Читаем День Шакала полностью

Бросив несколько слов остающемуся во Дворце дежурному охраннику, на заднее сиденье этого же автомобиля сел еще один человек. Это был комиссар Жан Дюкре, начальник службы безопасности Президента. Два мотоциклиста в белых шлемах отъехали от западной стены и направились к воротам. За пять метров от входа они притормозили и оглянулись. Маро тоже подъехал к воротам и остановился за мотоциклистами. За Маро последовала вторая машина. Было 19.50.

Снова отползла в сторону чугунная решетка, и кортеж двинулся мимо застывшей стражи в предместье Сан-Оноре. Миновав его, колонна выскочила на авеню де Марини. Здесь, за растущими вдоль дороги каштанами, сидя на мотороллере, ее поджидал молодой человек в защитном шлеме. Проследив за промчавшимся мимо кортежем, он съехал с обочины и двинулся следом.

Движение было не слишком интенсивным, и поэтому никаких предупреждений о выезде Президента не было дано заранее. Лишь вой сирен подсказывал постовым о приближении колонны, и только отчаянными усилиями им все же удавалось вовремя освободить дорогу. Прибавив скорость, колонна стремительно ворвалась на залитую солнцем площадь Клемансо и пересекла ее в направлении моста Александра III.

Двигаясь в потоке служебных автомобилей, молодой человек на мотороллере старался не отставать от кортежа. Миновав мост, Маро выехал на авеню Генерала Гальени, а оттуда — на широкий бульвар Инвалидов. Здесь, на пересечении бульвара Инвалидов и улицы Рю де Варан, мотороллер сбавил скорость и свернул к угловому кафе. Зайдя внутрь, молодой человек достал из кармана небольшой металлический жетон, подошел к стоящему в глубине зала телефону и набрал номер.

Подполковник Жан-Мари Бастьен-Тери ожидал в кафе в пригороде Медон. Ему было тридцать пять лет, он был женат, имел троих детей и работал в Министерстве Авиации. За обычным фасадом своей профессиональной и семейной жизни он скрывал глубокую ненависть к Шарлю де Голлю. Он был убежден, что, уступив Алжир местным националистам, Президент предал не только Францию, но и тех людей, которые в 1958 году восстановили его у власти.

С потерей Алжира сам подполковник не потерял ничего, но его соображения основывались не на личных мотивах. В своих собственных глазах он был патриотом, уверенным, что послужит на благо своей любимой родины, уничтожив человека, который, по его мнению, предал ее. В то время тысячи людей разделяли его взгляды, но лишь немногие из них были фанатичными членами Секретной Армейской Организации, поклявшимися во что бы то ни стало убить де Голля и свергнуть его правительство. Бастьен-Тери был одним из них.

Потягивая пиво, он услышал, как в кафе зазвонил телефон. Бармен передал ему трубку и отошел в другой конец зала, чтобы настроить барахливший телевизор. Несколько секунд Бастьен-Тери молча слушал, затем произнес:

- Очень хорошо, спасибо, - и положил трубку на рычаг.

Заплатив за пиво, он не спеша вышел из кафе. Оказавшись на тротуаре, достал из кармана газету и дважды свернул и развернул ее.

На втором этаже в доме напротив молодая женщина задернула кружевные занавески на окнах квартиры и, обращаясь к собравшимся в комнате, произнесла:

- Маршрут номер два.

Пятеро молодых людей, не искушенных в организации покушений, перестали нервно ломать руки и вскочили. Остальные семеро были постарше и нервничали гораздо меньше. Командиром этой группы и вторым человеком после Бастьен-Тери был лейтенант Алан Бугрене де ля Токне, правый экстремист из семьи поместных дворян. Ему было тридцать пять лет, он был женат и имел двоих детей.

Самым опасным из всех собравшихся в этой комнате был Жорж Ватен. Тридцати девяти лет, широкоплечий, с квадратной челюстью, он был настоящим фанатиком ОАС. Будучи в прошлом агрономом в Алжире, Ватен за два года зарекомендовал себя как наиболее опасный убийца в организации. Из-за старого ранения в ногу он был известен под кличкой Хромой.

Услышав сообщение, все двенадцать спустились вниз и через заднюю дверь вышли на боковую улочку к шести ожидавшим у входа автомобилям, которые были либо украдены, либо взяты напрокат. Было 19.55.