Читаем Дело Белки полностью

В результате всего через полчаса мои фары, одна из которых смотрела влево и вверх, а другая вправо и вниз, освещали путь где-то в переулках, в районе Фестивальной улицы. Возможно, опытные работники шашечек и баранки сказали бы, что я действовал неправильно. Но подвизаясь на ниве частного извоза всего пару месяцев, я твердо усвоил, что в модельном ряду прочих «бомбил» мой жигуль может выступить разве что в роли «У-2». А он, как известно, был ночным бомбардировщиком. Это значило, что для успешного выполнения задания «У-2» всячески избегал больших высот и ярко освещенных просторов. Наоборот, он заходил на цель крадучись, самыми темными углами и задворками, благодаря чему и бомбил удачно, и летчиков возвращал домой в целости и сохранности. Примерно такой же тактики придерживался и я. Ехал себе тихонечко и внимательно поглядывал по сторонам, высматривая, кого бы принять на борт. Тем не менее следующего гражданина я, к своему ужасу, принял вовсе даже на бампер. До сих пор не понимаю, как и откуда он возник. Только что передо мной была абсолютно пустая дорога, и вдруг — ба-бах! Машина словно врезалась в вековой дуб, который в секунду вымахал из-под земли прямо перед ее носом. Правда, дуб при столкновении с моим жигулем, пожалуй, все-таки устоял бы. А верзила, об которого я остановился, покачался-покачался, да и рухнул.

В панике я выскочил из машины и бросился навстречу своей судьбе. Не знаю, кому как, а я считаю, что сбить пешехода — это самый страшный ночной кошмар любого водителя. Не могу описать, как часто начинает биться у меня сердце, когда, повернув за угол, вижу какого-нибудь древнего деда, который медленно и неотвратимо выходит на проезжую часть с тем же решительным выражением лица, с которым он когда-то бросался под танки. Еще большую опасность представляют молодые мамаши, которые, вероятно, считают оживленную улицу чем-то вроде холодной реки. Они долго собираются с духом на тротуаре, а потом ни с того ни с сего без предупреждения кидаются в транспортный поток. Иногда при этом дамочки толкают перед собой коляску. Иногда, наоборот, тащат якорь в виде упирающегося во все сандалии малыша. В любом случае при виде такого зрелища моя водительская душа спешит отделиться от моего же водительского тела, да и от самого автомобиля. Так что все остальные действия, как-то: экстренное торможение, резкий поворот руля в сторону, а также многоэтажное обкладывание матом пешехода — я делаю на уровне автоматизма. Однако на этот раз автоматизм, увы, не сработал. Я смотрел под бампер своей машины и видел тело, которое вытянулось вдоль дороги примерно на два, а то и два с половиной года колонии общего режима. Вот и решайте после этого, кто в такой ситуации в большей степени жертва аварии — тот, кто уже лежит, или тот, кто еще только сядет? А в том, что сесть придется, я почему-то не сомневался. Не могу объяснить, какое чувство подсказало мне, что гигант, которого я сбил, уже не дышит. Просто от темного силуэта передо мной прямо-таки веяло смертью. Походкой приговоренного я вернулся к водительской двери, вынул из машины мобильный телефон, набрал «02» и услышал холодный, абсолютно лишенный какого бы то ни было участия или сострадания голос:

— Ключи!

Забыл упомянуть. Голос почему-то возник не из телефонной трубки, а откуда-то сзади. Обернувшись, я увидел перед собой восставшую во весь исполинский рост жертву наезда.

— Ключи! — хриплым мужским голосом повторила жертва. Спорить почему-то не захотелось. Не то что бы я всегда вот так просто готов расстаться со своей собственностью. Однако бывают такие минуты, когда жить хочется гораздо больше, чем гневаться и отстаивать свои права. По крайней мере именно в этот миг я почувствовал, что, кажется, такая минута наступила.

— В зажигании! — коротко информировал я нависшего надо мной громилу. — Колеса не подкачать?

Про колеса я, конечно, не сказал. Дыхания не хватило. Но, ей-богу, был готов и стекла протереть, и масло проверить, и даже лично подтолкнуть свою машину, только бы это «нечто» поскорее куда-нибудь уехало, сгинуло или на худой конец растворилось. В ответ здоровяк легонько взмахнул правой рукой, отчего все мои девяносто килограмм стремительно вознеслись над дорогой и, описав высокую дугу, рухнули в куст аж на противоположной стороне улицы. Там я и предпочел оставаться, слушая, как бугай, ругаясь на неизвестном мне языке, развлекается со стартером. Ну что тут скажешь? Я всегда знал, что самое надежное противоугонное устройство моего жигуля — это он сам.

Не представляю, сколько еще времени понадобилось бы громиле, чтобы найти подход к моей машине, но вдруг обстановка в переулке неожиданным образом переменилась.