Читаем Красные дьяволята (Художник Ю. Коркин) полностью

Атаман шайки на всем скаку ворвался в распахнутые настежь двери храма.

— Вон! Сто чертив вашему батьку! — заорал он, награждая своих соратников ударами плети. — Вон, а то рубать буду!

Ворча и ругаясь, бандиты бежали к выходам.

В алтаре из-под престола выскочил перепуганный насмерть священник. С крестом в руках он подбежал к атаману и приложился к его ноге, как к иконе:

— Отец родной… батька наш… дай тебе боже доброго здоровья! Спас дом божий…

— Но-но, нечего мед разливать, — проворчал атаман, поворачивая коня к выходу. — Своих попов мы не трогаем, пригодятся.

Поп чуть не захлебнулся от восторга и преданности;

— Да боже ж мий!.. Да я… да мы…

— Ну и баста! — отрезал бандит. Шутя хлестнул попа плетью по спине и вылетел из церкви.

Поп почесал ушибленное место, истово перекрестился.

— Слава тебе, господи, слава тебе!.. Вот, собака!

Набат внезапно оборвался…

Два бандита с трудом оторвали старика-сторожа от колокола, схватили его за ноги и за руки, бросили с колокольни. Он упал под ноги вороного коня. Конь шарахнулся в сторону, едва не выбив из седла атамана.

Глянув на убитого старика, он расхохотался;

— Что, дозвонился, старый пес?

В этот момент к атаману подлетел крайне встревоженный конник:

— Беда, батько, — у Совета перепалка! Голова незаможников отстреливается — Ванька Недоля!

Атаман взвыл:

— Живьем, живьем взять! Шкуру спущу!..

Осажденные толпой, отец и сын Недоля стреляли из окон дома. Трое убитых уже валялись у крыльца. Решив, что взять сельсовет штурмом не удастся, бандиты обложили здание соломой и подожгли.

Когда к месту боя прискакал атаман, сельсовет уже был объят пламенем со всех сторон.

Через несколько минут дверь дома распахнулась, и вместе с клубом дыма на крыльцо выскочил могучий старик с винтовкой в правой руке. Левой он поддерживал тяжело раненного сына-матроса.

Шайка встретила их торжествующим ревом, лавой окружив крыльцо.

— Живьем, живьем взять! — завизжал атаман. — Я им Покажу Советскую владу!..

Взяв винтовку за конец ствола и действуя ею, как дубиной, грозный старик двинулся прямо на толпу. Бандиты и страхе расступились по обе стороны.

— Сдавайся, старый черт! — ревели они, пятясь от старика.

Матрос тяжело опирался на руку отца, с трудом передвигал ноги. Лицо его было залито кровью.

Первый смельчак, попытавшийся приблизиться к старику, грохнулся на землю с разбитой головой.

Рев усилился, но круг стал шире.

По знаку атамана рябой бандит заехал сзади и прямо с седла метнул шашку в спину старика. Тот упал навзничь:

— Да здравствует власть Советов!

Упал и матрос.

Шайка ринулась на беззащитных уже бойцов.

— Назад, хлопцы! — приказал атаман. — Матроса взять в лес, а с отцом я сам поговорю…

Бандиты неохотно расступились. Атаман спрыгнул с седла, подошел к истекающим кровью пленникам. Старик лежал неподвижно, как мертвый, не выпуская из рук винтовки.

— Подох, собака! — зло прошипел атаман. — А то бы я показал тебе незаможных селян…

Вдруг откуда-то сверху два камня со свистом пронеслись в воздухе. Один камень больно царапнул щеку атамана, а другой попал в холку вороного коня. В то же время на другом конце села раздались испуганные крики;

— Партизаны! Партизаны!..

Бандиты поспешно вскочили на коней и, стреляя куда попало, понеслись вон из села.

По приказанию атамана рябой бандит поднял матроса на седло и умчался вслед за шайкой в лес.

Вскоре село опустело. На улицах валялись только Трупы убитых, да бегали взад и вперед перепуганные овцы.

С крыши ближайшего к сельсовету дома проворно силились двое ребят и с криком бросились к могучему старику, лежавшему посредине дороги, у сгоревшего здания сельсовета:

— Ой, батька наш, батька!

Страна Советов пылала в огне гражданской войны. Со всех сторон к сердцу России — Москве — двигались многочисленные орды контрреволюции, С востока, севера и юга угрожали иностранные интервенты, снабжавшие белые армии оружием и продовольствием. В Крыму засел Врангель, войска которого прорывались на Украину, в район Екатеринославщины.

А здесь, в тылу молодой Красной Армии, бесчинствовали кулацкие шайки, возглавляемые разными батьками и атаманами.

Городские рабочие и деревенская беднота самоотверженно боролись за Советскую власть, помогали Красной Армии и нашим партизанам всем, чем могли. Сотни и тысячи молодых добровольцев пополняли ряды славных бойцов за дело свободы и социализма.

В эти грозные годы, в кольце врагов, советскому народу жилось тяжко, голодно и холодно. После войны промышленность была разрушена, поля не засеяны, хлеба не хватало даже для снабжения Красной Армии. Деревенские кулаки-богатеи прятали свой хлеб и продукты в ямах и потаенных местах, занимались спекуляцией и жестоко грабили городское население, спускавшее за хлеб и картошку последние пожитки.

В те дни, к которым относится действие нашей повести, такое же положение было и в городе Екатеринославе.