Читаем Крестная сила, Нечистая сила полностью

воньки, к поросенку слушать: у нас сегодня большу щего закололи и тушу в амбар стащили, пойдемте". Вот и пошли, надо быть, пять девок. Сняли с себя крес ты, немытика помянули, очертились ножиком, и одна, которая посмелее, говорит: "Чушка, чушка, скажи, где мой суженый-ряженый?" А поросенок им из амбара: "Отгадайте три загадки, тогда отгадаю всем суженых. Наперво отгадайте, сколько на мне щетинок?" Отга дывали, отгадывали девки - не отгадали: где сосчи тать щетинки на свинье? А поросенок им другую за гадку: "Сколько на мне шерстинок?" Тоже думали, ду мали девки - не отгадали. А поросенок опять: "Сколь ко во мне суставов?" Опять не отгадали девки, а по росенок как рыкнет: "Ну, так я вас всех задавлю". Девки бежать. Прибежали на беседу - лица на них нет. А хозяйка-то беседы, видно, догадливая баба была, бывала в этих делах: сейчас четырем девкам на голову глиняные горшки надела, а этой, коя загадывала, по душку положила. Вдруг как' вломится в избу свинья. Схватила с одной девки горшок, думала, это голова, да о пол, схватила с другой - о пол, да так со всех четырех, а с пятой схватила подушку и убежала".

Как ни страшны сами по себе такие рассказы для напуганного воображения молоденьких слушательниц, однако в веселые святочные вечера даже эти ужасы не могут удержать девушек в хатах, и, как только на селе зажгут огни, они как тени скользят по улице, проби раясь на посиделки. Да и не мудрено: до страха ли тут, когда впереди ожидают танцы, маскарады, игры, песни и когда к этим беседам так долго и так много готовились. Почти целый месяц приготовлялись: девушки шили наряды, парни готовили маскарадные костюмы и выбирали "жировую" избу.

Последний вопрос - о выборе избы для посиделок - повсюду считается очень важным и решается сообща. Чаще всего, за два, за три рубля, какая-нибудь одинокая солдатка или полунищая старуха уступает молодежи свою избу, позволяя вынести домашнюю рухлядь и убрать все так, как захотят наниматели. Деньги за избу платятся наличными или отрабатываются, причем только в очень немногих местах девушки освобождаются от взносов. В большинстве же случаев деревня не знает привилегии дам и обкладывает девушек наравне с парнями, а местами даже заставляет их платить больше, так что если парень вносит шесть копеек, то девушка должна платить двенадцать, а в случае бедности - день жать.

Святочные посиделки начинаются обыкновенно не ранее 6 декабря и отличаются от всех других посиделок тем, что и парни и девушки рядятся. Это своего рода деревенский бал-маскарад. Правда, ряженье - в особенности в первые дни святок - бывает самое незамысловатое: девушки наряжаются в чужие сарафаны (чтобы парни не узнали по одежде) и закрывают лицо платком, и только самые бойкие наряжаются в несвойственную одежду: парни - в женский, девушки - в мужской костюм. Это последнее переодевание практикуют чаще всего гости, приходящие на посиделки из чужих деревень, чтобы легче было интриговать и дурачить знакомых. Сама же "интрига" в таких случаях бывает крайне незамысловата: обыкновенно парень, переодетый девкой, выбирает себе в кавалеры какогонибудь влюбчивого и простоватого парня и начинает его дурачить: заигрывать с ним, позволяет вольные жесты и пощипывания, назначает свидания и даже дает нескромные обещания. К концу вечера простофиля

кавалер обыкновенно пламенеет от страсти и умоляет свою даму, чтобы она осчастливила его немедленно. Но дама обыкновенно кокетничает и уступает не сразу, Зато потом, когда все-таки она выйдет на свидание и влюбленный парень заключит ее в объятия, из избы выскакивает целая ватага хохочущих молодцов, кото рые быстро охлаждают любовный пыл простофили, на бивая ему полные штаны снегу. Приблизительно такой же характер носят интриги девушек, наряженных пар нями. Они тоже выбирают себе наиболее простоватых девиц, ухаживают за ними, уговаривают за себя замуж и даже выпрашивают иногда в залог платок, колечко и пр. Справедливость требует, однако, заметить, что интриги подобного рода далеко не всегда отличаются скромностью. Случается, что какая-нибудь расшалив шаяся солдатка, наряженная парнем, выкинет такую штуку, что присутствующие девушки сгорят от стыда. Но таких солдаток обыкновенно успокаивают сами же парни, которые с хохотом и криками разоблачают озорницу почти донага и в таком виде пускают ее на улицу, где еще вываляют в снегу. Вообще сдерживаю щим началом на посиделках служит присутствие в "жировой" избе посторонних людей в лице ребятишек и пожилых мулкчин и женщин. Особенно стесняют ре бятишки: иной парень и рад бы позволить себе какую нибудь нескромность в отношении интересующей его девушки, но он видит, что с полатей свесилась голова мальчишки -- брата девушки, который все примечает и в случае надобности скажет матери, а то и отцу шеп нет. Эти лежащие на полатях контролеры иногда так раздражают парней своим неусыпным надзором, что дело кончается побоями: од^н из парней берет веник и с ожесточением хлещет ребятишек в то время, как