет госпожа назад.Король вдвойне ещё был рад,Поскольку думал, что заслугойЕго племянника с супругойСоединится нынче он,Что Кей и каждый им спасён.Но всё иначе обстояло.Тотчас безлюдно в граде стало.Народ приехавших встречал,И каждый радостно кричал,Будь то виллан иль рыцарь важный:«Да здравствует Гавэйн отважный!Вернул он королеву нам,Дал возвратиться беглецам,Дал многим узникам свободу!»Но отвечал Гавэйн народу:«Вы ошибаетесь, сеньоры.Оставьте эти разговоры,Сей подвиг совершён не мной.Меня стыдите похвалой.Я опоздал к свершенью долга,Зане в пути промедлил долго,А Ланселот был в нужном месте,И как никто великой честиДостоин он, лишь он один!»«Но где он, добрый господин?Не с вами он. Идёт ли следом?»«Как это где? – Гавэйн в ответ им, –Теперь при нашем властелине.Так нет его?» – «Нет, господине,Как и в пределах сей земли.Лишь королеву увезли,О нём ни весточки у нас».Тут догадался в первый разГавэйн, что ложное письмо то,Придя к ним не от Ланселота,Их в заблуждение ввело.Все опечалились зело.Весь двор назад вернулся хмур,И попросил король АртурПоведать обо всём и сразу.Всяк жаждал приступить к рассказуО том, что Ланселот свершил,Как госпожу освободилИ кончил узников мытарства,Как карлик с помощью коварстваЕго похитил, спрятав где-то.Владыке не по нраву это,Он опечалился зело,Но всё ж от сердца отлегло:Он королеву вновь обрёл,То счастье всех превыше зол.Когда любимая с тобой,Всё остальное трын-травой.В отсутствие же королевы,Как мне известно, дамы, девы,Которым замуж в самый раз,Со всех концов страны сойдясь,Собрались вместе на совет.Девицы молвили, что следНайти им мужа поскорее.Решили все на ассамблееТурнир затеять. Решено:За этих дама из Ноо,А из Помлегуа – за тех[73];Те, кто потерпит неуспех,Не претендуют ни на что,А победителей затоДевицы выберут в супруги.Трубят о том по всей округе,И даже в дальние краяМолва разносится сия.Турнир провозглашён заране,Чтоб больше для потешной браниПривлечь народу издалёка.В канун означенного срокаВернулась госпожа как раз.О возвращении тотчасУзнали дамы и в палатеПредстали, времени не тратя,Пред ясны очи короляИ обращаются, моляПодарок им преподнести,К смиренной просьбе снизойти.Ещё не зная, что же просят,Тот обещание приноситИх просьбу удовлетворить.Суть дела стали говорить:Хотят, чтоб госпоже их сирПрийти дозволил на турнир.Король всегда был безотказен:«Она не против – я согласен».Довольны, вышли дамы, девы,Пошли на поиск королевы,И такова к ней просьба дам:«Не отвергайте же, мадам,То, что король нам поручил».«О чём здесь речь? – ответ им был. –Скажите!» Дамы отвечали:«Когда бы вы согласье далиПрийти взглянуть на наш турнир,Не воспрепятствует вам сирНа это зрелище явиться».«Что ж, если муж мой согласится,Приму я ваше предложенье».По всей стране без промедленьяДевицы разносили весть,Что есть надежда им привестьМонархиню на праздник бранныйВ день, для ристания избранный.Молва летала там и здесь,Ни град не минула, ни весь,И столь быстра, и столь крылата,Что в край, откуда нет возврата,Она проникла той порой.Но человек теперь любойМог вновь туда войти свободноИ выйти мог когда угодно.Та новость со двора на дворЛетя по королевству Горр,Проникла в дом, где постоянноЖил сенешаль Мелеагана,Достойный ада зла союзник.И там-то Ланселот как узникМелеаганом заточён.Его так ненавидел он,Как никого иного в мире.Услышав новость о турнире,Узнав и дату торжества,Он не расплакался едва,Исчезла радость, сердцу туго.А сенешалева супругаПри виде горести бескрайнейШепнула Ланселоту втайне:«Во имя Господа, мессир,Да внидет в вашу душу мир,Что с вами сталось, объясните.Не пьёте вы и не едите,Не шутите, не веселитесь.Со мною смело поделитесь,Что в ваших мыслях, что гнетёт?»«Не удивляйтесь – молвил тот, –Мадам, что нынче тяжко мне,Я весь в отчаянье, занеНе быть мне среди куртуазныхОсоб достойных и прекрасных:Турнир здесь разумею я,Там будет люда толчея.Коль вам не чуждо доброхотство,Коль Бог послал вам благородство,Чтоб дать туда поехать мне,Поверить можете вполне,Что поступлю я по обету:К вам возвращусь в темницу эту».И та: «Всё б сделала я, ах,Коль не предвидела бы крахИ гибель собственную чутко!Мне даже и подумать жутко:Злодей – сеньор Мелеаган,Коль помогу вам, сей тиранОтмстит жестоко мне и мужу.Неудивительно, что трушу,Ведь он безжалостен, порочен».«Коль вы, мадам, боитесь очень,Что не вернусь я к вам в темницу,Когда турнир тот завершится,Я вам сейчас же поклянусь(От клятвы я не отрекусь),Что всем препонам поперёкЯ возвращусь к вам под замок,Когда свершится предприятье».«Мой Бог, не стану вам мешать я,Но при условии». – «Каком?» –«Дать клятву мне, что прямикомВернётесь вы в темницу сноваИ подтвердите, что готовыМне подарить свою любовь».«Мадам, приду в темницу вновьИ всю, что есть, любовь дарю вам».«Не о сейчас я говорю вам, –С усмешкой отвечала дама. –Я догадалась, скажем прямо,Что вы другой отдали туЛюбовь, которую я жду.Но не в обиде я нисколько,Беру то, что могу, и только.Сим удовольствуюсь вполне.Но всё ж пора услышать мнеТоржественный обет; клянитесь,Что вы в темницу возвратитесь».Ей Ланселот ответил снова,Поклявшись истиной Христовой,Что возвратится он в тюрьму.Тут платье алое ему[74]Дала супруга сенешаля;И скакуна отдать не жаль ей,Он был красив, силён, горяч.И Ланселот пустился вскачь,На нём новейшая броня,Вся цвета алого огня.Галопом он к Ноо стремится.Решив в том лагере сразиться.Расположился он в предместье.Приют ему был не по чести –Дом низок и не в меру мал,Но появляться не желалОн там, где узнан мог бы быть.Смог замок рыцарей вместитьЛишь самых знатных, большинству жеСтать на постой пришлось снаружи.Туда явилось столько их,Что одному из пятерыхПод крышей места нет совсем,И из восьми, наверно, семьНе шли б на эту авантюру,Когда бы не жена Артура.В округе лье на пять и болеРасположились на привольеВ палатках и шатрах походных.И много было благородныхДевиц и дам на диво тут.Коня у входа в свой приютОставил Ланселот снаружи.И так как утомился дюже,Сняв латы, лёг он почиватьНа неудобную кровать.Матрац был жёсток, узко ложе,И покрывало из рогожи.