Читаем Феникс (ЛП) полностью

С момента восстания, которое произошло два месяца назад, правительство Стражей нашло способы, чтобы ударить по нам как можно сильнее, например, задерживать поставку медикаментов из наших больниц или прекратив поставки синтетической крови «Синт-О» в гетто Дарклингов, известное, как «Легион». Я работаю с «Людьми за Единство» (повстанческая организация, проводящая кампанию по объединению наших рас), чтобы защитить народ города. Позади них открывается парадная дверь и на пороге появляется миловидная женщина средних лет с волосами песчаного цвета, вытирающая руки о полотенце. Я видел её несколько раз на повстанческих митингах, однако, мы ни разу не перекинулись, ни единым словом. Кажется, её зовут Салли.

— Мальчики, а ну живо внутрь и оставьте юношу в покое, — говорит она.

— Нуу, мама, — канючит Маленький Феникс.

— Никаких «нуу мама», — говорит она, приглашая их войти.

Она одаривает меня застенчивой улыбкой, когда они входят в дом.

— Я, правда, восхищаюсь тем, что ты делаешь, — тихим голосом говорит она. — Я думаю, ты очень храбрый, раз решился противостоять Пуриану Роузу. Это придало мужество многим в этой стране, чтобы решиться поступить так же.

— Спасибо, — говорю, потирая затылок.

Она слегка краснеет.

— Ну что ж, удачи завтра на выборах. Я буду голосовать против «Закона Роуза», — говорит она. — Война закончена, пришло время простить друг друга и двигаться дальше.

— Я ценю Вашу поддержку, — отвечаю я. — Увидимся завтра.

Я иду в сторону маленького домика в конце переулка и стремительно обхожу одноэтажное здание. Как я и надеялся, окно в спальню открыто. Я забираюсь внутрь, очень осторожно, стараясь не шуметь, и приземляюсь уже по другую сторону.

Крошечная комната заставлена старой мебелью: стол, две кровати, две тумбочки и шкаф. Половина, занимаемая Дей — безупречна, в то время как сторона Натали завалена журналами, обувью и бельем для стирки. Её ночной столик усыпан косметикой, плюс маленький контейнер с лекарствами для сердца, которые я украл у Стражей, когда мы ворвались к ним за своими медикаментами. Я аккуратно пробираюсь сквозь беспорядок и склоняюсь над её кроватью. Из-под одеяла, сшитого в ручную, выглядывает только лицо Натали, её золотые кудри рассыпаны по подушке.

— С днем рождения, блондиночка, — шепчу я.

Солнечный свет попадает на её светлые ресницы, когда они сонно трепещут.

— Ты мне как раз снился, — говорит она.

— Надеюсь, только хорошее? — спрашиваю я, скидывая с себя куртку.

Она хватает меня за пояс и тянет к себе в кровать, заставляя деревянные рамы скрипеть под нами. Я переживаю, что Самрина (опекун Натали и её сестры Полли), может нас услышать, но эту мысль быстро оттесняет на задний план поцелуй Натали в губы. Все растворяется, нет никого и ничего, только мы и наши сердца, бьющиеся в унисон. Моя рука скользит вниз по ее телу, пробегая по мягкой хлопковой ночной рубашке, пока не находит шелковую гладкость её ног. Мои пальцы проводят по маленькой отметине на её икре, которую несколько месяцев назад оставил Дарклинг, укусив её. Натали неожиданно перестает целовать меня и резко поднимается. Её щеки пылают, она смотрит на кровать Дей. Она испускает долгий выдох, когда понимает, что там пусто.

— Могло получиться неловко, — говорит она.

Я усмехаюсь:

— Да уж, я не стал бы сдерживать себя, будь она здесь.

Натали, глядя на меня, приподнимает бровь.

— Ну ладно, может и стал бы.

— Ну, раз мы одни... — Она игриво пробегает пальчиками по моей рубашке, расстегивая пуговицы.

— Натали, не надо, — говорю я, хватая её за запястье.

Она чуть хмуриться.

— Я просто подумала, раз сегодня мой день рождения...

— Ты же знаешь, я не могу.

— Доктор сказал, что твои ожоги зажили. Разве мы не можем попытаться? Прошло столько времени, когда мы... — Она не закончила предложение. Прошло больше двух месяцев с нашей физической близости. — Эш, я люблю тебя. И мне плевать, как ты выглядишь.

— Тогда полагаю, нам повезло, что я такой жеребец, — дразню я её.

Она пытается улыбнуться, но по глазам видно, как она разочарована.

— Я очень хочу тебя, — говорю я, нежно проводя большим пальцем по её щеке.

— Правда? — шепчет она.

— Конечно. Только об этом и думаю, поверь мне.

— Тогда почему мы не можем....

Мое тело напрягается. Потому что я урод?

— Прости, Эш. Я не хотела давить, — говорит она, видя как мне неуютно. — Это все неважно, я могу подождать. Простишь меня?

Я снова целую её. На этот раз решительно, жадно, показывая ей, сколько она значит для меня. Я очень хочу её — Господи, да я хочу её так, что это просто не выразить словами. Она вздыхает, когда мои клыки нежно прикусывают её нижнюю губу.

К чертям.

Я стягиваю через голову рубашку и бросаю её на пол. Я ложусь и затаскиваю Натали на себя. Моё сердце бешено колотиться. Это впервые, когда Натали увидит мои шрамы, после того, как я был доставлен в больницу, после моей неудавшейся казни. Ее пальцы пытливо исследуют мою кожу. Её прикосновения легки, как перышко, когда она скользит по лоскутной обгорелой коже моего торса. Я слегка вздрагиваю, кожа на шрамах все еще очень нежная.