Читаем Древо Лазаря полностью

— Во всяком случае, кто-то из вашей семьи… «Молодой человек, если ты мудр, остерегайся девицы с медмелтонскими глазами».

— Понимаю. — Ее глаза сверкнули любопытством и удовольствием. — Гость усваивает уроки истории… или это Стефан и Вероника рассказали вам?

— Да, рассказали они, — подтвердил Мальтрейверс. — Хотя не думаю, что вы такой уж яркий пример.

— Я — нет. У меня нет почти ничего общего с этой легендой. В деревне вы увидите нечто гораздо более драматичное. Вы долго пробудете здесь?

— Всего несколько дней. — Он протянул ей руку: — Гас Мальтрейверс.

— Сэлли Бейкер. — Она стянула запачканную землей брезентовую садовую перчатку, ее рукопожатие было почти мужским. — Я должна предупредить, что вас встретят здесь как чужака. Не так уж много лондонцев приезжает в Медмелтон.

— А я разве из Лондона?

Она кивнула на заднее стекло его машины с наклейкой торгового агента: «Кто-то же купил там машину».

Мальтрейверс рассмеялся и слегка поклонился ей в знак уважения:

— Туше. Неужели все медмелтонские девицы такие находчивые?

— Вам предстоит узнать это, не так ли? — Сэлли Бейкер опять натянула перчатку. — В любом случае желаю вам хорошо провести время. Возможно, мы еще встретимся. — Она улыбнулась ему и отправилась снова в сад.

Мальтрейверс попрощался и снова забрался в машину. Спускаясь с горы, он лениво размышлял о только что состоявшемся разговоре. Медмелтонские глаза (карий был обычно справа) появились еще в 1608 году, когда Джон Гэррет была осуждена судом присяжных в Эксетере за то, что соблазнила мужа другой женщины. Ее приговорили к мучительной порке на телеге, которую должны были провезти по всей деревне. Никто больше ничего о ней не слышал, но эти глаза, с которыми рождались от случая к случаю девочки в разных семьях, не связанных родством, стали отныне ассоциироваться с типом девиц, заставлявших изрядно нервничать родителей молодых людей. Тот факт, что большинство обладательниц таких глаз вели безупречную жизнь, а в XIX веке одна из них стала храброй и безгрешной миссионеркой в Африке, совершенно не улучшил их репутации. Наука давала пространные объяснения этому феномену, утверждая, что, очевидно, это последствия брачных союзов между близкими родственниками в прошлых поколениях. Но так или иначе, это явление стало фактом. У Вероники Харт такие же разные глаза, как и у ее дочери Мишель, — необычная, но привлекательная черта.

Мальтрейверс подъехал к церкви Святого Леонарда и остановился. На дорогу времени ушло меньше, чем он предполагал, его ждали только через час. Поскольку из письма Стефана следовало, что именно церковь была предметом его волнений, Мальтрейверс решил выйти из машины и осмотреться. Он открыл задвижку на одной из створок двойных, крытых потемневшей от непогоды дранкой кладбищенских ворот и прошел под их кровлей. Дорожка вела между надгробиями прямо к порталу двери, выходящей на запад. Перед ней рос сладкий каштан, извилины коры причудливо обвивали его толстый ствол. Около, на траве, лежала небольшая проржавевшая железная полоска, на которой было отлито: «Древо Лазаря». Это дерево и стало источником возникновения весьма сомнительной легенды, в которой некий молодой человек обещал девушке жениться на ней, если дерево зацветет в день Святого Леонарда. Поскольку этот церковный праздник приходился на 6 ноября, кавалер и не помышлял о свадьбе. Но как это неизбежно случается в подобного рода историях, в означенное утро в положенное время дерево было в полном цвету, а под ним стояла девица, готовая к свадьбе и, наверное, превосходно выглядевшая в своем подвенечном наряде. То самое первое дерево, конечно, давно погибло, на его месте выросло другое, а потом и следующие… И все они поддерживали бытование странной легенды.