Читаем Глазами геолога полностью

При помощи геофизических приборов можно просматривать Землю насквозь, подобно тому, как просвечивают внутренности человека лучами Рентгена. Другие приборы помогают исследовать свойства горных пород. Так складываются знания о недоступных земных недрах.

Направление к центру планеты можно считать геологической осью.

Вперед-назад, вправо-влево, вверх-вниз… Дальше, кажется, и ехать некуда! И все-таки есть еще одна — четвертая! — ось.

Вдоль четвертой оси все на свете движется непрестанно. Даже домоседы! Потому что это — ось времени. Все мы устремлены вдоль нее от прошлого к будущему. И никакая сила не остановит нас на полпути.

Двигаясь по оси времени, перемещаясь по ней, человек из крохотной клеточки превращается в ребенка, взрослого, старика и завершает свой путь, передавая многие свои качества другим людям и своим детям. Меняется и весь видимый нами мир, хотя мы за свою недолгую жизнь не успеваем заметить многие перемены.

В будущее мы двигаемся сами собой, безо всяких усилий. Для путешествия в прошлое необходимо кое-что предпринять.

Перенестись в свое собственное прошлое помогают нам воспоминания. Воссоздать прошлое народов и государств умеют историки по летописям, дневникам, памятникам старины. Археологи заглядывают в глубь тысячелетий, изучая остатки сооружений, домашней утвари, орудий труда, произведений первобытного искусства.

А что было раньше? Как узнать о событиях, происходивших на Земле до человека? Как продвинуться на миллионы лет вдоль оси времени, в отдаленнейшее прошлое?

Надо призвать себе на помощь несколько геологических наук: историческую геологию, палеонтологию, палеогеографию и палеоклиматологию.

Существует немало способов для определения климата давно прошедшей эпохи, или для выяснения прежнего положения горных хребтов, или даже для измерения температуры давно исчезнувших морей. Мы воспользуемся достижениями ученых, чтобы совершить два путешествия вдоль геологических осей. Для этого потребуется совсем немного времени. Все наше снаряжение: воображение и знания. С их помощью перед нами открывается путь в необычайные миры, не доступные ни зрению, ни слуху, ни даже всесильной технике.

В десять лет я твердо решил стать кочегаром.

Возле нашего дома проходила железная дорога. По вечерам мешали уснуть бодрые крики паровозов. Надвигался, забивая всю комнату, гулкий стук колес. Бренчали вагоны, будто скованные цепями. По потолку мелькали, чередуясь, черно-белые полосы.

Я представлял себе чумазых кочегаров, которые выглядывают из окон паровозов. Они похожи на клоунов: носы — черные пятачки, лица — рябые от гари, на щеках и на лбу — красные отблески огня, бушующего в топке. Улыбки их белозубы, как у негров. Черные телогрейки замаслены до блеска.

Под паровоз беспрерывно бежит лестница: два блестящих рельса с поперечинами шпал. Паровоз ловко взбирается по ней на покатые холмы, плавно огибает склоны и сбегает в низины.

Все вокруг движется, убегает назад, прочь, обновляется. И торопливый огонь в топке — такой живой! — тоже движется и обновляется.

Что может быть прекраснее?

Даже насыпь железной дороги была необыкновенной: из разноцветных, нарядных и холодных голышей. Может быть, камни привезли сюда веселые кочегары из разных стран: белые — с севера, черные, будто загорелые, — из Африки, серые — с берегов Приморья, зеленоватые — из прибалтийских озер?

Однажды в насыпи я нашел камень, похожий на пулю: ровненький, сужающийся в одну сторону.

Я показал находку Борьке, самому старшему из нашей компании. Он хмыкнул:

— Тоже невидаль… Чертов палец!

— Какой чертов палец?

— Мало ли какой… Его истолчешь в порошок, посыплешь на болячку, раз — и нет. Кровь поворачивает.

И без того было видно, что камень необыкновенный: точеный, совершенно не похожий ни на какой другой. Я не стал истирать его в порошок. Но к порезам прикладывал — вроде бы помогало.

Втайне я ждал от чертова пальца какой-нибудь неожиданности. И не ошибся.

…Через много лет я приехал в свой родной городок.

Пошел на железнодорожную насыпь. Она оказалась приземистой, замусоренной. Ни одного сколько-нибудь примечательного камня там не было: обломки обычных горных пород, которые попадаются всюду на Русской равнине.

Оставалось только усмехаться, припоминая, сколько тайн я находил прежде в этой груде гравия. А теперь знаю, как рождаются эти камни, из чего они состоят, и могу даже догадаться об их судьбе.

А вот и мой старый знакомый. Впрочем, никакой он не чертов палец. Обычная окаменелость, раковина-скелет древнего животного — белемнита.

Камень лежал у меня на ладони…

Вдруг я почувствовал, как он чуть заметно вздрогнул.

Он начал медленно изменяться. Из коричневого стал розовато-серым. На нем появилась тонкая, щекочущая ладонь кожица. Она утолщалась, шершавилась. Сквозь нее голубоватыми ветвями проглянули кровеносные сосуды.

Камень обволакивался живой плотью. Я ощущал легонькие упругие толчки.

У заостренного его конца выросли два полукруглых плавника, а на противоположном — появился как бы бутон цветка. Из него вытянулись щупальца — тугие и тонкие, как листья столетника.