Читаем Искатель. 1983. Выпуск №6 полностью

Старик поворошил пушистую золу и горько усмехнулся: «Хэ, Хадий, Хадий!.. Кого ты хочешь обмануть своими ускользающими мыслями? Самого себя? Это глупо! Вспомни, что твоя первая жена оказалась пустой, как старый разбитый котел. И не могла принести тебе детей. Вспомни, старый Хадий, как ты отправил ее в далекий путь к предкам, силком напоив чаем забвения… Но ты не должен об этом жалеть, Хадий! Она не могла продолжить род Нэрё, и потому ты принес ее в жертву духам!.. Вспомни, как ты радовался, когда твоя вторая жена подарила тебе сына. И ты верил, что Тир встанет вровень с тобой и продолжит великое дело шаманства. Но Великий Нум сыграл над, тобой злую шутку. И не твой сын, а твоя дочь Амдэ Нзрё — Осенняя Трава — была отмечена особым знаком верхнего мира. Это у нее есть священное родимое пятно, по которому со дня рождения шаманы узнают своего продолжателя… Да, это ей — Амдэ Нэрё суждено обрести власть над людьми!.. Но в их края пришла совсем другая власть. Советская. И вот его дочь, отмеченная знаком Небя, ушла в Красный чум, чтобы там узнать тайну нарисованных слов. А зачем Амдэ эти слова? Ведь старый Хадий уже пообещал ее в жены богачу Нокатэта, который даст за невесту целое стадо оленей. По сегодняшним временам это совсем неплохая цена. Но дерзкая девчонка может сорвать такую выгодную сделку. И он, Хадий Нэрё, шаман «выдутана», знающий секреты, как «протыкать» себя насквозь хореем, как «стрелять» в собственную грудь и разрешать людям «душить» себя веревкой. Он, умеющий поднимать на ноги тяжелобольных и владеющий тайной предсказывать будущее. Он, Хадий Нэрё, перед которым заискивают даже много-оленные, а шаманы «я'нангы» спрашивают советов. Он, всю жизнь властвующий над людьми, не может приказать своей дочери вернуться в родной чум. А почему?.. А потому, что Амдэ сама отмечена знаком Неба, потому, что ей уже шестнадцать лет, потому, что на их становище — Советская власть. А против всех этих сил чары старого шамана бессильны!»

Сидит старый шаман перед потухшим очагом и со странным скрежетом покачивается всем телом. Но это скрипят не его старые кости, это скрипит на зубах его бессильная злоба…

Колыхнулся полог, впуская в чум запыхавшегося Тира. Яркий румянец заливал его юные щеки. В черных бусинках глаз все еще плескалось озеро, где он ловил рыбу. Вот они — весомые слитки живого серебра, которые надо испечь на огне. Но от потухшего очага тянет холодом. А от насупленного отца веет тревогой. Что случилось? Неужели отец опять будет корить его за то, что он, Тир Нэрё, не берет в руки священный бубен? Но ведь ему совсем не хочется разговаривать с духами нижнего мира, когда вокруг их чума такая красивая тундра, полная жизни и тайн. Сколько нового можно открыть за один только день!

— Ты пришел? — процедил сквозь зубы старый шаман.

— Да, я здесь, отец! — ответил Тир, невольно съеживаясь.

— Разведи огонь!

— Мы будем печь мою рыбу? — обрадовался Тир.

— Нет! — сурово оборвал Хадий. — Мы будем камлать!

— Значит, нужно позвать людей?

— Мы будем в чуме одни: ты и я!.. Я хочу узнать, что ждет мою дочь в жизни!..»

— Мы будем камлать для Амдэ?

— Мы будем камлать на Амдэ! — И старый шаман потянулся к шаманской малице. — Ступай запри чум!

— Как это сделать, отец?

— Поверни священные нарты передком на закат. Пусть никто из людей не войдет и не выйдет!..

Языки пламени уже вовсю облизывали сухие ветки ерника, когда раздался глухой удар колотушки и трепетная кожа бубна, нагретая теплом костра, зарокотала. Старый шаман Хадий из рода шаманов Нэрё выпрямился и пошел вкрадчивыми шагами вокруг очага. На старике свободно висела священная малица с разноцветными лоскутками и железными бляхами, которые гремели при каждом резком движении. Пимы тоже были разукрашены. Лоскут сукна с прорезями для глаз алым языком спадал с шапки и закрывал лицо. Держа бубен в левой руке, Хадий тихо и мерно бил колотушкой и монотонно покрикивал: «Гой, гой, гой, гой!..» Постепенно ритм усиливался и учащался. И в ритме этих ударов сидящий перед очагом на оленьих шкурах Тир покачивался с закрытыми глазами и тоже повторял за отцом: «Гой, гой, гой, гой!» И вот бубен медленно затих, а старый Хадий остановился за спиной сына.

— Эй вы, имена которых я помню, вы пришли?

— Мы здесь! — ответили духи утробным голосом.

— Вы знаете, кто позвал вас сюда?

— Ты — наш срединный хозяин, Хадий Нэрё.

— Вы проголодались с дороги?

— Да, мы хотим есть!

— Так вот вам рыба! Она ваша! Ешьте ее! Ешьте! — Хадий остервенело давил ногой ускользающие слитки радостного улова, превращая их в ослизлую грязь, в которой перламутром мерцали чешуйки…

— Теперь вы сыты? — спросил, старый шаман.

— Да! Мы довольны твоей жертвой! — ответили духи.

— Отвечайте, вы знаете, зачем я вас позвал? Чтобы заглянуть за порог жизни своей дочери…

— Так покажите мне ее жизнь! — крикнул Хадий и что-то бросил в огонь. Вспышка осветила чум, клубы вонючего дыма метнулись вверх. Хадий выхватил охотничий нож с костяной рукояткой и вложил его в руку сына лезвием вверх. На лезвии метались отблески огня.

— Смотри, Тир! Хорошо смотри!