Он без оружья на бокуЛежал, всё время начеку.Пока лежал, смеживши веки,К нему герольд ворвался некий,В одной рубашке он и бос,Ни куртки нет на нём, ни шосс –В корчме оставил их в залог он.Так бегал не жалея ног он,Одет совсем не по погоде.Он осмотрел коня при входе,Но чей был конь, не мог понять –Не мог владельца он узнать.Кто привести его дерзнул?Дверь приоткрыта, он шагнулИ Ланселота на кроватиТотчас узнал совсем некстати.Перекрестился, онемев.А Ланселот, его узрев,Велел оставить в тайне это,Но если выболтает где-тоИ всё узнает Ланселот,Пусть шею сам себе свернётИль ослепит себя тогда.Герольд вскричал: «Сеньор, всегдаЯ чтил вас, чтить и дальше буду.До смерти ни за злата груду,Ни за сребро вас не предам,Никак не наврежу я вам».Он выбежал из дома сразуИ стал кричать что мочи фразу:«Здесь тот, кто всех локтём отмерит[75]!Здесь тот, кто всех локтём отмерит!»Тот возглас в каждый дом проник,И люди, выходя на крик,Просили смысл им объяснить.Герольд же продолжал темнитьИ шёл, всё то же восклицая.На сей раз поняли, вникая:«Здесь тот, кто явит прочих меру!Мы по глашатая примеруКричать об этом станем все;Он тот, кто первым молвил се»[76].Собрались группы справа, слева:Девицы, дамы, королева,Воители, простые людиИ множество арбитров-судий.Народ везде, куда ни глянь.Там, где должна вершиться брань,Помост сколочен был из древа,На нём воссядет королева,И дамы, и девицы с нею.Помоста дивней и длиннееНигде, пожалуй, не найти,И завтра на него взойтиДолжны все дамы с госпожой.Они хотели видеть бой[77]И знать, чем завершится схватка.Вот десять супротив десятка,Вот двадцать против двадцатиИ тридцать против тридцати,Где восемьдесят, девяносто,Где по стó, где и дважды пó сто,И так теснятся у помоста,Что свалка завязалась просто.Кто был с оружием, кто без,Вздымались копья, словно лес,Столь много принесли их те,Кто жаждал биться; в теснотеВидны повсюду копья были,Хоругви ввысь, знамёна взмыли.Участники готовы к бою.Теснятся рыцари толпоюИ ждут того, за чем пришли.Иные стали невдали,Всем отличиться невтерпёж.И целина, и пашни сплошьЗаполнены несметным людом,Пересчитать всех было б чудом,Столь много там их собралось.Но Ланселоту не пришлосьПрисутствовать на первом сборе.Как только он явился, вскореГерольд его увидел иНе смог сдержать слова свои:«Вот тот, кто всех локтём отмерит!Вот тот, кто всех локтём отмерит!»Его спросили: «Кто же это?»,Но не дал им герольд ответа.А Ланселот, в толпу вступив,Встал двум десяткам супротивИ проявлял такую удаль,Что зритель думал: «А не чудо ль?» –И глаз с героя не сводил.За Помлегуа в той схватке былГерой, не знавший пораженья,Под ним скакун быстрей оленя,Стремглав летящего по ландам.Он был Ирландии инфантомИ всех ударами дивил.Но незнакомца бранный пылВосторг рождал повсюду вящий.«Кто этот всех превосходящий?» –Проведать не терпелось всем.А королева между темДевице самой прозорливойУкрадкой молвила: «Должны выИсполнить то, что повелю,Заминки я не потерплю.С помоста этого спуститесьИ тихомолком обратитесьК тому, кто в пурпуре блистает.Как можно хуже пусть ристает[78]–Такой даю ему приказ».Девица бросилась тотчасВсё исполнять как было должно.Приблизившись насколько можно,Она сказала ЛанселотуТак, чтобы было ни на йотуНе слышно тем, кто справа, слева:«Мессир, велела королеваВам передать приказ такой:«Как можно хуже!» И герой«Да будет так», – ответил ей.Столь предан госпоже своей.Вот на противника в упорОн мчит коня во весь опорИ вдруг даёт досадный промах.До вечера в таких приёмахОн действовал, и всё скверней,Покорный госпоже своей.Противник между тем не дремлет,И Ланселот удар приемлетВсей тяжестью его копья.Он обращает вспять коняИ дня турнирного остатокПроводит избегая схваток.Но сохраняя жизнь свою,Не запятнал он честь в бою,Дурную славу не стяжалИ только страх изображалПред теми, кто ему встречался.Тот, кто им прежде восторгался,Теперь хулу ему гласилИ, издеваясь, поносил.Герольд, твердивший: «Это тот,Кто в битве каждого сметёт», –Стоял смущённо и угрюмоПод шквалом хохота и глумаКричавших: «Что, приятель, смолк?Не знает рыцарь в мерке толк.Так мерил, что сломал мерило,Которое хвалил ты было».Иные молвят: «Что стряслось же?Он прежде был столь храбр, а позжеСтал трусом, да ещё каким:Не устоял ни пред одним!Быть может, храбрым он казался,Поскольку раньше не сражалсяИ проявлял напор такой он,Что и бывалый даже воинНе смог сдержать, лишь потому,Что был в безумье, как в дыму.Поняв же, что оружье значит,Теперь его навек он спрячетИ биться не захочет уж.Он сам увидел, что не дюж.Подобных трусов не бывало!»На всё монархиня взиралаИ втайне радовалась, ведьЕй довелось уразуметь,Что незнакомец – Ланселот.Покуда не стемнело, тотБыл трусом и сживался с ролью.Когда все расходились, вволюРешали, спорили о том,Кто самым лучшим был бойцом.Ирландского владыки сынСчитал, что только он одинДостоин приза и почёта.И зря: ведь было там без счётаТех, что в отваге с ним равны.Но Алым рыцарем больныОстались дамы и девицы,Как на подбор все чаровницы.Глазами так и пожиралиЕго, а остальных едва ли.Вначале видели они,Как самым доблестным сродниОн на ристалище блисталИ вдруг внезапно трусом стал,Страшился совершать атаки.Могли б и худшие воякиПовергнуть и пленить его.Все порядили таково:Назавтра встретятся опять,И на турнире выбиратьМужей себе девицы будутИз тех, кто там призы добудет.На том во мнениях сошлисьИ по жилищам разбрелись.А после из различных местНа поле слышались окрестБойцов такие разговоры:«Где рыцарь худший, тот, которыйТаким позором днесь покрылся?Куда пошёл? Где приютился?Куда искать его пойдём?Его, быть может, не найдём.Он Трусостью гонимый трус,Висит на нём несносный груз.Да, в мире редок трус подобный.Он, впрочем, прав: весьма удобно,Стократ удобно трусом быть,Чем славу смельчака добыть.А Трусость негу вожделеет,Её доверие лелеет,Всё задарма ей достаётся.Хоть Доблесть с нею не ведётся,Вовеки не роняя честь,Чтоб даже рядом с нею сесть,Она впадает в подхалимство,Находит в ней гостеприимство,Готовность чтить и угождать ей,Так что и честь близка к утрате».Шёл допоздна злословья толкДо хрипоты – и всё не молк.