Читаем Безлюдная долина полностью

Безлюдная долина

На пляже встречаются два полицейских, один из которых был начальником полиции, но уже ушел на пенсию, а второй был самым лучшим…

Яна Юрьевна Дубинянская

Фантастика / Научная Фантастика 18+

— Нет… Эта наука… для неё не придумано названия. Как знать, Дюваль, возможно, я первый открыл её. Но ведь не это самое важное, и не название, правда? Я изучаю мир, который живет вокруг нас, и то, как этот мир к нам относится. Нет, не экология…

— Здравствуйте, Мишель!

Слишком звонкий женский голос резанул Дювалю ухо. Рядом с ними остановилась дочь Валуа, мощная пергидрольная блондинка. Загар совершенно не приставал к её розовому телу, и только нос был малиново-красным и шелушился.

— Здравствуй, Кристин, — ответил Мортань.

К счастью, он не догадался познакомить её с Дювалем. Недовольная девица — ведь она, вероятно, только этого и добивалась — с шумным плеском врезалась в воду.

Мишель Мортань смотрел в сторону моря, и было непонятно, провожает он её взглядом или просто следит за поплавком.

— Ты так и не женился? — неожиданно спросил он.

— Нет, — коротко ответил Дюваль и напомнил: — Вы говорили о науке.

— Да… Так вот, окружающий мир вовсе не равнодушен к нам. Он реагирует, он с каждым годом все настойчивее выражает свое мнение. Вот, к примеру, море. Последнее время я изучаю только его. Море — душа нашей планеты, и оно же, что бы мы не говорили, её властелин. Раньше оно лишь деликатно напоминало о себе. Теперь оно открыто протестует.

Светлый поплавок резко дернулся, и Мортань поспешно вскинул короткое удилище. Леска, полупрозрачная, как струйка воды, противоестественно побежала вверх. Дюваль едва уловил взглядом то, что трепетало на её конце, и тут же непроизвольно отвернулся.

Потому что это было ужасно. Наверное, это была рыба, да, рыба, пусть. Но все-таки…

Мортань держал леску на вытянутой руке. Рыба уже не трепыхалась, она висела неподвижным мертвым грузом, да и сама она казалась бесформенным комком мертвой слизи. Дюваль заставил себя пристально посмотреть на нее, а потом усилием воли удержал дрожь, возникшую от сознания того, что он какое-то время находился в одной воде с подобным существом.

— Море мутирует, — сказал Мортань, прерывистыми движениями пальцев снимая рыбу с крючка. — Оно не хочет больше молчать. И этот процесс развивается все быстрее, по нарастающей, как на центрифуге. Сегодня — такие рыбы. А кто знает, что оно придумает завтра?

Дюваль скептически скривил губы.

— Вы неправы, Мишель. Делать из моря живое разумное существо — это попросту язычество. А что касается рыб… Вы бы лучше вспомнили фабрику сувениров в Ницце — это же сплошная химия. И совсем рядом.

Мишель Мортань собирался что-то ответить, но внезапно его устремленный на море взгляд остановился, лицо на глазах стала из смуглого смертельно-серым, неправдоподобно расширились зрачки, а брови мучительно изогнулись. С полуоткрытых для ответа губ сорвалось неслышно, как вздох:

— Так скоро…

Дюваль резко вскинул глаза. Он возник где-то на горизонте, но в ту же секунду был уже совсем рядом, ослепительно сверкающий, состоящий из одной лишь белой пены, неотвратимый и немыслимо-огромный — водный вал. Он катился по зеркальной поверхности моря, как колоссальное белое привидение — и в то же время совершенно реальный, и уже можно было различить отдельные завитки и узоры причудливого пенного кружева. В нескольких метрах от берега он вдруг вскинулся па дыбы, и из-под белого гребня во всей своей ужасной, сокрушающей силе возникла толща изумрудно-зеленой, испещренной синими прожилками воды.

Сначала была тишина. Потом — общий, выдержанный в одной тональности оглушительно-высокий крик. А уже после началась паника. Обезумевшие люди бежали, не разбивая направления, возвращались, лихорадочно хватали никому не нужные вещи, снова бежали, сталкивались, теряли друг друга…

И, наверное, никто даже не заметил, что, докатившись до линии прибоя, вал остановился. Замер, нависнув над пляжем немыслимой зыбкой стеной, отбросившей на песок полупрозрачную, колеблющуюся тень.

А. если и заметили, то это только усугубило ужас.

Мортань стоял под этой стеной неподвижно, как загипнотизированный. Тщетно Дюваль тянул его за руку и кричал что-то, тонувшее в гуле толпы. Он уже готов был, невзирая на возможное сопротивление, взвалить старика на плечи, по тут Мортань резко, как на плацу, повернулся. Его лицо, уже не страшное и не бледное, несло печать какого-то нечеловеческого возбуждения.

— Дюваль… Как все-таки хорошо, что ты оказался здесь. Ты был у меня лучшим… хотя это я был, а ты и сейчас, я знаю, самый лучший полицейский. Ты должен добраться до города и рассказать им все. Иди в научное общество… хотя в Вероньезе нет, конечно, ничего подобного…

Тогда в управление полиции. Я должен остаться, наблюдать, не упустить ничего. А ты — расскажи им! Ведь ты запомнил? Запомнил?!

Дюваль и сейчас ни секунды не верил в наивно-неправдоподобную теорию Мортаня. Но, слившись вместо, просьба друга и не подлежащий обсуждению приказ не оставляли места для колебаний. И он ответил твердо, прерывисто и нерушимо-надежно: — Запомнил.

XXX