Читаем Избранные работы полностью

Но наш Господь не ставит таких ограничений. Он обращается к тому, кто, научаемый с самого детства, привык слишком узко рассматривать благорасположение и милость Бога. Никодима приучили думать, будто мощный поток милости, доброты и милосердия Иеговы может течь только через узкие шлюзы иудейской системы и нации. Мысль о том, что все это может хлынуть в самый широкий мир - мы можем с уверенностью это утверждать - никогда бы не пришла в голову человека, воспитанного под влиянием иудейской богословской системы. Поэтому ему было странно слышать об "учителе, пришедшем от Бога", выражающем тот великий факт, что Бог возлюбил не один только еврейский народ и не особую часть человеческого рода, но мир. Когда горизонты мира затянуты самыми чёрными тучами, вера блаженствует в солнечном сиянии божественного благоволения и верности.

Вот почему Даниил и его товарищи смогли преодолеть особенные трудности своего времени. По их суждениям, не было ничего, что могло бы помешать им наслаждаться в Вавилоне таким возвышенным духом назорейства, который вряд ли когда-либо был известен в Иерусалиме, и они судили правильно. Их суждение было суждением чистой веры на прочном основании. Это было то же самое суждение, по которому действовали Вараки, Гедеоны, Иеффаи и Самсоны прежних времён. Это было суждение, которое выразил Ионафан, сказав: "для Господа нетрудно спасти чрез многих, или немногих" (1 Сам. 14,6). Это было суждение Давида в долине дуба, когда он назвал несчастное дрожащее войско Израиля "воинством Бога живого" (1 Сам. 17,36). Это было суждение Илии на горе Кармил, когда он воздвиг там жертвенник с "двенадцатью камнями, по числу колен сынов Иакова" (1 Царей 18,31). Это было суждение самого Даниила, когда на следующем этапе своей жизни он открыл окно и молился в направлении Иерусалима (глава 6). Это было суждение Павла, когда ввиду надвигающегося потока отступничества и разврата он увещевал своего сына Тимофея "держаться образца здравого учения". Это было суждение Петра, когда перед лицом развала всего им построенного он побуждает верующих "потщиться явиться пред Ним неоскверненными и непорочными в мире" (2 Пет. 3,14). Это было суждение Иоанна, когда среди действительной ломки всего церковного он увещевает возлюбленного Гаия "не подражать злу, но добру" (3 Иоан. 11). И это было суждение Иуды, когда перед лицом самого ужасного порока он побуждает остаток верных "назидать себя на святейшей вере их, молясь Духом Святым, сохранять себя в любви Божией, ожидая милости от Господа нашего Иисуса Христа, для вечной жизни" (Иуд. 20-21). Одним словом, это было суждение Святого Духа, а потому суждение веры.

Итак, все это придаёт огромную ценность и интерес решению Даниила, как сказано в первой главе этой книги: "Даниил положил в сердце своём не оскверняться яствами со стола царского и вином, какое пьёт царь, и потому просил начальника евнухов о том, чтобы не оскверняться ему" (стих 8). Он мог бы - и это вполне естественно - сказать себе: "Что пользы бедному и слабому пленнику упорствовать в отделении? Все рухнуло. Невозможно выдержать истинный дух назорейства посреди такого безнадёжного падения и гибели. Лучше я приспособлюсь к окружающему".

Но нет, Даниил был выше всего этого. Он знал, что это его право - жить во дворцах Навуходоносора - так же близко к Богу, как и в Иерусалиме.

Он знал, что, каким бы ни было внешнее положение народа Бога, для отдельного святого всегда открыт путь чистоты и преданности, по которому он может идти независимо ни от чего.

И разве мы не вправе сказать, что назорейство Вавилона настолько же полно обладает очарованием и притягательностью, что и назорейство Ханаана! Мы можем без опасений утверждать, что, пока сияют в записях Бога эти яркие и славные слова: "Жаждущий пусть приходит, и желающий пусть берёт воду жизни даром" (Отк. 22,17), - ни один сын или дочь Адама не может сказать: "Я желал спастись, но не мог. Я жаждал живой воды, но не мог её достичь. Колодец был глубок, и у меня нечем было достать её". Нет! Таким языком никто не будет говорить, такое обвинение не выдвинет никто из погибших всех званий. Когда люди придут в вечность, они с ужасающей ясностью увидят, что то, о чем теперь им нравится думать, темно и запутанно, а именно они увидят совершенное согласие высшей избирательной благодати Бога со свободным предложением спасения всем - полнейшая гармония между божественной властью и человеческой ответственностью.