Других мы осуждаем частоТогда, как хуже мы гораздоТех критикуемых других.Итак, злословный толк не тих.Лишь новый день явился в мир,Все жаждали начать турнир.И вот уж возле госпожиДевицы, дамы и мужи,Те, что оружья не носили,Поскольку узниками былиИль добровольно крест прияли[79],Они всем лучших называли:«Вот рыцарь, госпожа, взгляните,Щит красный с золотою нитью,То Говернал де Робердик[80].Вот щит, вы видите, возникС орлом, что супротив дракона?То сын владыки АрагонаЗа первым выступает вслед.Сюда он прибыл для победИ славы в королевстве нашем.А рядом с ним сейчас укажемТого, кто в сечах знаменит.С ним зелено-лазурный щит,Что с леопардом – видно ль вам? –То Дезире, прельститель дам.А вот с эмблемой: два фазанаСтоят клюв в клюв – щит КогийянаДе Мотирека. В двух шагахНа серых в яблоках коняхБок о бок двое; с чёрным львомИх щит на фоне золотом.Семирамис – один воитель,Другой его сопроводитель,И у обоих герб един.А вот, взгляните, паладин,Его эмблема – дверь, откудаОлень появится как будто –Король Идер, сомненья бросьте».Так говорили на помосте.«В Лиможе сделан этот щит,С ним Пиладес на бой спешит,Сражаться хочет он всечасно:Лишь этого желает страстно.Другой – в Тулузе, и хитроЕго убранство; Кей д`ЭстроПривёз его. А тот на РонеИскусно выточен в Лионе,Такого больше нет, поверьте,Дан за великое усердьеТоласу ла Дезерту он,Тот им надёжно защищён.А этот – Англии творенье,Он Лондона произведенье,На нём две ласточки в полётВзлетят, как видите, вот-вот,Но нет, к земле их приковалиУдары пуатвенской стали.Тоас Ле Жен владеет им».И вот со знанием какимВооруженье обсуждали,Но видел кто-либо едва лиТого, кто потерпел сором.Решили: скрылся поделом.И королева уж хотелаПослать за ним, но это делоРезон ей было поручитьТой, кто могла его свершить,То есть девице прозорливой.Ей: «Сядьте на коня, должны выИскать вчерашнего бойцаВплоть до победного конца,Найдёте, передайте тут же,Чтоб бился вновь как можно хуже.Когда приказ передадите,Его ответа подождите!»Не медлила девица та.Вчера приметив неспроста,В каком он скрылся направленье.Она смекнула: без сомненья,Её опять за ним пошлют.Снуя меж строев там и тут,В конце концов, его узрелаИ шёпотом ему велела:«Как можно хуже бейтесь вновь,Коль госпожи моей любовьИ милость сохранить хотите».И выслушав приказ, воительОтветил ей: «Пусть так свершится».И в тот же миг ушла девица.Оруженосцы, челядь всяТут засвистали, голося:«Взгляните! Ба! Не небылица ль:В доспехах алых чудо-рыцарь!Вернулся он, но для чего?Нет в целом мире никогоПрезренней, низменней, чем он.Он сдался Трусости в полон,Не может встать ей супротив».И к королеве поспешив,Назад девица возвратилась.Та обо всём узнать стремилась,Вопросов градом осыпалаИ в сердце скрыто ликовала,Уверившись, что это былТот, кто в душе её царилИ ей принадлежал всецело.Она девице повелелаНайти его, сказав тотчас,Что просьба, нет, её приказТеперь как можно лучше биться.И ей ответила девица,Что всё исполнит без задержки.Она сошла с помоста в спешке,Её конюший ожидалИ скакуна ей передал.В седло вскочила, поскакала,Когда же рыцаря сыскала,Ему рекла: «Сеньор, сейчасДаёт вам госпожа приказ:«Как можно лучше бой ведите».А он ответил: «Ей скажите,Что не страшит меня ничто,Будь только ей по нраву то;Что любо ей, то любо мне».И поспешила на конеДевица передать ту фразу,Ведь знала, что по вкусу сразуОна придётся госпоже.Дорогой краткою ужеОна к помосту поскакала.И королева тут же встала,Навстречу было устремилась,Но по ступенькам не спустилась,А наверху осталась ждать.Девица знала: передать –Порадовать её той речью.И по ступенькам к ней навстречуВзошла, промолвив: «В самом деле,Мадам, я никогда доселеДостойней рыцарей не знала.Не колебался он нималоИ подчиниться вам готов.Поверьте в истину сих слов:К себе он полон безучастья,Хоть горе ждёт его, хоть счастье».Ей королева: «Поглядим!»И села там, откуда зримЕй будет всякий поединок.Тут Алый рыцарь без заминокЩит за ремни схватил и се –Явить себя во всей красеЕму не терпится, есть повод.И вот, расправив конский повод,Он поскакал меж двух рядов,Чтоб встретить тех клеветников,Осмелившихся, хоть и втуне,Полдня и ночь всю наканунеНад ним публично издеваться,Его позорить, насмехаться.Так дерзко тешились они!Сжимая щит свой за ремни,Инфант ирландский, негодуя,К нему рванулся напрямую,Копьё наставил, пылок, яр.Таков при стычке был удар,Что королевский сын почтиНе смог удара нанести,Ведь древко на куски разбилось,А остриё его вонзилосьНе в мягкий мох, а в древесину.Но Ланселот был рад починуИ тут приём свой применил –За щит противника схватилИ так толчком умелым ухнул,Чтоб конь не устоял и рухнул.Тут из шеренг обеих прочьПомчались рыцари помочьИрландцу. Эти – защитить,Те – от паденья оградить.Его клевреты хоть радели,Да все с коней тотчас слетелиВ начавшемся переполохе.Мессир Гавэйн в той суматохеУчастия не принимал,Он лишь взирал и понимал,Притом с восторгом небывалым,Сколь смел и ловок рыцарь в алом:Он затмевал всех на глазах,А те пред ним – увы и ах!Герольд уверенность обрёл,Он крикнул громко на весь дол,Чтоб каждый слышал: «Вот пред вамиТот, кто отмерит всех локтями!Сегодня он себя прославитИ доблести пример нам явит!»Поводья натянул герой,Коня пришпорил – и стрелойНа рыцаря с осанкой гордой.Удар такой, что распростёртыйБыл за сто футов от седла.Такие совершал делаКопьём, мечом своим воитель,Что от увиденного зрительМог испытать лишь восхищенье.Да и участники сраженьяНе меньше радовались, ведьПриятно было лицезреть,Как лихо валит седоков он.И каждый, кто им атакован, –Редчайший случай, чтоб в седлеМог усидеть – все на земле.Коней, которых так добыл,Он всем желающим дарил.Всяк, кто над ним вчера смеялся,«Ах, мы погибли, – сокрушался. –Мы поддавались заблужденью,Предав недавно униженьюТого, кто превзошёл сейчасПо меньшей мере во сто раз,Тех, кто сегодня на турнире.Всех рыцарей в подлунном миреОн победил, затмив собой,Пред ним ничтожество любой!»Девицы ошеломлены.6000Боялись, что обреченыИ впредь безбрачными остаться.Им разве можно полагатьсяНа красоту, происхожденье,На власть свою и на владенья?