Читаем Кожа и волосы. Стань для него божеством полностью

Но красота – дело вкуса. «Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними», – как сказал один из древних мудрецов. Время идет, и вместе с ним меняются вкусы: сегодня нравится одно, завтра – другое. Очень трудно найти эталон, который был бы актуален во все времена. Как нет абсолютной истины, так нет и абсолютной красоты. Мы можем только удивляться, глядя на портреты красавиц былых времен, и пожимать плечами: и что в них «такого»?

Для каждого времени важно что-то свое, что-то особенное. И потому для каждого временного отрезка совершенно особая красота воспринимается как абсолют. Например, «неолитические венеры» – древние женские статуэтки из камня, изображающие первобытных красавиц, вообще не имеют головы, зато у них огромные груди и бедра. Женщинам тех времен вряд ли заглядывали в глаза, и никому и в голову не приходило любоваться их лицами – женщина должна рожать детей – и точка.

Совсем иначе выглядят дошедшие до наших дней изображения очаровательных египтянок. Многим из нас очень близок древнеегипетский эталон красоты – очаровательная головка Нефертити. Она до сих пор вызывает восхищение изяществом форм, точеностью черт. Пропорциональность лица и лебединая шея – многие современные женщины не отказались бы от такого подарка природы. А роковая Клеопатра? Мы уверены, что и сегодня у нее не было бы недостатка в поклонниках.

К тому же египтянки были большими модницами – они первые начали смотреться в зеркало, пользоваться румянами и украшать свое умащенное благовониями тело прозрачными и почти невесомыми одеждами. Кроме того, именно жрицы египетских богов первыми начали изготовлять и носить шиньоны и парики, украшать себя обручами и подвесками. Может быть, из-за этой близости нам египетские мотивы так неискоренимы в моде, а один из иллюстрированных журналов опубликовал фотографию девушки, представляющей «Макияж-2000». Он сделан по восстановленному учеными макияжу египтянок – один в один! Девушка сияет, как вечернее солнце.

А вот в Древней Греции женская красота обожествлялась, у нее была своя богиня – Афродита. С греческим эталоном красоты мы можем познакомиться, рассматривая статуи величайших античных ваятелей. Но вряд ли кому-то придет в голову назвать сейчас прекрасными эти характерные профили – когда лоб плавно перетекает в нос, эти крупные губы, эти тяжелые подбородки. «Классический» тип красоты почитаем художниками, но больше ценится в произведениях искусства, чем в реальной жизни. Хотя ходят сплетни, что для многих женских изваяний моделями служили... мужчины, по крайней мере, для изображения лиц. В Древней Греции мужская красота ценилась выше, чем женская. Может, в этом все и дело? Но, как бы то ни было, мы до сих пор восхищаемся пухлыми губками и волнистыми волосами греческих красавиц и красавцев.

Хотя не все идеалы женской красоты были такими близкими и понятными нам. Например, красотки средневековья щеголяли без бровей и ресниц, а волосы на лбу сбривали – представляете себе такую жуть? Просто считалось, что волосы – признак низкого происхождения. Вот бедняжки и мучились – их тела должны были быть абсолютно гладкими.

Вообще, в Средневековье идеал женщины был двояким. Почиталась невинная девушка, невеста Господня, монашка или же женщина-мать. Поэтому женщине полагалось быть либо всегда «немного беременной» (эту особенность средневековых дам вы тоже можете увидеть на полотнах старых мастеров), либо уйти в монастырь.

Поэтому, кроме светского идеала безволосой красоты, был идеал красоты духовной. С ним можно познакомиться на иконах старых мастеров. Лица на них воплощали идеал духовности: бледные, изможденные, истомленные телесными страданиями, но освещенные внутренним светом.

Даже пропорции лица несли определенный канонический смысл. Преобладающим был лоб как носитель разума, властвующего над страстями. Символом страстности всегда считались губы, а силу эгоизма и личной воли воплощал подбородок. Поэтому на старых иконах подбородок очень мал, а губы – тонкие и бледные. Сразу понятно, что вот перед нами женщина аскетичная и покорная Богу. И, конечно, главенствующее положение занимают глаза, как зеркало души – в пол-лица, глубокие и печальные, осознающие всю глубину мировой скорби.