Читаем Антология современной словацкой драматургии полностью

Пьеса Освальда Заградника (р. 1932) «Соло для часов с боем» (1973) — единственная из представленных — была переведена и опубликована ранее. Замечательная и сама по себе, она прославилась у нас в стране благодаря постановке МХАТа с участием легендарной «старой гвардии» народных артистов: Михаила Яншина, Алексея Грибова, Ольги Андровской, Марка Прудкина, Виктора Станицына (режиссеры О. Ефремов и А. Васильев, тогда еще режиссер-стажер). Конфликт пожилых людей и молодежи, «отцов и детей», основанный на различном понимании жизненных ценностей, перемещается в пьесе в духовную сферу, приобретает общечеловеческий характер. Это уже не конфликт поколений, постепенно сглаживающийся к финалу, а драматическое столкновение мечты и действительности. Молодые герои переносятся в своих мечтах в будущее, пожилые грезят своим прошлым, приукрашенным фантазиями и ностальгическими воспоминаниями о невозвратной молодости. Аналогию с русской драматургией того же периода можно провести, вспомнив героев пьес А. Вампилова — сложных, переменчивых, с драматическими поворотами судеб. В свою очередь, словацкий театровед Д. Подмакова видит типологическую схожесть творческой манеры О. Заградника и А. П. Чехова, обусловленную «не только своей минорной тональностью, но, что главное, — и своим гуманизмом и эмоциональностью»[2].

Две инсценировки литературных произведений представлены в «Антологии» современным переложением Ондрея Шулая (р. 1949) на язык драматургии романов Ладислава Баллека «Помощник» (1977) и повести Винцента Шикулы «Иволга» (1978). В драматической версии «Помощника» сохранена центральная сюжетная линия романа и выделен его основной конфликт — столкновение носителя патриархальных нравственных устоев с новыми послевоенными реалиями, иной социально-этнической средой и иными представлениями о морали. Психологический портрет персонажей вырисовывается не только в прямом действии и репликах, но и в речевой характеристике, для чего автор широко использует и словацкие диалектные формы, и элементы венгерского языка.

Оригинальную писательскую манеру В. Шикулы передает пьеса «Фила ловит иволгу». Центральные персонажи — Фила и ее муж Яно — неизменно мечтательны и непрактичны, они живут сегодняшним днем; напротив, пара отрицательных персонажей по ходу действия (и словацкой истории) меняет личины и выступает то как сварливые деревенские родственники Филы, то как безжалостные «гардисты»[3], то как авторитетные «товарищи» из местного парткомитета.

Библейские мотивы, в целом характерные для словацкой литературы, являются — правда, в весьма переосмысленном виде — важными конструктивными и идейными элементами пьес Рудольфа Слободы (1938–1995) «Мачеха» (1995) и Станислава Штепки (р. 1944) «Десять заповедей» (2006). При этом между ними много и различий, прежде всего — жанровых. Первая пьеса представляет собой своего рода ироническую мелодраму, в которой Люцифер предпринимает неудачную попытку заполучить душу набожной самоотверженной женщины, матери трех приемных дочерей-инвалидов. Его посыльный, черт, расставляет ей сети, создает череду фантасмагорических ситуаций, однако в финале пасует перед красотой и благородством «мачехи» и сам становится человеком под напутственные слова резонера и моралиста Архангела Гавриила.

С. Штепка написал свою пьесу в традиционном для себя и руководимого им театра[4] жанре комедии, сопровождаемой исполнением пародийно-сатирических зонгов. Каждая из десяти заповедей иллюстрируется комическим диалогом, привязанным к той или иной бытовой ситуации, когда заповедь нарушается и при этом открываются смешные, наивные, а порой и неприглядные черты «маленьких людей».

Драматургом, режиссером и душой еще одного интересного словацкого театра — «GUnaGU» является Вилиам Климачек (р. 1958), автор поэтических сборников, романов, десятков пьес, одна из которых, «Гипермаркет» (2005), включена в предлагаемую вниманию читателей книгу. На фоне символизирующих культ потребительства торговых площадей и тележек, нагруженных товарами, разыгрывается драма человеческих отношений, оттеняемая присущим автору юмором, порой с едким оттенком сарказма. Характеры персонажей при всей их заданной типичности (педантичный менеджер, капризная актриса, взбалмошная девица, суровый охранник, любящая мать) по ходу действия раскрываются драматургом своими неожиданными сторонами. Этому в немалой степени способствуют многочисленные развернутые авторские ремарки, уточняющие как обстоятельства действия, так и психологический рисунок роли. Кровавая развязка приобретает символическое звучание в финальной сцене пьесы, когда брошенная актриса оказывается одна в море торговых тележек.