Что толку в злате их, красе,Коль рыцаря не стоят всеИ их постигнет неудача?А многие поклялись, плача:Коль в жёны он их не возьмёт,Не выйдут замуж в этот год,И не один, будь он храбрец,Не поведёт их под венец.А королева, слыша толк их,От реплик воздержалась колких,Но улыбнулась всё ж тогда,Поскольку знала: никогдаИ за бесчисленное злато,Каким Аравия богата,И самой знатной среди них,Что лучше, краше остальных,Сей рыцарь сердца не предложит,Хоть страсть сердца им всем изгложет.А каждая его желалаИ к прочим ревностью пылала,Как будто став ему женой.Столь ловко действовал герой,Что не подумаешь никак,Чтоб кто-то бился точно так.И столько было свершено им,Что лагерям пришлось обоимСойтись на том, что равных нетТому, кто носит алый цвет.Так говорили честь по чести.Но рыцарь при своём отъездеМетнул попону, меч, копьёТуда, где встали толчеёй,Пробился и умчал карьером.Уехал он таким манером,Чтоб все, кто в поле оставался,Не поняли, куда девалсяВоитель доблестный в итоге.И оказавшись на дороге,Он не преминул повернутьТуда, отколе начал путь,Чтобы исполнить обещанье.Когда закончилось ристанье,Его искали, только тщетно:Исчез он быстро и бесследноЗатем, чтоб узнанным не быть.Тут стали рыцари грустить:Хотели чествовать его,Останься он на торжество.Но если рыцарям обидаТо, что он так исчез из вида,Больней девицам слышать весть,Что он пропал куда невесть.Они святым поклялись Жаном[81]:Когда не быть им за желанным,Отвергнут прочих, в этот годНикто их замуж не возьмёт.Закончен праздник в королевстве,Девицам оставаться в девстве.А Ланселот во весь опорПримчался снова в свой затвор,Куда дотоль за пару днейВернулся сенешаль-злодей,Спросив тотчас о Ланселоте.Та дама, что в такой заботеНаряд ему вручала красный,Которой конь его прекрасныйБыл тоже в пурпур облачён,Призналась мужу в том, что онБыл на турнир отпущен еюВ Ноо, где удалью своеюХотел блеснуть. И сенешальСказал жене: «Мадам, едва льВы хуже поступить могли б!Я обречён, и я погиб.Сеньор со мной поступит вскореСуровей, чем законы моряС несчастным тем, что за бортом.Казнён я буду, лишь о томСеньор Мелеаган узнает,Не пощадит он, покарает».«Не бойтесь, добрый господин, –Сказала дама,– нет причинТакому страху предаваться.Он на мощах мне смог поклясться –Вернётся, мешкая едва ль».Вскочил в седло тут сенешаль,Чтобы поехать прямикомИ господину обо всёмПодробным доложить рассказом.Его он успокоил разом,Поведав, что жене егоПоклялся рыцарь до тогоКак ехать, что назад прибудет.«Поклялся, – значит, так и будет, –Сказал Мелеаган затем. –Но мне досаден между темПоступок вашей дамы странный.Я бы расстроил эти планы,Чтоб помешать его затее.Назад скачите поскорее,Как только возвратится он,Чтоб был в темницу заточён,Откуда он не сможет выйти,Ни шагу сделать – проследитеИ доложите мне тотчас».«Исполню в точности приказ», –Вассал ответил уходя.И дома рыцаря найдя,Он заточил его в тюрьму.О том сеньору своемуОтчёт был сенешалем дан.Когда узнал Мелеаган,Что Ланселот уже в оковах,Созвал он плотников толковыхИ каменщиков всех умелых,Какие есть в его пределах.Когда они к нему пришли,Он им велел, чтоб возвелиТвердыню-башню и на стройкеЧтоб вовсе не было простойки,Пока не будет всё готово.Взят камень с берега морского,Поскольку близко с этим краемЗаливом Горр был омываем.Мелеаган знал хорошоВ заливе остров небольшой.Сюда-то по его приказуСвезли каменья, древо сразу.И вот за пятьдесят семь днейБыл возведен трудом людейВысокий каменный оплот.По завершении работПод кровом ночи ЛанселотаВвели в узилище оплотаИ дверь замуровали там.Пришлось поклясться мастерам,Что никогда и никомуОни не скажут про тюрьму.На всём строжайший был секрет.Там ни дверей, ни окон нет,Одно окошко лишь в темнице,В которой рыцарю томиться[82].Согласно плану, иногдаДавалась скудная едаЧрез то окошко Ланселоту.Всё было точно по расчёту,Как указал Мелеаган,Предатель подлый и тиран.Так были все его веленьяИсполнены, и во владеньяАртура рыцарь поскакал.Примчавшись ко двору, предсталПред королём и королевойИ с чувством мести, с жаром гневаПромолвил: «Сир, я словом связанИ биться здесь при вас обязан,Но Ланселот, противник мой,Куда-то скрылся с глаз долой.А я о поединке личноОбязан объявить публичноИ всех в свидетели беру.Коль он вернулся ко дворуИ если здесь он, без заминокОбъявит пусть, что поединокС минуты сей на год отложит.Он вам рассказывал, быть может,При обстоятельствах какихНазначен бой для нас двоих.Вот эти рыцари могли быВсё точно вам поведать, ибоПри них тот заключался ряд,Коль правду молвить захотят.Меня он опровергнет пусть,Я без наёмника добьюсь,Чтоб правосудие свершилось!»Тут королева наклониласьК Артуру, молвив: «Не хотите льЗнать, как зовётся сей воитель?Мелеаган, чинитель зла.К нему я с сенешалем шла,Когда он взял меня в полон».Король в ответ: «Что это он,Мадам, я понял превосходно:В изгнанье он держал народ мой».И дама больше ни словца.«Беру в свидетели Творца, –Сказал король Мелеагану, –О Ланселоте, лгать не стану,К несчастью, нет у нас вестей».Мелеаган же: «Сир, ей-ей,Мне Ланселот поклялся раз,Что здесь и именно при васСегодня мы сойдёмся двое.И объявляя вам о бое,Хочу я, чтобы вызов оныйПрисутствующие бароныМогли бы ныне подтвердить.Чрез год приспело совершитьТо, что велит нам договор –Должны вступить мы в бранный спор».При сих словах Гавэйн, несдержан,Вскочил, ведь очень был рассержен,Услышав дерзкий столь ответ.«Сир, Ланселота с нами нет, –Он рек, – и след его утерян,Но я искать его намерен.Бог даст, пока не минет год,Мной будет найден Ланселот,Когда не мёртв он, не в неволе.А не появится он коли,Готов я за него вступитьсяИ вместо Ланселота биться.Меч за него поднять мне впоруВ урочный день по уговору».Мелеаган воскликнул: «КольСразиться жаждет он, король,Ему дозвольте – в добрый путь.Прошу вас, ибо я отнюдьПодобных рыцарей не знал,С кем бы сразиться так мечтал,Но Ланселоту исключенье.Не помышляйте о замене,Когда с одним из этих двухЯ не смогу сразиться вдруг.Мне нужен из двоих один».И дал согласье властелин,Лишь при неявке Ланселота.