Читаем Бон-вояж. Литр Иваныч и Мотылёк полностью

— За тех, кто в море, на границе и венерической больнице. — И добавил ласково: — Вот тебе и конфетка, Мотылек. Мятной, закуси.

— Лучше б в кино пошли, — пробурчал Сергей. — «Троих надо убрать» в «Художественном». Ален Делон. Что эти — арлекины и пираты.

— «На троих» — это интересно, — ответил Литр Иваныч.

— Детектива, — шепотом сказал Сергей.

— Не суетись, Мотылек. Не убежит твоё кино.

Бутылку портвейна, что взяли в гастрономе на Калининском проспекте, распили тут же, в арбатском закоулке.

На скамейках сидели приезжие с сумками, баулами, детьми; что-то ели, что-то обсуждали.

— Шило-мыло-мотовило, чтоб сегодня подфартило, — сказал тост Литр Иваныч. — Хочешь анекдот из жизни?

— Ну, давай.

— Лежал я, было дело, в военно-морском госпитале. В Ленинграде. На обследовании. Палаты общие: и для офицеров, и для матросов-старшин.

Сидим в курилке. Дымим. Я, кап-три[1], и сундук[2] какой-то из морской пехоты.

Матросик молоденький подошел. Не из нашей палаты. Спрашивает вежливо, подскажите, товарищи офицеры, клизму, мне сказали, будут ставить. Что это, мол, такое? Никто мне рассказывать не хочет.

А парнишка, по всему, из деревни. Первогодок. Карась. Ну, не знает. То ли операция ему назначена, то ли что. Не помню. Не суть.

Кап-три серьезно так ему: «Да не смертельно. Но может сказаться на детородных функциях. И не только».

«Как это?»

«По статистике каждый пятый теряет эрекцию. Так вот. А у каждого десятого тоже не здорово — напрочь пропадает либидо».

«А что это такое — „либидо“?» — паренек спрашивает.

«Стоять не будет, — сундук хмуро поясняет. — Придешь домой, а девок на сеновал — уже всё, не надо тебе. Тебе только хороводы с ними водить».

«Что же мне делать?» — матросик лепечет.

«Есть одно средство, — кап-три говорит. — Помогает не всем, но если стараться… Может и повезет».

«Так что же?»

«Наберешь в рот воды. Побольше. И когда тебе вставят в анус…»

«Это что?!»

«Это в жопу», — пояснил сундук.

«Туда!!??»

«О чем и речь».

«Это больно?»

«Не о том думаешь, боец. Ты на другом сосредоточься! Чувствуешь — пошло, покатило, а ты водичку изо рта — струйками, струйками. Но не спеша. Не торопись. Порциями. Деликатно».

«Иначе, — сундук ему, — отженихался, паря. Девка-то есть?»

«Есть».

«Ты пока ей не сообщай про клизму. Может и пронесет».

На вокзале Литр Иваныч достал из сумки две бутылки «Жигулевского».

— Откуда!? — спросил Сергей.

— Оттуда.

Они прислонились к перилам у спуска в метро. До отхода поезда оставалось сорок минут. Состав к перрону еще не подали. Литр Иваныч закурил.

— Ноги… как на сковородке жарили, — пожаловался Сергей. — Носки к ботинкам прилипли. Москва эта… Щас на верхнюю полочку, эх! да как лягу-прилягу.

— Хочешь анекдот из жизни?

— Мужчина! Мужчина!! Мужчина с усами!!! У вас женщина сумку украла!

Сергей инстинктивно прижал локтем свою сумку, висевшую на плече.

Сумки Литра Иваныча не было.

Не было пиджака, который Литр Иваныч положил на сумку.

Не было денег.

Не было билетов на поезд.

Не было паспорта на имя В.Я.Домбровского.

Лишь цапфа, многократно перевязанная бечевкой, завернутая в грязный картон, спокойно лежала на асфальте.

— Какая она?! — с надрывом вскричал Сергей.

— Белая такая. Стриженая. В синей куртке.

— Стой, — удержал его Литр Иваныч. — Не догонишь. А догонишь — не найдешь. Она не одна.

— Пошли в милицию!

— Да подожди ты! Не суетись. Пиво допьем.

— В жопу это твоё пиво!!

В линейном отделе транспортной милиции выслушали равнодушно. Поинтересовались — сколько было денег. Ответ Литр Иваныча милиционеров немного оживил.

— Если найдем, половину отстегнешь? — спросил шустрый в джинсовом костюме.

— Начальник, — опытно ответил Литр Иваныч, — деньги дело наживное. Нам ехать надо.

— Что у вас здесь? — строго спросил вошедший с капитанскими погонами.

— Сумку и пиджак, с документами, у граждан, — ответил дежурный с красной повязкой на рукаве.

— Написали заявление? Пусть ждут. — Капитан показал на дверь. — Здесь нечего делать. А вы, Чадов, — он ткнул в сторону «джинсового» пальцем, — снимите. Снимите с себя вещдоки. Совсем уже оборзели.

Литр Иваныч с Сергеем вышли на перрон. Сергей посмотрел на часы. Вздохнул.

— Ушел. Как думаешь, найдут?

— Найдут, — спокойно сказал Литр Иваныч, закуривая. — Но не отдадут.

— Почему?

— Подумай, Сережа, почему! — рявкнул Литр Иваныч.

— А чего ты злишься!? Из-за паспорта что ли?

— Да что мне паспорт! У меня там в дорогу было!

— Еда?

— Ты тормоз Матросова[3] какой-то. «Еда», — передразнил Литр Иваныч. — Мадеры три бутылки! Как люди, думал, поедем. Сядем. Руки помоем. Газетку на стол. Курицу. Яичко расколупнем. С безмятежным сердцем. Ну, урки! Ну, поганцы же, а?

— Яковлевич, — немного погодя, примирительно сказал Сергей, — поезд ушел, курицы нет, денег тоже нет. Что делать?

— Что делать, кто виноват, кого послать… У тебя деньги есть?

— Есть немного.

— Пойдем пива купим.

— У меня всех денег пять рублей!

— Пять рублей — это капитал! С пива не убудет. Нам все равно до утра кантоваться. А утром на завод позвонишь. Пусть деньги вышлют телеграфом. До востребования.

— Почему я?

— Потому что деньги твои.

— А я тебе одолжу.