Читаем Иорич полностью

Это и в самом деле было интересно — чтобы на постоялом дворе крестьяне и торговцы просто вот так вот болтали друг с другом. Даже на Востоке, где в питейных заведениях такое смешение не великая редкость, представители различных сословий друг с другом не очень-то общаются. А тут — даже между двумя явственными вельможами и окружающими их теклами не чувствовалось ни малейшей напряженности. Очень странно. Что-то тут кроется.

Исключительно из любопытства я выделил пару торговцев — оба носили цвета тсалмотов — и купил им выпивку. Когда я приблизился, на меня подозрительно посмотрели, но для торговцев всякий встречный — возможный клиент, так что они не склонны к беспочвенным оскорблениям.

— Простите за назойливость, — начал я. — Меня зовут Влад.

Они также назвались, но их имен я не запомнил, только что они были очень похожи. Собственно, и видом оба весьма друг на друга походили, возможно, братья.

— Меня распирает любопытство, — честно признался я. — Нечасто в гостинице встретишь такое вот смешение.

— Смешение? — переспросил тот, чье имя заканчивалось на глухую согласную.

— Теклы, торговцы, вельможи — и все в одном зале.

— А. — Он улыбнулся. — Ну да, тут мы ладим получше, чем в других местах.

— Вот это-то мне и странно.

— Все потому, что мы все ненавидим флотских.

— Флотских?

Он кивнул. Мне это ничего не объяснило — от Беломельницы до ближайшего порта не одна сотня миль.

Пришлось задать еще несколько вопросов. В итоге оказалось, что Империя почему-то поставила управлять местными каналами не инженеров, которые обычно этим занимаются, а имперский флот. Случилось это давным-давно, когда Дом Орки был ближе к верхушке Цикла и мог таким образом оказывать более мощное экономическое давление; но даже в дни Междуцарствия положение оставалось прежним.

— А с этих каналов живет весь край, в основном по части орошения.

— А флотские о них не заботятся?

— Заботятся, и даже неплохо. Когда считают нужным.

— Тогда не понимаю.

— Флотские. Они ведь все орки.

— И что?

— Орки, — повторил он, словно это все объясняло.

Я покосился на вельмож — дама, что как раз оживленно о чем-то беседовала с хозяином, носила цвета Дома Тиассы.

— Значит, бароны — тиассы, но должны договариваться с орками.

— А орки хотят выжать из округи каждый грош.

— И значит, их ненавидят сильнее, чем друг друга?

— Но мы вовсе не ненавидим друг друга, — нахмурился он.

— Извините. Просто это немного странно.

— Вы бы поняли, если бы хоть раз пытались организовать орошение из флотского канала или перевозить груз на флотской барже.

— Ясно. Орков я знаю.

Оба улыбнулись и предложили поставить мне выпивку; я согласился.

Если вы вдруг не в курсе, Дом Орки — не просто Дом корабелов и морских воителей — весьма уважаемые занятия, — но главным образом, Дом банкиров и финансистов. Их никто не любит; думаю, даже сами орки терпеть не могут орков.

Мы обменялись историями о знакомых нам ненавистных орках; они задали пару вопросов о моем прошлом и занятиях, но не стали настаивать, когда я сменил тему разговора. Мне поведали кое-какие новости, о которых я, некоторое время оторванный от «цивилизации», не слышал: мятеж нескольких мелких вельмож на северо-западе, отчего поднялся спрос на шерстяную пряжу; недавняя отмена «дымового» налога в Доме Тсалмота, от которого все равно никому ни жарко ни холодно; недавний декрет «и повезло же Чарльсому, фортуна просто стелется под ноги», позволяющий подавать на постоялых дворах напитки собственного производства, и за это больше не штрафуют; и предлагаемые Империей новые условия кредитования под залог земель, которые станут либо разорением для крестьян, если им не помогут землевладельцы, либо ужасом для землевладельцев, если тем не посодействуют крестьяне, либо же ничего по сути не изменят. Взгляд мелкого торговца, который заинтересовал бы меня больше, будь я сам одним из них. А так я просто кивал и улыбался, отдавшись собственным думам.

В зале стоял обычный гомон — слов особо не разберешь, так, интонации и голоса, перемежаемые смешками и покашливанием. С тем же успехом могли говорить и на незнакомом языке. Но когда в непонятной речи вдруг проскакивают понятные имена или названия — «та-та-та Драгаэра та-та-та», — вдруг осознаешь, что язык вполне знакомый.

Именно так и произошло, когда сквозь все эти неразборчивые звуки я четко и ясно разобрал — «Сетра Лавоуд». И сделал стойку.

Повернулся вместе со стулом — не помогло: тот, кто говорил, сидел как раз за спиной у моих соседей-тсалмотов. Тогда я спросил у них:

— Вы знаете, о чем это они?

— Кто?

Я кивнул на тот столик.

— Краем уха услышал и очень удивился. Хотелось бы знать: это правда?

Не поймите меня неправильно — да упасут меня боги от чего-либо подобного, — я ровным счетом ничего не слышал, кроме слов «Сетра Лавоуд».

Они, сидя несколько ближе, несколько секунд слушали, потом кивнули.

— А, это. Да, правда. Мой кузен — почтовый инспектор, он рассказывал об этом, когда возвращался из Адриланки в Воротный Чертог.

— Вот как, — я сделал вид, будто впечатлен.

— Многие об этом говорят. Странно, что вы не слышали.

— А подробности какие-нибудь есть?