Читаем Был такой народ полностью

А самыми полными статистическими сведениями, охватывающими всех евреев, проживавших в России/СССР, являются данные переписей населения. В Российской империи первая всеобщая перепись была организована в 1897 году; в Советском Союзе до войны переписи проводились в 1926, 1937 и 1939 годах, причем перепись 1937 года была признана вредительской, организаторы ее уничтожены, а результаты не опубликованы[2]. Зато результаты трех других переписей доступны, причем многие из них — непосредственно в Интернете[3]. В переломном для российской истории 1917 году всеобщей переписи не проводилось, но кое-где были переписи городские или региональные[4]; известны также некоторые оценочные цифры того времени.

По этим данным, количество евреев в границах страны, соответствующих году переписи (в 1897 — без Царства Польского) изменялось так: 1897 год — 3895 тысяч; 1920-й — 2750 тысяч (по оценке[5]); 1926-й — 2600 тысяч; и 1939-й — 3029 тысяч. Послевоенные переписи в двадцатом веке проводились более регулярно: в 1959, 1970, 1979 и 1989 годах. Они показали, что после Холокоста количество евреев в СССР неуклонно уменьшалось, с 2268 тысяч в 1959 году до 1378 тысяч в 1989 году.

Но еще задолго до Холокоста переписи зафиксировали резкую разницу — более чем миллион человек — между общим количеством евреев в России в 1897 году и в 1920 году. Куда девались эти люди?

Ответ известен по “Тевье-молочнику” и “Мальчику Мотлу” — в большинстве своем ушли в эмиграцию. Число евреев-эмигрантов с 1897 по 1914 год, пока германская война не закрыла границы, оценивается по-разному. По сведениям Еврейского статистического общества за 1917 год, с 1897 года из России уехало 938 тысяч[6], то есть 24% еврейского населения, зафиксированного переписью 1897 года, — каждый четвертый. По данным, приводимым в Электронной еврейской энциклопедии, с 1881 по 1914 год еврейская эмиграция из Российской империи (вместе с Царством Польским) составила 1980 тысяч человек; подавляющее большинство эмигрантов — около 80% — направилось в США[7].

Это был настоящий Исход: уже в десятилетие с 1900 по 1910 год процент естественного прироста еврейского населения стал меньше процента эмигрировавших, 18% и 19% соответственно. Далее, в 1911—1914 годах, процесс приобрел лавинообразный характер — прирост составил 16%, а потери за счет эмиграции — 21%[8]. При таких темпах, не случись Первой мировой войны и революции, евреев в России могло не остаться уже к середине тридцатых годов; правда, Конгресс США, спохватившись, принял в 1924 году законы, существенно ограничивающие иммиграцию[9].

Американская иммиграционная статистика обнаружила, что евреи, приехавшие из России, были людьми крайне бедными: лишь 4—6% имели при себе не менее 35 долларов[10]. Эта сумма составляла сбережения всей жизни, эквивалент 650 долларов в 2008 году — прожиточный минимум на неделю-две. Пришлось немедленно наниматься на работу, притом большей частью — на фабрику: в России только 38% будущих эмигрантов работали в промышленности, а в США — уже 63%[11]. Навыки еврейской торговли в черте оседлости не пригодились: из пересекших океан ранее торговало 32%, теперь — только 0,9%[12].

Миллион эмигрантов — число, вполне представительное с точки зрения статистики: нет сомнений, что таким же было экономическое положение и социальный состав тех евреев, кто остался в России после 1914 года. Однако разница между первой волной, ушедшей в эмиграцию, и остальными все же существовала — на уровне психологии. Бросить налаженную жизнь, которой жили деды и прадеды, и пуститься в погоню за журавлем в небе могли только люди отважные, умеющие видеть перспективу за пределами родного штетла (местечка). “В Америке люди не живут, в Америке люди спасаются”, — писал скептик Шолом-Алейхем; но и он в 1914 году окончательно приземлился в нелюбимом им Нью-Йорке. И, как ни было трудно, евреи из России прижились за океаном — до 1914 года назад возвратились только 7% уехавших[13]. Через десятки лет, когда началась вторая и последняя волна еврейского Исхода — уже из Советского Союза, — история повторилась: снова первыми отправились в неизвестность наиболее активные, толковые и дальновидные.