Читаем Ах, эта сладкая загадка жизни! полностью

— Если бы в мире знали, как Рамминс спаривает, — сказал Клод, — то он бы прославился на весь белый свет. В науке о молочном скотоводстве произошел бы вселенский переворот.

— Почему же он тогда никому об этом не расскажет?

— Мне кажется, этого он хочет меньше всего, — ответил Клод. — Рамминс не тот человек, чтобы забивать себе голову подобными вещами. У него лучшее стадо коров на мили вокруг, и только это его и интересует. Он не желает, чтобы сюда налетели газетчики с вопросами, — а именно это и случится, если о нем станет известно.

— А почему ты мне об этом не расскажешь? — спросил я.

Какое-то время мы шли молча следом за коровой.

— Меня удивляет, что Рамминс согласился одолжить тебе своего быка, — сказал Клод. — Раньше за ним такого не водилось.

В конце тропинки мы перешли через дорогу на Эйлсбери, поднялись на холм на другом конце долины и направились к ферме. Корова поняла, что где-то там есть бык, и потянула за веревку сильнее. Нам пришлось прибавить шагу.

У входа на ферму ворот не было — просто неогороженный кусок земли с замощенным булыжником двором. Через двор шел Рамминс с ведром молока. Увидев нас, он медленно поставил ведро и направился в нашу сторону.

— Значит, готова? — спросил он.

— Вся на крик изошла, — ответил я.

Рамминс обошел вокруг коровы и внимательно ее осмотрел. Он был невысок, приземист и широк в плечах, как лягушка. У него был широкий, как у лягушки, рот, сломанные зубы и быстро бегающие глазки, но за годы знакомства я научился уважать его за мудрость и остроту ума.

— Ладно, — сказал он. — Кого ты хочешь — телку или быка?

— А что, у меня есть выбор?

— Конечно, есть.

— Тогда лучше телку, — сказал я, стараясь не рассмеяться. — Нам нужно молоко, а не говядина.

— Эй, Берт! — крикнул Рамминс. — Ну-ка, помоги нам!

Из коровника вышел Берт. Это был младший сын Рамминса — высокий вялый мальчишка с сопливым носом. С одним его глазом было что-то не то. Он был бледно-серый, весь затуманенный, точно глаз вареной рыбы, и вращался совершенно независимо от другого глаза.

— Принеси-ка еще одну веревку, — сказал Рамминс.

Берт принес веревку и обвязал ею шею коровы так, что теперь на ней были две веревки, моя и Берта.

— Ему нужна телка, — сказал Рамминс. — Разворачивай ее мордой к солнцу.

— К солнцу? — спросил я. — Но солнца-то нет.

— Солнце всегда есть, — сказал Рамминс. — Ты на облака-то не обращай внимания. Начали. Давай, Берт, тяни. Разворачивай ее. Солнце вон там.

Берт тянул за одну веревку, а мы с Клодом за другую, и таким образом мы поворачивали корову до тех пор, пока ее голова не оказалась прямо перед той частью неба, где солнце было спрятано за облаками.

— Говорил тебе — тут свои приемы, — прошептал Клод. — Скоро ты увидишь нечто такое, чего в жизни не видывал.

— Ну-ка, попридержи! — велел Рамминс. — Прыгать ей не давай!

И с этими словами он поспешил в коровник, откуда привел быка. Это было огромное животное, черно-белый фризский бык с короткими ногами и туловищем, как у десятитонного грузовика. Рамминс вел его на цепи, которая была прикреплена к кольцу, продетому быку в ноздри.

— Ты посмотри на его яйца, — сказал Клод. — Бьюсь об заклад, ты никогда таких яиц не видывал.

— Нечто, — сказал я.

Яйца были похожи на две дыни в мешке. Бык волочил их по земле.

— Отойди-ка лучше в сторонку и отдай веревку мне, — сказал Клод. — Тут тебе не место.

Я с радостью согласился.

Бык медленно приблизился к моей корове, не спуская с нее побелевших, предвещавших недоброе глаз. Потом зафыркал и стал бить передней ногой о землю.

— Держите крепче! — прокричал Рамминс Берту и Клоду.

Они натянули свои веревки и отклонились назад под нужным углом.

— Ну, давай, приятель, — мягко прошептал Рамминс, обращаясь к быку. — Давай, дружок.

Бык с удивительным проворством вскинул передние копыта на спину коровы, и я мельком увидел длинный розовый пенис, тонкий, как рапира, и такой же прочный. В ту же секунду пенис оказался в корове. Та пошатнулась. Бык захрапел и заерзал, и через полминуты все кончилось. Он медленно сполз с коровы. Казалось, он доволен собой.

— Некоторые быки не знают, куда его вставлять, — сказал Рамминс. — А вот мой знает. Мой может в иголку попасть.

— Замечательно, — сказал я. — Прямо в яблочко.

— Именно так, — согласился Рамминс. — В самое яблочко. Пошли, дружок, — сказал он, обращаясь к быку. — На сегодня тебе хватит.

И он повел быка обратно в коровник, где и запер его, а когда вернулся, я поблагодарил его, а потом спросил, действительно ли он верит в то, что если развернуть корову во время спаривания в сторону солнца, то родится телка.

— Да не будь же ты таким дураком, — сказал он. — Конечно, верю. От фактов не уйдешь.

— От каких еще фактов?

— Я знаю, что говорю, мистер. Точно знаю. Я прав, Берт?

Затуманенный глаз Берта заворочался в глазнице.

— Еще как прав, — сказал он.

— А если повернуть ее в сторону от солнца, значит, родится бычок?

— Обязательно, — ответил Рамминс.

Я улыбнулся. От него это не ускользнуло.

— Ты что, не веришь мне?

— Не очень, — сказал я.