Читаем Граф Морен, депутат полностью

Как видите, у этого человека была почтенная внешность. Его большое сухощавое и крепкое тело покоилось на ногах, которые у другого человека показались бы плоскими, но они были обуты в отличные воинственные сапоги, настоящие сапоги героя.

Я услышал его голос:

— Я получаю газеты из всех стран земного шара, я читаю албанские, герцеговинские, хорватские, боснийские, трансильванские, цейлонские, аргентинские, сан — домингские, берберийские, эскимосские, махаратские газеты, и когда из хроники происшествий я узнаю, что мельник из Марбурга утонул в Драве или что бедного шудру из Катманду сожрал тигр, на моих глазах выступают слезы, и я чувствую себя одновременно отцом, матерью, женой и детьми этих несчастных.

Его прервал звонок. Я вернулся в ложу, думая: «Как он великолепен!»

На следующий день я уже был секретарем г — на Веле. Однажды, когда я выписывал адреса из справочника Боттена «Весь Париж», дорогой мэтр вызвал меня к себе в кабинет. Едва я вошел, как он принялся испускать глухие стоны, причем все его лицо судорожно подергивалось. Я испугался. Он это заметил и мягко сказал:

— Пустяки, просто ревматизм, я им заболел, проведя четырнадцать часов в болоте на Украине. Теперь это осложнилось невралгическими болями; их причиняет пуля, которая попала мне в голову, когда я шел один через лес в Техасе. Но, прошу вас, не обращайте на это внимания.

И правда, он, казалось, уже совсем не чувствовал боли, которая еще за минуту до этого исторгала у него страшные вопли.

— Юный друг мой, — сказал он, — скоро вы сможете быть мне полезным. Я еще не говорил о вознаграждении. Справедливо и необходимо, чтобы каждый труд оплачивался. Стоит зам сказать только слово, одно только слово, и я вручу вам сумму, которую вы назначите сами. Но, если позволите дать вам совет, положитесь на меня и предоставьте это мне. Ручаюсь вам, что вы не пожалеете.

Тут мне стало до очевидности ясно, что, если только не быть врагом самому себе, самым несообразительным и ограниченным человеком, короче говоря — дубиной, я должен отказаться от всякой мысли о жалованье. В знак согласия я кивнул головой. Сейчас же я мог поздравить себя с удачей: г — н Веле ответил на мой кивок многообещающей улыбкой, убедившей меня, что моя карьера сделана. Он медленно расстегнул сюртук, положил руку на сердце, вынул из кармана сигару и предложил ее мне. Это была обыкновенная дешевая сигара. Но недаром говорится, что все дело в том, как дать! Г — н Веле протянул мне сигару таким широким, щедрым, величественным жестом, что я понял: он присудил мне почетную сигару»

С этого дня мы обратили все наше внимание на …ий избирательный округ Сены — и-Марны. По правде сказать, мы. не имели о нем ни малейшего понятия. Когда‑то г — н Веле пил воду из рек всего мира, но никогда не останавливался на берегах Марны. Он поручил мне изучить потребности населения, у которого нам предстояло собирать голоса. Я справился в географических словарях и узнал, что местное население занимается промышленностью и земледелием. Из этого я заключил, что оно нуждается в дожде и солнце и хочет мира. Мой мэтр не повелевал ветрами, приносящими и уносящими тучи, но он был из числа тех благословенных людей, которые преподносят благодарным народам символическую оливковую ветвь. Он часто говорил о братстве народов. Он изрекал: «Возьмите флейту и заиграйте на ней в лесах: послушать вас сбегутся все звери; есть гармония, которая сближает народы: эта гармония и должна зазвучать». Я любовался этим старым храбрецом, покрытым ранами и стремящимся к всеобщему миру. В свою программу он включил отмену воинской повинности и упразднение постоянных армий. Недоверчивые люди, может быть, спросят: как же г — н Веле надеялся разоружить не только нас самих, но и наших соседей? Но я не был недоверчивым человеком, меня охватил восторг и окрылила надежда.

Пока я изучал потребности …го округа Сены — и-Марны, г — н Веле совещался с адвокатами, составлявшими нечто вроде избирательного комитета и государственного совета оппозиции. Я познакомился с дюжиной адвокатов, которые давали г — ну Веле консультации по государственному праву. Ведь нам приходилось бороться с правительственным кандидатом, который силен был благодаря возобновлявшемуся уже много раз мандату и личному положению, — с графом Мореном.

Среди этих юристов я имел удовольствие встретить г — на Фонтане — отца; его можно было принять за римлянина: густые брови, отвислые щеки и квадратный подбородок. На ходу он дружески помахал мне кончиками пальцев, и я был польщен этим знаком внимания, тем более что вокруг него теснились коллеги и слушали его одного. Он не злоупотреблял успехом своих речей: на заседании он произносил не больше четырехпяти фраз и одну из них посвящал сожалениям о славном прошлом театра Французской комедии и восхвалениям пленительной г — жи Аллан.

— Вы, молодежь, ее не знали, — говорил он юным собратьям.

Они расходились, повторяя:

— Фонтане — артист до кончиков пальцев!