Читаем Фантастика и Детективы, 2014 № 12 (24) полностью

Он уже и местечко присмотрел — на вершине холма, что возвышался над грузовой гаванью. Там, в окружении высоких сосен, можно поставить крепкую хижину, не боящуюся ни вьюг, ни града. А в погребке держать наготове пару бочонков темного эля, который приятно потягивать из высоких глиняных бокалов у горящего очага, травя байки со старыми моряками, сошедшими на сушу, или же просто слушать завывание ветра в трубе. И вот тогда пусть стучат в закрытые ставни хоть все-все ветра и все снега мира, но он им не откроет. А возьмет потеплее плед, укроет старческие натруженные в долгих вахтах колени, и будет дремать, пока его песок в незримых часах жизни не перетечет на самое дно.

Вот только все понимали, что последний сезон у шкипера, которого за чуткость к молодняку прозвали в порту Папашей Ло, случится не скоро. Да и — настанет ли он, этот последний сезон? Ведь чаще моряки заканчивали век не в уютной постели, а где-то там, в глухой морской ночи, когда не видно и не слышно ничего и никого, когда помощник не успеет вот так, как сейчас, выкрикнуть: «на пятке!». И сейнер, набравший ход, переломится, как сухая ветка, и те, кто будет барахтаться после в море, не успев надеть мореступы и тулупы на гусиных перьях, станут завидовать другим, — которые ушли на дно вместе с кораблем.

Молодым да вертким иногда удавалось вынырнуть и с двадцатиметровой глубины, ходила легенда о матросе, спасшемся с корабля, который ушел на верную сотню метров. Да только легенды тем и примечательны, что все их слыхали, да никто произошедшего не видал. Это как байки о путешествиях в Великую Бездну.

На этот раз испытывать судьбу и корабль на прочность не пришлось. Помощник, теряя последний голос, успел выкрикнуть спасительное предупреждение, а Папаша Ло, вывихнув кисть, успел налечь на штурвал и увести «Пеликан» от опасности.

Дрожа от натуги, перемешивая с песней вьюги свой стон, сейнер останавливался, разворачиваясь бортом, продолжая двигаться по инерции боком. А потом раздался отчетливый удар, правый сноуборд воткнулся во что-то твердое, и сейнер замер.

— Убрать паруса! — настала пора не жалеть связок и Папаше Ло. — Вейвул? Ты как, старина?

По палубе прокатился дробный топот парусной команды и ловцов.

— Я в порядке, но вот «Пеликан»… — донесся изменившийся, ослабленный долгим трудом голос помощника.

— А что с ним?

— Во что-то мы упёрлись. Как будто скала, которой здесь быть не должно.

Помощник покинул штурманскую люльку и брел по палубе, цепляясь за леера. От двухчасовой игры с волнами его шатало. Остановка корабля во время вьюги всегда означала крупные неприятности, именно потому и пришлось Папаше Ло со своим помощником рисковать, устраивая гонки с Судьбой, рискуя нарваться на неприятности. Но, кажется, миновать их полностью не удалось. Единственное, что хоть как-то успокаивало — «Пеликан», столкнувшийся с препятствием, не развалился на куски, а всего лишь зацепился за что-то и замер в неподвижности, будто став на якорь.

Моряки, усталые и встревоженные, всё же воспользовались внезапной передышкой, привалившись кто к чему, ловя воздух открытыми ртами, опустив шарфы-матроски с раскрасневшихся щек на шеи. Хотя им было интересно, что же произошло, и во что это выльется, доверие к Папаше Ло пересилило, и они просто дожидались, когда шкипер с помощником во всём разберутся.

— Вейвул, дружище, вот, держи, как раз для такого случая. Хлебни, и пойдем, поглядим, что там у нас за приключение. — Папаша Ло достал из широкой муфты, болтающейся на объемном его животе, фляжку с еловым ликером, сделал сам пару глотков и протянул её помощнику.

— Спасибо. То, что надо. Но приклеились мы тоже — будь здоров! — возвращая флягу шкиперу, а голос себе, ожил помощник. — Успел заметить в последний момент. Скала — не скала, но что-то черное… И очень большое. Если бы прямо в неё, то всё, привет снежным девам, что поют прощальные песни.

— Не вовремя ты снежных дев вспомнил. До берега отсюда дней десять пути. В такую вьюгу ни за что не выбраться. Опасно сейчас в море, разве что снять сноуборды и попытаться на них… Эх, да что я и сам раньше времени-то, почище снежных дев причитаю! Старею, никак.

— Старость? Ну, нет. Как-то сложно представить тебя без штурвала и капитанской муфты, просиживающим задницу у камина.

— Вот прямо сейчас я бы предпочел просиживать задницу, а не торчать посреди вьюги на остановившемся корабле… И темень такая, ничего не видать. Пошли уже, — дождавшись, пока помощник заново разожжёт фонарь и протрет запотевшие линзы, сердито сказал шкипер.