Читаем Джек-потрошитель с Крещатика полностью

— Удовлетворите свое любопытство, прошу, — г-н Киевицкий сделал жест рукой, предлагая ей перевернуть фотографии.

Некоторое время Заира рассматривала изображения трех женщин.

— Интересно… Весьма интересно. Что ж, я охотно расскажу вам про Трех. И мне нет дела до того, что вас интересует только одна.

— Как и мне нет дела до того, что обладательница трех замков и сокровищ, достойных семи королей, делает в самом вонючем районе Лондона, продавая свои предсказанья за пенни, — ответил любезностью на любезность Демон. — В районе, из которого любая благоразумная дама сбежала бы без оглядки.

— Вы говорите о кровавом чудовище Уайтчепела? — насторожилась та. — Полагаете, мне тоже угрожает опасность?

— Вы тоже имеете привычку ходить по ночам… Но я полагаю, что моя оплата воспоследует за вашей услугой, — поторопил ее пророчество Демон.

— О, вы будете довольны мной!

Мадам Заира презрительно сбросила со стола засаленные карты и пододвинула к себе маленький круглый шар, но не хрустальный, а похожий на аквариум без рыбок.

— Вот эта, Катерина, — пророчица взяла в руки фото невероятно красивой брюнетки, — слишком уродлива. Из рода уродов. Она считает, что ее невозможно любить, как урода-горбуна из романа господина Гюго. Она погибнет, если ее никто не полюбит. И в гибели может сгубить многих…

Господин Киевицкий удовлетворенно кивнул.

— Вот эта, Дарья… чем она занимается?

— Она певичка.

— Глупости… она не пела ни разу в жизни. Она не сыщет себя, пока хоть раз не споет. Когда она запоет так, что купол рухнет… она споет впервые в жизни!

Мадам пододвинула к себе третье фото. И ее стеклянный шар-аквариум вдруг ожил, засветился изнутри белым сиянием.

— Киевица Мария…

— Мария Владимировна.

— Ваша правда, она может овладеть целым миром. Самая сильная… но и самая слабая… Ее беда пострашнее, чем у других. Я вижу рядом с ней мертвеца.

— Продолжайте, — сказал Киевский Демон.

— Даже двух мертвецов. Она родила сына от человека, которого давно нет на ее земле. Нынче же ваша Мария Владимировна живет с привидением… весьма любопытный выбор спутников жизни. Но выбор опасный!

— Продолжайте, — повторил гость, слегка постукивая утяжеленным перстнем пальцем по набалдашнику трости.

— И я вижу вовсе не любовь, а Присуху. Я вижу ее мужчину, который не любил никого, мужчину, который натворил много зла… но однажды он выпил приворотного зелья и влюбился в Киевицу, влюбился так сильно, что не смог даже умереть, — мадам Заира смотрела вовсе не на фото Марии Владимировны, а в свой сияющий шар, — он мертв, но будет жив, пока любит ее. Один лишь вопрос: разве это любовь? Да, это чувство посильнее любви! Но любовь ли это? И однажды некто задаст этот вопрос. И этот вопрос все изменит. И вы боитесь его…

— Вопроса? Или ответа?

— Мертвец, привидение, который сейчас рядом с ней, — единственное создание в мире, которого вы боитесь. Но вы уже знаете, как его победить, не так ли? Потому вы и здесь.

Демон кивнул.

— Однако я скажу вам то, что вам неизвестно. У вашей Марии Владимировны нет души.

— Нет души? — мадам Заире удалось удивить даже своего невозмутимого гостя.

— Игры с жизнью, смертью, Присухой не проходят зря.

— Где же душа?

— Разорвана. И хоть помочь вам непросто, вы пришли по адресу.

Мадам подняла черную скатерть с золотой бахромой, достала из тайного ящичка стола маленькое круглое зеркало, протерла его краем своей узорной шали и дунула на стекло…

Зеркальце раскололось на две половины.

Начало ХХ века

Мужчина сделал шаг и замер на пороге — глаза молили о слепоте, сердце застыло, надеясь на безумие. Его девушка лежала на диване в нелепой, неприличной позе — с расставленными ногами, выгнутой спиной, запрокинутой головой. Ее черные чулки были спущены, запертая в корсет грудь тяжело вздымалась, из горла вырывался стон. А рядом с ней лежала прекрасная черноволосая дама. Рука дамы терзала девичью грудь, губы — жадно впились в ее губы.

Он не мог сказать, что испытывает сейчас — ужас, отвращение, восхищение? Он просто стоял и смотрел до тех пор, пока черноволосая не подняла лицо, не взглянула прямо на него.

И в этот миг его сердце остановилось.

Начало ХХІ века

…свернув на середине Андреевского спуска, женщина поднялась на Лысую Гору.

Киевляне знали Гору как Замковую — но она была Лысой. А женщину в общественном месте наверняка бы окликнули: «Девушка…». Но она была женщиной, и Гора знала об этом.