Читаем Чужие сны полностью

На широком, почти полуметровом подоконнике всегда было удобно сидеть. Чугунная батарея греет снизу, голубые ели, увешанные вороньими гнездами, отвлекают от желтых стен. До завтрака еще около часа, а значит, получится записать все в дневник до обхода. Профессор просил записывать каждую деталь и непременно сразу после пробуждения, иначе что-то важное сотрется из памяти.

Но не успела Лия записать и дату, как женщина на койке у окна встрепенулась, села, безумно вращая глазами. Как-то ее зовут?.. Нет, так сразу и не вспомнишь. Новенькая. Вчера ее накололи, называли только по фамилии. Диагноз – параноидальный психоз, кажется.

Лия отвела взгляд, стараясь не шевелиться. Что бы там ни было у новой соседки по палате, лучше не привлекать к себе внимание. Сейчас детонатором может сработать что угодно: звук, резкое движение… Даже сам факт, что есть слушатель, может спровоцировать волну бреда.

Но женщина окружением интересовалась мало. Нет, ее заняла собственная подушка. Боковым зрением Лия отметила, как новенькая испуганно отползла в другой конец кровати, поджала ноги, обхватила колени руками и отчаянно замотала головой. Кажется, без релашки[1] не обойдется. Теперь бы как-то мимо пройти к посту, чтобы еще не напала… Параноики такие: вдруг решит, что Лия – вселенское зло или дочка Сталина? Как задвинул недавно один дед, который все боялся, что она сдаст его на Лубянку, и высматривал в окне черную «Волгу». Потом все, ничем не переубедишь. И как хочешь спи в одной палате с такой соседкой, зная, что та нападет в любой момент. И хорошо, если успеешь вызвать медсестру.

Новенькая поначалу никак не реагировала на Лию, но стоило последней расслабиться и поверить, что она в безопасности, как женщина разогнулась пружиной и дугой прыгнула на подушку. Лия шарахнулась в сторону и больно ударилась локтем о железную спинку кровати.

– Да чтоб тебя… – не сдержалась она, потирая руку.

Взгляд вытаращенных глаз тут же переметнулся на нее.

– Ты с ними заодно, да? Они подослали тебя проверить? – Сухие искусанные губы новенькой почти не шевелились, было больше похоже на чревовещание.

– Нет, они меня тут тоже заперли. – Лия осторожно, без резких движений, продолжала пятиться к двери.

За пару месяцев нетрудно было раскусить врачей с их приемами и научиться применять на практике полученные знания. С бредом спорить не стоит, лучше подыграть. Тогда пациент раскроется и перестанет воспринимать тебя как врага. И агрессии меньше, а именно это сейчас Лию волновало больше всего.

– И твою подушку тоже набили мертвыми воронятами? – Недоверие новенькой сменилось заговорщическим азартом.

– А мою? – Блаженная шизофреничка с первой койки тоже проснулась и с любопытством потыкала в собственную наволочку.

– Всем! – разошлась новенькая. – Всем набили. Вот! – И принялась вдохновенно драть подушку, разбрасывая перья.

– Ой, надо же, – заулыбалась блаженная. – И у меня. А почему перья белые?

– Они их красят. – Новенькая так возбудилась, что даже привстала на коленях. – Чтобы никто не догадался. Если поджечь – краска слезет, и они будут черные.

Диалог явно заладился, и Лия, воспользовавшись этим, метнулась в коридор, на пост. Зажигалок в палате не водилось, но ждать, пока команда мечты найдет способ высечь искру, не хотелось… А как было тихо в выходные! Блаженная бродила по коридору и исцеляла верующих, вторая шурочка[2] писала диссертацию о роли падших ангелов в грядущей третьей мировой войне. Женщина в возрасте, тихая и интеллигентная, общалась с врачами покровительственно и считала, что находится здесь, чтобы контролировать их деятельность. И вот подселили эту, с воронятами… Ладно уж. До обхода потерпеть, а там напичкают релашками. Если особо отличится, то и аминазином. Бедолага.

– Татьян Иванна! – Лия подлетела к сестринской, где спала постовая медсестра: пост в такую рань пустовал. Видно, спокойная выдалась ночь.

– Оу! – Жилистая, широкоплечая Татьяна Ивановна дернулась с кушетки и моментально сбросила шерстяное одеяло вместе с остатками сна.

– Там новенькая…

– Коломийцева? С параноидом?

– Да, она шумит, подушку рвет. Воронята там у нее…

– Ладно, причешем[3]. Тут пока посиди.

Снискать благоволение Татьян Иванны удавалось единицам, и Лия была в их числе. Во-первых, за ней не приходилось убирать, во-вторых, хрупкое маленькое тельце бывшей балерины вкупе с глазами олененка располагало к себе почти всех обитателей больницы, даже сотрудников. За исключением особо зацикленных параноиков. Но им в принципе не угодить.

– Танечка, Бутраковой из шестнадцатой поставьте три кубика… – В дверях сестринской показалась взлохмаченная седая голова доктора Фомина. – Лия?

– Здрасьте, Владимир Степанович. – Она пожала плечами. – Тут только я.

– Что так? Опять не спалось? – Он поправил очки, и стекла блеснули, отразив окна.

– Да там Коломийцева… Татьяна Ивановна ищет вас, наверное…

– Ладушки…

Он уже развернулся, но Лия окликнула его в последний момент:

– Владимир Степанович, а можно к вам… ну, на прием?

– Срочно?

– Да так, обсудить хотела… но если вы с ночного…