Читаем Клятва на крови (СИ) полностью

— Прости, — повинился он. — Я еще многому должен научиться у тебя, дядя.

Старший брат улыбается, хлопает младшего по плечу. Им обоим часто попадает от Торина, но всегда — за дело. Строг узбад, но справедлив. Лишней жестокости не приемлет, в отличие от древних своих предков.

— Представление окончено, — усмехается Торин, глядя на то, как постепенно расходятся его подданные. — Этого, — кивок в сторону трупа, — похороните. Завалите тело камнями, чтобы падальщики не добрались. Он заслуживает последних почестей.

Небольшой город в горах, который защищал светловолосый воин, теперь без сопротивления сдается гномам. Они въезжают туда на своих низкорослых, крепких лошадках, въезжают по праву победителей, под аккомпанемент собственного боевого клича и громогласных победных криков.

Побежденные молчат. По всему Средиземью идет слава о гномах как о горделивом, без меры суровом народе. Там, где появляется окованный в сталь и железо хирд, может не остаться ничего живого — в том случае, если пытаться противостоять ему. Если же сдаться сразу, то гномы заберут только часть жителей в качестве рабов. Многим рабам приходится несладко, угоди они в шахты. Выдержать вечную духоту и темноту могут немногие. Однако такая участь ждет не всех, а только тех, кто провинился или пытался противиться великим воинам. Остальные же прислуживают подгорным воителям, до конца жизни обреченные носить рабские ошейники и верно исполнять волю хозяев.

И нет в Эндорэ слов страшнее, чем «Гномы идут!» И не дай Эру какому-нибудь ребенку пошутить про то, что он видел гномов неподалеку от селения, — смертным боем порют его тогда, без жалости и пощады, пока не запомнит, что так говорить нельзя.

Богаты гномы, несть числа их золотой казне, может она литься рекой. Только у одного рядового гнома при себе найдется не меньше сотни золотых — так сказать, на мелкие расходы. А учитывая, что на один золотой можно сутки большую деревню в таверне кормить, нет ничего удивительного в том, что никто в Средиземье не сравнится с воинами кхазад по богатству — и по жажде большего. Алчны гномы, до всего алчны. Они будто пьют эту жизнь. И пусть нет у них бессмертия, как у эльфов, но есть яростный огонь в жилах, что заставляет их брать от своего существования все без остатка.

Торин, прозванный Дубощитом, прожил под солнцем и звездами без малого две сотни лет и знал цену каждому мгновению дыхания и жизни.

Вечером, когда его войско вольготно расположилось в захваченном горном городке у подножия Туманных гор, к нему привели первого раба. Юноша из людей, лет шестнадцати, который еще не знал, что его ждет, но заранее боялся.

Торин кивком велел ему сесть рядом с собой. Он занял дом местного бургомистра и приказал выбросить из комнат все стулья и кровати. Народ кхазад предпочитает спать на шкурах диких зверей, а то и просто на полу, не разнеживая тело.

Юноша присел рядом, неловко скрестив ноги. Он пытался что-то спрашивать, но Торин не отвечал ему. Почти никто из гномов, за исключением некоторых сведущих в торговом деле, не утруждал себя изучением других языков. Это было ни к чему. Всеобщий знали разведчики и советники — большего не требовалось. И юношу, сына безродной нищенки, привели сюда не для разговоров.

Он изумленно охнул, когда узбад приподнялся со своего ложа из многочисленных толстых шкур и достал кинжал. Минута — и срезанная одежда паренька падает на пол.

Торин улыбнулся. Мальчик был миловидный, светленький — такие ему всегда нравились. И он выглядел достаточно крепким, чтобы выдержать неистовую страсть узбада на протяжении всей ночи.

— Ты… ты не лишишь меня мужской чести! — юноша весь съежился, подобравшись. Гном посмотрел на него в упор и медленно раздвинул губы в усмешке.

— Нет, — тяжело обронил он на Всеобщем. Неприятное слово, которое как-то само запомнилось: уж больно часто его кричали умерщвляемые жертвы.

========== 2. Двалин ==========

Кусты зашуршали, редкие листья трепетали на ветру, как будто силились оторваться от ветвей и убежать, пока еще не поздно. Из зарослей колючего терновника вырвался олень — совсем еще молодой, стройный, с едва проросшими рогами. Он метнулся из стороны в сторону, потом вскочил на скалы и помчался вверх, с трудом одолевая крутой склон.

У оленя не было выбора. Если он хотел жить, предстояло скакать как можно быстрее — и не сорваться с обрыва, что становился все круче по мере повышения скал.

Наверное, не прошло и минуты, а вслед за добычей из-за кустов взметнулась черная тень. Здоровенный горный кот, такой большой, что его не выдержало бы ни одно дерево, за исключением, быть может, столетних дубов. Он бежал за оленем не спеша, размеренно, уверенный в своем превосходстве. Ему удалось загнать шуструю добычу на скалы: тут кот был в своей стихии. Тут ему никто не помешает слопать ее…

Боевой клич раздался как раз тогда, когда кот пробегал под нависшим над узенькой тропинкой большим валуном. От неожиданности хищник рявкнул, но тут же подобрался, оскаливая клыки длиной с ладонь взрослого человека. Он не намерен был делить причитающееся ему мясо больше ни с кем!