И в то же время за воротаМелеаган помчался прочь,В пути провёл и день и ночьИ прибыл к своему отцу.Здесь было нужно гордецуНарочито казать отважностьИ делать напускную важностьИ удивленье на лице.А Бадмагю в своем дворцеУстроил в Баде торжество.На день рождения егоПриглашено не счесть гостей.Там было множество людей.Заполнены дворца светлицы,Вот рыцари, а вот девицы.Средь них одну вам укажу,Однако позже я скажуО ней, о роли той, в которойОна предстанет очень скоро.Она сестра Мелеагана,Но объяснять вам это рано –Всему черёд свой будет дан.Хочу, чтоб складен был роман,И портить я его не стану[83].Сейчас вернусь к Мелеагану,И здесь рассказу вы внемлите,Что королю он по прибытьеВо всеуслышанье сказалТак, чтобы слышал всяк вассал,И знатный, и простолюдин:«Скажите, добрый господин,Пожалуйста, хочу постичь я:Счастлив, достоин ли величья,Тот, кто мечом с недавних порАртуров устрашает двор?»И не задумываясь даже,Отец ответствовал тогда же:«Мой сын, в ком только честность есть,Его почтит, воздавши честь,Стремясь попасть к нему в друзья,Раз честь заслужена сия».Затем, чтоб поощрить его,Спросил он сына, для чегоТакую речь к нему повёл он,Какого чаяния полонИ из каких он прибыл стран.«Сир, – отвечал Мелеаган, –Не знаю, помните ли выВсе те условья, каковыПоставили с прямым расчётом,Когда меж мной и ЛанселотомБыл установлен договор.Вы, верно, помните, сеньор,Что, взяв в свидетели народ,Вы нас просили через годК Артурову двору явиться.Я не преминул облачитьсяИ в день условленный прийти,Чтоб совершилась цель пути.По всем условьям, без сюрпризов,Я бросил Ланселоту вызов,Но тот, с кем бой мой был намечен,Мной, к удивленью, не был встречен –Сбежал он в дальние края.Тогда перед отъездом яГавэйна клятву получил,Что если рыцарь опочилИли к условленной пореОн не приедет, при двореВсё ж этот поединок грянет.И он поклялся мне, что станетСо мной сражаться за него.Нет у Артура никогоДостойнее, чем рыцарь тот.И бузина не зацветёт[84],Пойму я, может ли по правуГавэйн носить такую славу.Хочу с ним биться, наконец».«Мой сын, – сказал ему отец, –Ты говоришь не образумясь.Всем, кто не знал, что ты безумец,Открыл своё ты сумасбродство.Ведь скромность – признак благородства,Тогда как наглый сумасбродБезумством слеп и им живёт.Пойми, мой сын, и посмотри:Ты груб и холоден внутри,Для дружбы, нежности потерянИ миловать ты не намерен,И ненависти сдался в плен,И потому-то мной презрен,Навек с несчастьем обручишься.Ты доблестью своей кичишься,Но в нужный час и на поверкуНайдётся тот, что даст ей мерку.Достойным рыцарям не следКичиться доблестью побед,Хвалиться собственной отвагой.Всё видно: худо или благо.Для подтверждения величьяБахвальство – словно перья птичьи,В моих глазах же упадёшь.Сын, все слова здесь втуне сплошь,Безумцу мудрость поверять –Лишь время попусту терять,Лишать безумца неразумьяСамо есть по себе безумье.Того не научить уму,Кто не последует ему,Всё вмиг развеется туманом».Гнев овладел Мелеаганом,И ни единый человек,Заверить смею вас, вовекНе знал такого исступленья.Забыв сыновнее почтенье,Мелеаган вскричал в ответ:«Не говорите ли вы бред,Назвав безумством в укоризнеРассказ мой о моей же жизни?Я видел в вас отца, сеньора,Но разуверился в том скоро,Жестокую услышав брань,Что перешла приличья грань.Не сможете сказать причинуТакого отношенья к сыну,Что вы избрали?» – «Не смолчу». –«И в чём же суть, я знать хочу». –«Суть в том, что вижу я в тебеЛишь гнев, ты явно не в себе.Я знаю всю твою натуру,Из-за неё, а также сдуру,Ты попадёшь в беду, быть может.Будь проклят тот, кто предположит,Что Ланселот, геройства цвет,Прославленный на целый свет,Бежал, боясь тебя! Он илиУж мёртв и погребён в могилеИли томится взапертиВ тюрьме, откуда он уйтиБез разрешения не волен.Я был бы крайне недоволен,Узнав, что мучим он теперь.Была б потеря из потерь,Когда бы он, столь благородный,Столь доблестный, столь превосходныйИ столь разумный, кончил дниДо срока, Боже сохрани.Всё это только ложный толк!»На этом Бадмагю умолк,Но каждую отцову фразуУслышала, постигла сразуОдна из дочерей его(Среди рассказа моегоО ней сказал пока немного).За Ланселота в ней тревогаВдруг родилась при вести сей.Что он в темнице – ясно ей,Ведь и следы его исчезли.«Пусть Бог меня оставит, еслиЯ успокоюсь до того,Как не узнаю я всегоО том доподлинно», – решилаИ тут же к стойлу поспешила,Ни звука не издав, тайком.На кротком муле прямикомОна уехала оттуда.Но должен вам сказать, покудаОна не ведала, кудаЕй надо ехать, а тогдаСпросить ей путь не довелось.Пустилась рысью на авосьОна без слуг, сопровожденья,Не выбирая направленья.Девица очень торопилась,Достигнуть цели так стремилась,Что всюду поиски вела,Но ничего не обрела.Ей было мешкать недосужно,Подолгу отдыхать не нужно,Когда на ней лежит забота –Освобожденье Ланселота.Узнать бы, где её герой,Спасать его – вопрос второй.Но прежде чем его найти,Объехать, обыскать в путиЗемель немало ей придётся,И всё напрасно, мне сдаётся.К чему сказание моёО долгих странствиях еёПо тысяче дорог, равнинам,И по горам, и по долинам?Спускалась вниз, взбиралась вверх,Так ничего не вызнав сверхТого, что пред отъездом знала.И дольше месяца блуждалаВотще: ни весточки о нём.Идя по полю как-то днёмВ глубокой думе и тоске,Узрела башню вдалекеНа берегу залива вдруг.Ни хижин, ни домов вокруг,Ни одного людского стана.То мастеров МелеаганаВеликолепная работа –Тюрьма сеньора Ланселота.Но то пока ей невдогад.Едва увидев башню, взглядОна не в силах отвести.Что это цель её пути –Сказало сердце деве юной.Приведена она ФортунойК тому, чего она ждала.Приблизясь, башню обошла,Насторожилась чутким ухом:Хоть что-то уловить бы слухом.Но странно: как ни посмотри,Ни окон в стенах, ни двери,Лишь видит узенькую щёлку.В высокой башне не без толкуНи лестницы, ни входа нет.По осмыслению приметЕй стало ясно, что колосс-тоПостроен с умыслом, не просто.Не для того ли, стало быть,Чтоб Ланселота заключить?Она позвать его решила,«Эй, Ланселот!» воскликнув было,Но тут же смолкла, ибо вдругИз башни к ней донёсся звук,Звук безутешного стенаньяИ неумолчного рыданья.То явно смерти был призывТого, кто пенями в надрывВзывал к ней, словно к милосердью,Мечтая исцелиться смертьюОт долгих тяжких мук своих.Он к жизни собственной в тот мигИ к плоти выражал презренье.Чуть слышно изливая пени,Так бормотал он слабым гласом:«Фортуна! как жестоко разомВсю жизнь мою сгубила ты,Когда столкнула с высоты,Где находился я, на дно.Я счастлив был, но сужденоТеперь страдать мне. Всё так зыбко:Слезой заменена улыбка,Что мне дарила ты досель.Увы мне! Доверять тебе ль,Когда за столь короткий срокЯ стал несчастен, одинок,Тобой безжалостно покинутИ в бездну самую низринут?Ты надо мной смеялась, ноТебе, Фортуна, всё равно,Ведь судьбы делаешь тщетой.О Крест святой, о Дух святой!И вот я гибну, я стоюУ самой смерти на краю.Где вы, Гавэйн, герой отважный,Столь мужественный и бесстрашный?Спасать меня нейдёте выИ долго медлите, увы.Куртуазии это чуждо.Вы другу лучшему неужтоПрийти на помощь не должны?По обе моря стороныТаких, заверю вас, нет мест,Где не искал бы вас хоть шесть,Хоть семь, хоть десять лет я в тщанье.Я б вас нашёл, лишь знай заране,Что вы заключены в тюрьму[85].Но для чего мне, не пойму,Спор продолжать здесь? Вы, напротив,Себя всем тем не озаботив,И утруждаться не хотите!Друзей пойдите вы найдите:Злодей, сказавший это, прав.Поистине, в беду попав,Нам без труда проверить можно,Кто настоящий друг, кто ложный.Увы! Уж год, как заточёнЯ в этот мрачный бастион,Гавэйн, вы мной пренебрегли,Раз бросить так меня смогли.Иль вы о том ни сном, ни духомИ вас виню не по заслугам?Да, так и есть, и потомуТак думать вовсе ни к чему,Подобен я неправым судьям.Но верю: вам и вашим людямНе помешало ничего быМеня из каменной утробыИзвлечь, спасая жизнь мою,Узнай вы только правду всю.Мы ведь соратники, друзья,И в это твёрдо верю я.Зачем же стал так говорить я?Против меня идут событья.Пусть Бог и пусть Сильвестр святой[86]Тебя осудят, ворог мой,Меня обрекший на страданья,О, худшее из всех созданий,Мелеаган, мой ненавистник,Мучитель лютый и завистник!»Утихли пени, смолк на томТот, кто страдает день за днём.Но та, стоявшая под башней,Услышав стон его всегдашний,Решила: здесь его найдёт,И закричала: «Ланселот!Ответьте, наверху сидящий,Зовёт вас друг ваш настоящий!»Но звуку в башню не пробиться,И громче крикнула девица.К нему донёсся слабый звук.Он удивился: кто бы вдругМог звать его извне сейчас?Теперь он внятно слышит глас,Но чей он, всё же непонятно.Решив, что призрак, вероятно,Он огляделся: никого –Он да узилище его.«Господь, – сказал он, – что я слышу?Но ничего притом не вижу.Не чудо ли явилось мнеДнесь наяву, а не во сне?Я если б спал, то счёл себя быИгрушкою видений слабой,Но я не сплю, и потомуВсё это в толк я не возьму».Тогда поднявшись еле-еле,Направился он к узкой щелиНеспешно, малыми шажками.Прильнув к ней, стал искать глазамиВверх, вниз, вперед, по сторонам,И вот представилась глазамТа, что к нему извне взывала.Он не узнал её, узналаОна его и начала:«О Ланселот, я к вам пришлаИздалека, чтоб вас найти.Вот цель достигнута почти,Хвала тебе, Господня сила!Я та, что дар у вас просила.А шли тогда к Мосту Меча выИ, как просила, дар кровавыйВы дали, голову, сиречь,Что по велению отсечь,У моего смогли врага.Мне та услуга дорога,Я за неё искала васИ за неё спасу сейчас».«Благодарю вас, – он ответил, –О, сколь мой жребий будет светел,Когда меня вознаградитеИ из тюрьмы освободите!Девица, если вам удастсяМеня извлечь, могу поклястьсяИ обещаю, что тогдаСлужить вам буду я всегда.Клянусь я Павлом пресвятым[87],Коль я хочу, чтоб днём однимГосподь к себе приял меня,Не будет пусть такого дня,Когда я не был бы готовЛюбой приказ без лишних словИсполнить, что б вы ни велели.Чего бы вы ни захотели,Коль то по силам мне, тотчасПолучите, заверю вас».«Друг, сомневаться вам не след,Вы скоро выйдете на свет.Уже сегодня непременноОсвободитесь совершенно.Мне не нужна и ливров груда,Лишь только б вас извлечь отсюда.Затем вас отведу к жилищу,Дам отдых, дам комфорт и пищу –Всё, что желаете, вполнеПолучите, поверьте мне.Пусть вас не беспокоит это.Однако прежде нужно где-тоЗдесь раздобыть орудье мнеИ им расширить щель в стене,Лишь так вам путь смогу отверзть я.Вы выйдете через отверстье».«Да будет вам Господь оплот, –Обрадовался Ланселот, –Здесь вервь есть длинная, онаСадовниками мне дана,Чтобы протискивать в окошкоМне воду грязную с лепёшкой,От коих тело уж изныло».Дочь Бадмагю тут раздобылаКвадратный, острый, крепкий дрот.И, словно пикой, ЛанселотСтал по стене им бить тогдаИ, наконец, не без трудаУдобный ход себе проделал.О, нет счастливее удела,Как дар свободы обрестиИ из тюрьмы своей уйти!Так птица мчится вглубь эфира!И знайте: за всё злато мира,Что предложили бы ему,Он не вернулся бы в тюрьму.Хоть Ланселот освобождён,Он так был слаб и измождён,Что, выйдя, в стороны качался.Уже запас в нём сил кончался.Девица, взяв его как можноИ бережно, и осторожно,С собой на мула усадилаИ вскачь галопом припустила,Проезжих избегая троп.Быть не замеченными чтоб,Они передвигались тайно.Ведь если кто-нибудь случайноУзнает их, считай тогда,Грозит им страшная беда.Девица этого боялась,Дорог опасных уклоняласьИ прибыла в известный дом.Она гостила часто в нём,Удобном, не сродни лачуге.И этот дом, а также слуги –Всё во владении её.Весьма надёжное жильёДля постороннего незримо,В нём всё есть, что необходимо.Сюда был Ланселот введён.Когда вошёл в жилище он,Его раздели той порою,Девица помогла героюЛечь спать в высокую кровать.Затем усердно омыватьЕго в заботах стольких стала,Что и считать их не пристало.Она всего растёрла нежноИ обласкала так прилежно,Как будто своего отца.К нему вернулись цвет лица,Здоровье прежнее и свежесть.Вот так преобразила нежностьЕго как в ангела небес.И вид бродяги вмиг исчез,Уж он не немощен, не грязен,А крепок и благообразен.Как только разомкнул он вежды,Девица в новые одеждыОдеться помогла ему.Он был безмерно рад тому,Как птица, что в полёт стремится.Им расцелована девица,И он сказал ей тоном друга:«Я только вам, моя подруга,Обязан, как и Богу, тем,Что я воспрял, здоров совсем.Благодаря вам я на воле,Всё, чем богат я, в вашей воле,И сердце, и душа моя.Вы столько сделали, что яВам буду верным паладином.Но пред Артуром-господиномПредстать мне нужно поскорее.Давно уж не был при дворе я,Там ждут меня дела, и я,Подруга нежная моя,Во имя дружбы вас молю,Коль вы не против, к королюДозвольте мне уехать спешно».«О Ланселот, мой друг, конечно! –Она в ответ. – Вас не держу.Я вашей честью дорожу,О вашем благе я радею».Был конь ему подарен еюИз самых быстрых, самых лучших.И вмиг без помощи конюшихВскочить в седло он так сумел,Что сам заметить не успел.И был он препоручен Богу,В котором обретал подмогу.Так Ланселот пустился в путь,Такой счастливый, что и будьЯ связан клятвой, это счастьеНе описал бы хоть отчасти,Ведь был он рад тюрьму покинуть,Где, как в ловушке, мог бы сгинуть.Твердил себе, что тот злодей,Виновник всех его скорбей,Лишил его свободы, силИ, опозорив, заточил.«Я всё ж на воле оказался!» –Творцом вселенной он поклялсяВ том, что отверг бы непреклонноОт Ганга и до ВавилонаБогатства все, лишь бы не датьМелеагану избежатьЗаслуженного наказанья,Коль будет он повержен в брани.Так он желал его позора.И ход событий очень скороПозволил сбыться сей надежде.Мелеаган, который преждеЕму надменно угрожал,Без приглашения примчал[88]К Артуру с ним одновременно.Настойчиво и непременноПотребовав с Гавэйном встречи,Повёл о Ланселоте речи:Предатель этот, низкий лжецНе объявился ль наконец? –Как будто не осведомлён!Но знал не всё, конечно, он,А думал, всё ему известно.Мессир Гавэйн поведал честно,Что нет вестей о Ланселоте.«Раз встретил вас, в конечном счёте, –Сказал Мелеаган сурово, –Исполните же ваше слово,И медлить больше не резон».И тот: «Я этим не польщён,Но если Бог позволит мне,Я полагаю, что вполнеВерну вам долг, не погрешу.Но если долг я совершуВ бою ударами своими,Во имя Бога и во имяХристовой веры – вам конец».Не медлил больше удалец,Велел он принести на дворИ разложить пред ним ковёр.Тут слуги слаженно, проворноПриказ исполнили покорно,Без обсужденья и протеста.Ковёр в указанное местоОни доставить поспешили,Как было нужно, расстелили.Гавэйн, вступив на тот палас,Велел им принести тотчасЕму оружье боевое.В его распоряженье трое,Ещё с себя плащей не сняли[89].Они в родстве с ним состояли:Племянники, а то ль кузены,Оружье знали совершенно.Он облачён был хорошо.Работа сделана с душой,Здесь не допущена небрежностьИль хоть малейшая погрешность,Так ладно пригнана броня.Тогда испанского коняК нему подводит челядин.Скакун отменный, исполин,В лесах и долах Буцефала[90]Он в скачке затмевал удало.И на него вскочил умелоГавэйн, воитель самый смелыйИз тех, пред кем, воздав почёт,При встрече крестится народ.Уж было взялся за свой меч он,Как вдруг им Ланселот замечен,Он спешивался той порой.Гавэйн застыл как сам не свойПред неожиданным явленьем!И вправду молвить, удивленьемВнезапный встретил он приход,Как будто прямо ЛанселотСвалился с неба только что.Однако не смогло ничтоСдержать его и помешать,Кто перед ним сейчас – узнать.Лишь Ланселот ступил на землю,Его в объятия приемля,Он лобызал его, приветилИ ликовал, поскольку встретилТого, с кем крепкой дружбой связан.Я сразу вам сказать обязан,Чтоб вы не сомневались в том,Что даже если королёмЕго просили бы наречься,Лишь бы от друга смог отречься,Сказал бы «нет» наперекор.Извещены король и двор,Что долгожданный ЛанселотВернулся в здравии, и вотДвор в общей радости, замечу,Тотчас отправился на встречуТого, кого так долго ждал.Здесь ликовал и стар и мал:Восторг у каждого во взоре,Веселье вытеснило горе,Досель царившее в сердцах.Печаль рассеялась, как прах,И радость охватила люд.А разве королева тутТакой восторг не разделяла?Да, первою возликовалаМонархиня. А как иначе?Мой Бог, отрадно ей всех паче,Как никогда ещё дотоль.А встретила она его ль?Была так близко от него,Что зову сердца своегоЧуть было не поддалась телом. –А сердце что? В порыве смеломОно ласкало Ланселота.Но тело праздно отчего-то,Иль не безмерна радость в нём?Иль гнев зажёгся в нём огнём[91]?Конечно нет, но сей порывСмутил бы двор, всех удивив:Ведь и король и двор с ним весь,Узрев, что происходит днесь,Узнали б тайну чувств их сразу,Коль сердца каждому приказуТотчас бы покорялась плоть.А если разум поборотьНе смог бы мысль, порыв горячий,Узрел бы это каждый зрячий,Что было бы бедой безумной.Вот почему благоразумноОна, с собою совладав,Сдержала сердца пылкий нрав,Всё отложив на поздний срок.Уединённый уголокНайти ей поукромней надо,Чтоб со своим любимым ладаДостичь там более спокойно.Был принят Ланселот достойно.Король его почтил, поздравил.«Давно о ком-то, – он добавил, –Я не имел вестей таких,Чтоб я душой расцвёл от них.Спросить у вас желанно мне,В какой земле, в какой странеВы пробыли всё время это.Велел и зиму я и летоИскать вас всюду и везде.Никто вас не нашёл нигде».«О господин мой, расскажуИ в двух словах вам опишуВсё, что смогло со мной случиться.Мелеаган меня в темницеДержал предательски с тех пор,Как пленники из края ГоррМной были освобождены.Мне были муки сужденыВ темнице-башне возле моря,Где заточён я был на горе.И до сих пор мне было б туго,Когда бы не одна подруга.Я прежде юной деве тойПодарок сделал небольшой.За дар ничтожный, несомненно,Она услугою бесценнойМне воздала, благой сеньор.Тому, кто, заслужив позор,Обрёк меня судьбе плачевной,По чьей вине я ежедневноБыл муки вынужден сносить,Хочу свой счёт я предъявить.Он хочет этого – получит,И ждать ему уж не наскучит,Поскольку биться он готов,И я готов без лишних слов!Что ж, пусть расплатится по счёту».Гавэйн сказал тут Ланселоту:«При таковом возврате долгаИ честь утратить мне недолго.Коль вашему я кредиторуДолг возвращу, то в эту поруВ накладе не останусь я.И я готов, ведь мы друзья.Как видите, я на коне.Услугу окажите мне,Друг дорогой, нуждаюсь в ней я».Но тот ответил, что скорееСебе позволит вырвать глаз,Чем даст согласие сейчас.Поклялся: не бывать тому,Свой долг лишь самому емуИсполнить надлежит как должно.Гавэйн же понял: невозможноЕму препятствовать ни в чём,Он снял кольчугу и шелом.А Ланселот их вмиг надел,Минуты медлить не хотел,Ведь не терпелось честь по честиИсполнить долг заветной мести.Не будет в жизни он счастлив,Мелеагану не отмстив.А тот был удивленья полон,С ума чуть было не сошёл он,Невероятное узрев.Он предпочёл бы спрятать гнев,В растерянности удалиться.«Я глуп, коль мог сюда явиться,Всё не проверив, – молвил он, –По-прежнему ли заточёнВ моей темнице-башне враг.Перехитрил меня он как?О Боже, почему я здесь!И как подумать мог доднесь,Что выберется узник цепкий?А разве стены там не крепки,Не высока ли цитадель?Нашлась ли трещина иль щель,Чтоб он без помощи извнеСмог выйти бы? Сдаётся мне,Что из-за чьей-либо изменыПовреждены темницы стеныИль башни был обвал допущен.Но разве б не был он расплющен,Убит и на куски разорван?Конечно, был бы сразу мёртв он,Обрушься башня та. Как знать,Чтоб эти стены расшатать,Потребно б было выпить море,Чтоб извелась вода и вскореНастало светопреставленье.Что ж побудило сотрясенье?Не так всё, думается мне,Он только с помощью извнеНаружу вышел, вот нелепость!А я теперь утратил крепость,И заговор тому виной.Будь я внимательней порой,Не вышло б так, о сей пореОн не явился б при дворе!Но ничего уж не исправить.Гласит пословица не зря ведь(Мне вспоминать её несносно),Что запирать конюшню поздно,Коль сделал дело конокрад.И мне, конечно же, вдогадТо, что я буду опозорен,Когда останусь непокорен.Чего же ради боль сия?Пока смогу держаться я,Найду я для него занятье,На Бога должен уповать я».Уверенность хранить он тщился,Меж тем к иному не стремился,Как только к бранной схватке с ним.Час пробил, бой неотвратим.Ему навстречу – Ланселот,Легко, он чаял, верх возьмёт.Король Артур пред этим боемСпуститься повелел обоимНа луг перед донжоном (дажеВ Ирландии нет луга краше).И оба по его указуСпустились по отлогу сразу.Король туда же вслед идёт,С ним войско, свита и народ.Не исключая никого,Спустились все до одного.У дам, девиц одна забота –В восторге видеть Ланселота.А там взрастала сикомора[92].Отрада дивная для взора,Она раскинулась ветвистоСреди лужайки травянистой,Прекрасной, свежей, как газон,Всегда ухоженный в сезон.Во Авелевы времена7000Была посажена она.Чистейший ключ там протекал,Красивый гравий он ласкал.Всё серебриться роднику:По золотому желобкуСтекал он, быстрый ток стремя,В дол между рощами двумя.В таком-то месте, столь приятном,Решил воссесть король, а ратнымВелел назад чуть отступить.И Ланселот тут во всю прытьПомчался на Мелеагана,Столь ненависть была в нём рьяна.Но прежде чем нанесть удар,Ему он крикнул, грозен, яр:«Бросаю вызов! Подойди!Пощады от меня не жди!»Коня ударив шпорой колкой,Он отступил назад настолько,Чтоб можно было без трудаИз лука выстрелить тогда.И вот друг на друга в упорЛетят они во весь опор.Разят в щиты они сначала;Щиты пробиты, но нималоУдары не коснулись тел,Никто другого не задел.И вновь стремительно схлестнулись,Затем галопом развернулисьИ нанесли удар, другой,Красуясь силою, с какойРистают лучшие в бояхНа резвых мощных скакунах.Щиты, что на груди их были,Внезапно копья отклонили,И те упали, не сломясь,Но ранив кожу им в сей раз.Толкали что есть сил друг друга,Чтоб наземь скинуть, но подпругуДержали крепко, не тяня,Чтоб не упасть в бою с коняИ на земле не оказаться.В горячке кони их ярятся,Они кусаются, хрипят,Убить друг друга норовят.Упавший мигом поднималсяИ сразу же за меч хватался,Где выгравирован был девиз.Щиты не опускали вниз,Умело защищались ими,Ища места поуязвимей,Чтоб нанести удар стальнымМечом пронзающим своим.Всё Ланселоту нипочём,Он во владении мечомПротивника умелей вдвое,Ведь с детства знал искусство боя.Как прежде их удары тяжки,Друг друга рубят без промашки,И шлемы в планках золотыхУже расколоты у них.Но Ланселот всё боле, болеТеснил противника на полеИ, наконец, что было силЕго в десницу поразил.И выпустила меч рука.Хотя броня была крепка,Но подвела, не защитила:Сталь руку напрочь отхватила.Себя увечным ощутив,Мелеаган воскликнул, взвыв,Что Ланселот, отнявший рукуЗаплатит дорого за муку.Лишь случай выпадет ему,Сомненья будут ни к чему,Теперь-то уж за ним не станет.Так боль сознание туманит,Что в бешенстве и муке жуткойЧуть не утратил он рассудка.Себя бы он презренным счёл,Когда по-своему б не свёлС соперником злодейски счёта.Он налетел на Ланселота,Желал застать его врасплох.Да только Ланселот не плох,И он недрогнувшей рукойНанёс ему удар такой,Что от него не встал бы смертный,Лежав апрель и май – всё тщетно.Рассек ему он нос и губы,Вплоть до зубов, и вышиб зубы.От ярости нечеловечьейМелеаган лишился речи,Не попросил пощады он.Безумьем ум был затемнён,И он с ним справиться не смог.Шлем Ланселот с него совлёкИ голову отсек тотчас же,А тот не увернулся даже:Он пал, был рок его таков.И я заверить вас готов:На зрелище взирая то,Не пожалел его никто.Король со свитою и всемиТоржествовал всё это время.И тот, кто больше ликовал,Оружье с Ланселота снял,Его с триумфом провели.Сеньоры, здесь рассказ продли,Я бы превысил свой сюжет,А уж довел до крайних мет«Телегу» и стихи сииЯ, клирик Годфруа Ланьи.И нет худого, несомненно,В том, что окончил труд Кретьена,Ведь сделал это в совершенномОн соответствии с Кретьеном,Который начал этот сказ.Продолжил он с того как раз,Как Ланселот был заточён.И это всё, что сделал он.Не будет править он роман,Чтоб не внести в него изъян.

Фантастика

Любовные романы

Приключения

Детективы и Триллеры

Деловая литература

Дом и семья

Искусство, Искусствоведение, Дизайн

Компьютеры и Интернет

Литература для детей

Наука, Образование

Прочее

Техника

Справочная литература

Поэзия

Фольклор

Жанр не определён

Военное дело

Зарубежная литература

Знания и навыки

Лёгкое чтение

Родителям

Серьёзное чтение

Проза

Старинное

Религия, духовность, эзотерика

Учебники и пособия

Юмор

Документальная литература

Драматургия

Читаем Ланселот, или Рыцарь Телеги полностью

Ланселот, или Рыцарь Телеги

Похожие книги

Смерть Артура

Тирант Белый

Очень храбрый и непобедимый рыцарь Амадис Гальский

Средневековый роман и повесть

Роман о Тристане и Изольде

Все жанры

Читаем Ланселот, или Рыцарь Телеги полностью

Ланселот, или Рыцарь Телеги

Похожие книги